Время для знакомства с незнакомцем (СИ).

Глядя на свою руку, Саша понял – в школу точно идти не стоит. Из-под кожи сочится непонятная синеватая слизь. Впрочем, как и по всему телу. Еще напрягал странный озноб. Что за фигня? Кое-как вытерев ладошку об одеяло, нащупал телефон рядом с кроватью.

Надо сказать маме, что заболел, подумал Саша. Но сначала зайдем в ВК. Провел пальцем, снимая блокировку. На экране остался липкий след. Вконтакте восемь неотвеченных сообщений. «Надо же, – подумал парень, – мне никогда столько не писали».

– Саня, сегодня в школу не надо! Карантин, – прочитал он первое сообщения от друга Жеки.

– Норм, чувак! Но походу я заболел чего-то, – написал Саша.

– Аналогично, – последовал ответ.

– Блин… я думал в комп зарубимся сегодня, раз учиться не надо.

– Какой комп, мне мать скорую вызвала, но она уже целый час едет почему-то...

Саша похолодел от нехорошего предчувствия. Кажется, он начал догадываться, что это не просто грипп. Все плохо. Все очень-очень плохо… Друг, между тем, еще что-то строчит. Следующее сообщение только подтвердило ужасную догадку:

– Говорят, что это из-за того, что мы ходили туда…

Думал ответить, однако скользкие пальцы только оставляли синюшные сопли на сенсорном экране смартфона. Фу, блин! Хотел было снова обтереть телефон, но тот выскользнул из пальцев, словно проворная лягушка. В этот момент по глазам ударил нестерпимый свет. Утреннее солнце, как обычно, отразилось в застекленных лоджиях соседнего дома. Сейчас это сияние вызывал раздражение и дикую боль где-то внутри черепа.

Надо задернуть шторы и сказать уже маме, чтобы вызвала врача. Только бы она не подумала, что он курил спайсы. Саша никогда этим не увлекался, но мать постоянно в чем-то подобном подозревала. Скорей всего, из-за красных, от долгого сидения за компом, глаз.

Охнув, как старый дед, он поднялся с постели. Вот, блин… простыня и одеяло тоже в этой слизи! Заслонив лицо от солнечного света, пошел к окну. Все тело отвратительно сводит, движения какие-то ломанные, словно рывками. Воздух стал тягуч, но горяч, как в сауне. Зажмурился и, треснувшись об угол стола, задернул занавески. Сквозь звон в голове Саша различил доносящийся с улицы вой сирен. Скорая, надо вызвать скорую…

Как жарко. Его качнуло. Вскинув руки, уперся в стену. Такую прохладную… Кайф… Саша прижался к стенке всем телом, приоткрыл глаз. Знакомые цветочки рисунка обоев светились и плыли, меняя очертания. Он словно скользил по поверхности загадочного лесного озера среди кувшинок и водяных растений. Захотелось плыть. Может, уйдет этот изнуряющий жар? Рука с хлюпаньем оторвалась от стены и легла на полметра выше. А это совсем просто. Саша пополз по стене, как гигантская ящерица. Вперед, в манящую темноту и прохладу…

Наталья Сергеевна, Сашина мама, зашла в комнату, посмотреть проснулся ли сына, но не обнаружила его в кровати. Только странные мокрые отпечатки на постельном белье. Опять энурез, вздохнула женщина. Но ведь ее мальчик не делает такого с первого класса. Очень странно. А вдруг, Сашенька наркоманил? Сейчас везде пишут, что школьники сплошь и рядом подсаживаются на…

В этот момент Наталья Сергеевна, подняв голову, истошно закричала, хватаясь за сердце. Ее Саша сидел в позе эмбриона в углу комнаты… вниз головой… на потолке… укутанный полупрозрачной голубоватой мембраной.

Днем ранее…

Сержант Игорь Ползунков дунул в свисток и отточенным движением закрутил полосатой палкой. Ну, проезжайте быстрее, раззявы! Чего вылупились, регулировщика первый раз видите? Солнце припекало голову сквозь фуражку. За что ему это наказание? Долю «неафишируемого дохода» всегда вовремя отстегивал… Да, светофор сломался, но почему не поставили стажера? Может, потому что он из этого района? Скорей всего… Ох, уж это первое сентября. Народ, как с ума посходил.

Игорь недовольно обернулся. Напарник лейтенант Федченко и не думал его подменять. Сидит, гад, в

служебной машине. С девками опять в

ватсаппе

переписывается, судя по дурацкой лыбе. Внезапно, на залитый солнцем проспект упала тень. Хоть что-то приятное за день. А то с утра ни облачка.

– Проезжайте, гражданин! – выкрикнул Игорь, выплюнув свисток. – Едем, едем быстрее!

Но дедок в зеленоватом Логане, казалось, не слышал. Сощурив глаза под толстыми линзами очков, выставил голову наружу и что-то высматривал в небе. Сигналящие разъяренные водители вдруг утихли и тоже уставились вверх. «Да что ж такое? Почему они не едут?» – подумал сержант. Когда со всех сторон понеслись панические крики, он медленно развернулся и поднял круглое лицо. Зрачки расширились от ужаса, фуражка упала на асфальт, он тут же забыл про нее.

В небе над столицей бушевал настоящий ад. Гигантский плюющийся огнем дымный след перечеркнул небосвод, затмив полуденное солнце. Игорь почувствовал слабость в ногах. Это конец! Конец света! Мысли мелькали с бешенной скоростью. Началась ядерная война?! Астероид? В атмосфере вспыхивали все новые и новые огненные пятна, оставляя оранжево-черные росчерки. Почему не слышно, почему так тихо? В следующую секунду неотвратимым молотом богов пришла звуковая волна. Лопались стекла в зданиях, падали на землю люди, пытаясь забраться под машины. Взорвались обиженным ревом сигналки припаркованных машин.

– Все, походу, война началась, – услышал Игорь чью-то реплику.

Он только успел подумать, что нужно прятаться в бомбоубежища, или хотя бы в метро, как огненная стрела ударила где-то за домами. От взрыва дрогнула земля. Черное облако взметнулось над крышами. Господи! Там же где-то рядом школа…

P.S. Подпишись, чтобы не пропустить продолжение????

Эта статья была автоматически добавлена из сообщества

Но разве сложно было выкроить пять минут и позвонить человеку, который посвящал ему столько времени? Который сделал все, чтобы дать Сашке этот шанс? Или написать несколько строчек? Серьезно?

И тут его огорошило еще одно осознание, куда более горькое и упрекающее - если бы он связался с Эдуардом Альфредовичем, то еще тогда, четыре года назад узнал бы о том, что Стася вернулась.

Поменяло ли это что-нибудь? Сашка не смог бы сказать однозначно. Это сейчас ему восемнадцать и он волен сам принимать решения. Тогда ему было четырнадцать. Но Саша не сомневался, что что-то все равно он смог бы сделать. И мама была бы на его стороне. Она бы наверняка поняла его желание быть с подругой. Он не знал, как. Но что-то они, точно, могли бы сделать. И понимание того, сколько времени он мог бы общаться со Стасей, но упустил такую возможность - заставило его пасмурно и угрюмо застыть, уставившись на свои ноги в сандалиях, вовсе неуместных у катка.

А в Питере… В Питере - нормально, - скупо из-за этой самой угрюмости, пробурчал он, сделав вид, что не замечает недоуменный взгляд Насти, буквально буравящий его. - Мы, кстати, с моим отчимом собирались подойти, поговорить с вами. Насчет того, могу ли я тренироваться на катке, пока здесь… - проговорил Саша только затем, чтобы как-то заполнить паузу и отвлечь всех от своего внезапно испортившегося настроения.

У тебя отчим - Дмитрий Васильев? - уточнил Валерий Федорович.

Да, - Сашка глянул на тренера с удивлением. - Вы его знаете?

Так, пару раз на льду встречались, еще когда он играл. Я тогда как раз начинал. До травмы, - не вдаваясь в подробности, тренер передернул плечами. Улыбнулся. - Хорошо, подходите завтра, я буду здесь с трех. Хотя, и так могу сказать - я совершенно не против. Единственное, вам надо будет еще с директором комплекса поговорить. Но и тут, я думаю, никаких проблем не возникнет. - Валерий Федорович пожал плечами. - В общем, давай, Верещагин, заходи с отчимом. И Эдуарда Альфредовича навести, раз уж занесло в родные пенаты. Как-никак - первый тренер. А он сейчас сильно сдал. Но ему будет приятно тебя увидеть. Я пойду, мне уже пора, - Валерий Федорович еще раз пожал ему руку и с улыбкой кивнул Насте. - А ты, - тренер погрозил пальцем Сашкиной подруге. - Если еще раз явишься в этот зал в чем-то подобном - вообще к катку не подпущу, так и знай. И никакие взгляды, мольбы и уговоры на меня не подействует.

Щелкнув Настю (которая опять состроила свою гримасу) по носу, видно, для усиления внушения, с которым Сашка не мог не согласиться, Валерий Федорович еще раз махнул им рукой на прощание и двинулся в сторону раздевалок. А Настя тут же встала перед ним и попыталась заглянуть Сашке в глаза:

Саш, ты чего? Что с тобой? Ты почему такой хмурый стал? - настороженно принялась допытываться подруга. - Тебя Валерий Федорович чем-то расстроил?

Ничего, - Саша заставил себя улыбнуться, глядя в ее лицо. И понимал, что насмотреться не может, несмотря на настроение и самобичевание. - Нет, тренер нормальный мужик, правильный. И говорит все правильно. И про твое платье, и про то, что я неблагодарный придурок, - со вздохом признал он. - Но не в том дело, просто… - Сашка пошел в сторону пластикового ограждения льда.

Настя тут же потянулась за ним:

Что, просто?

Сашка передернул плечами:

Да, подумал, что мог гораздо раньше тебя найти, если бы с Эдуардом Альфредовичем связался, - с раздражением на себя, признал он.

Стася моргнула, несколько мгновений смотрела прямо Саше в глаза, а потом как-то так передернула плечами и вздохнула:

Ладно, значит, так надо. Знаешь, бабушка все время говорит - все к лучшему, - тихо проговорила она.

И отвернулась. Причем так, левым боком. А до этого все время крутилась рядом с другой стороны. И Сашка с недоумением и удивлением уставился на приличных размеров шрам на плече любимой девушки. Видно было, что он старый, уже белый. Немного неровный и словно бы стягивающий кожу вокруг. Но, как понимал Саша, а он-таки в этом кое-что понимал, рана, на месте которой этот шрам остался, должна была быть приличной.

Стась, это откуда? - ухватив ее за плечо, Саша притянул Настю ближе. - Это что за шрам такой?

Настя вздрогнула в его руках. Наверное, все же промерзла у льда, не зря тренер ее ругал, и как-то так неуверенно глянула на Сашу.

Да, не откуда, в общем-то, - Настя передернула плечами, не собираясь посвящать друга во все подробности того, чего ей когда-то стоило краткосрочное пребывание в приюте. И какой ценой удалось сохранить подаренный им же брелок с Харламовым. - Давно еще упала не очень удачно, сразу нормально не промыли, и пустяковая царапина нагноилась. Бабушка Аня меня потом так вычитывала, когда пришлось в поликлинике это все вскрывать и чистить, ты бы слышал. - Она легко и беззаботно рассмеялась. Потому что и правда не видела повода теперь уже грустить. - Шрам, конечно, не очень получился. Страшненький, как бабушка говорит. Но с этим уже ничего не поделаю, - она развела руками.

Саша улыбнулся и ближе наклонился к ее лицу. Так, что Настя снова блаженно застыла, совсем как в парке, просто глядя на него. Испытывая неимоверное количество эмоций и счастья просто от того, что Саша ее обнимал и находился так близко.

И ничего не страшненький. И, вообще, он тебя нисколько не портит. Ты просто ух, какая красивая. Вот, реально, - как-то так неловко, но с огромным чувством пробормотал друг.

И до того, как Настя успела бы застесняться от такого комплимента, прижался своими губами к ее рту. Этот поцелуй показался ей куда слаще, куда глубже, чем предыдущие. Возможно потому, что они стояли у льда, с которым их столько связывало, на котором зародилась и их дружба, и то трепетное, что сейчас связало их, став сильным и мощным жаром, поднимающимся волной изнутри. Так, что Насте жарко было, и вдохнуть она не могла, цепляясь за плечи Сашки руками. А он целовал ее, обнимая все сильнее. И Насте казалось, что она век так готова стоять, целуя любимого. Да и не надо ей больше для счастья ничего.

Но проверить, так ли это, у нее не вышло.

Эй, молодежь, я все понимаю. Но ото льда отойдите, а? - окрик Валерий Федоровича заставил ее чуть ли не подпрыгнуть.

Правда, Сашка руки не разжал и не позволил ей отойти, хоть Настя и рванула с испугу в сторону. И смущенно потупилась, неуверенно скосив глаза в сторону тренера. Валерий Федорович уже переоделся и, видимо, заглянул в зал, уходя домой, чтобы убедиться, что оставляет все в полном порядке. И по виду, вроде, не сердился на них. Даже улыбался.

Ты, герой, - Валерий Федорович повернулся к Сашке, - ты б головой подумал, и отвел девочку от холода, все-таки. Елки-палки, ну ведь в летнем же платье! А если заболеет? Выведи на улицу и целуйтесь, на здоровье! Или кофту на нее натяни.

Валерий Федорович покачал головой и даже с некоторым упреком глянул на Сашку, как показалось Насте. А потом махнул на них рукой и пошел в коридор.

Блин, и правда, надо было выйти на улицу. Вот я придурок! - Сашка, похоже смущенный и раздосадованный замечанием старшего, шумно выдохнул и крепко сжав ее руку, потащил Настю к выходу.

Вообще, зря торопился, если бы кто-то ее спросил. Настя не знала, может и правда могла простудиться, и не ошибался тренер. Но ей все еще было жарко после поцелуя Саши. И щеки горели. И сердце тарахтело в груди. Но все-таки она не спорила и послушно шла по коридорам спорткомплекса за другом.

Весь оставшийся вечер они просто гуляли по улочкам, болтая обо всем на свете и ни о чем конкретном. Перескакивали с темы на тему, обсуждая то тактику игры команды, за которую Сашка надеялся играть на постоянной основе, то их поездку из Питера, то возмущение Насти тем фактом, что никто из ее одноклассников, в принципе, не интересуется спортом. И едва не забыли, что обещались бабушке Ане вернуться до темноты. Так, что пришлось бежать в сумерках через парк. И они бежали, держась за руки, смеясь и задыхаясь. Абсолютно и безгранично счастливые и беззаботные.

ГЛАВА 9

Мам, я пошел!

Входная дверь захлопнулась за Шуриком до того, как Наташа успела б выйти в коридор, чтобы уточнить, куда сын собрался и напомнить о том, что в десять они с Димой договаривались о тренировке. Впрочем, куда сын побежал - она и так знала. Да и в том, что о тренировке он не забудет - не сомневалась.

Тяжко вздохнув, Наталья подошла к окну в кухне их старой квартиры. Через десять минут, как она и предполагала, Саша появился из подъезда, держа за руку Настю. Девушка счастливо улыбалась, запрокинув лицо, и с восторгом глядела на ее сына. Насколько она знала - у Насти сегодня был второй экзамен, но ничто не указывало на то, что девушка нервничает. Казалось, Настя и не помнит о предстоящем испытании.

Наташа еще раз вздохнула.

Ее обуревали двоякие чувства: она действительно искренне радовалась тому, что эта девочка смогла уйти из системы приютов. Анна Тимофеевна рассказала ей, как нашла девочку под дверьми этой самой квартиры. И то, в каком Настя была состоянии. Нет, Наташа все же очень радовалась, что Анна Тимофеевна приютила девочку. Настя заслужила семью.

Честно говоря, Наталью очень беспокоило то увлечение, которое Шурик и Настя, определенно испытывали друг к другу. И вроде понятно все. "Дело молодое", как замечал Дима. Кто не влюблялся в восемнадцать? Да еще и при том, какая дружба была раньше между этими двумя. Шурка мог сколько угодно притворяться, но Наташа прекрасно знала, что он так и не забывал колючую, кудрявую девчонку, которая его просто боготворила.

50-е годы прошлого столетия.

В душный августовский полдень Саша спешила по залитой ярким солнечным светом улочке небольшого провинциального городка. Улочка была запружена автомобилями.

С перекрестка доносились гул моторов и скрежет тормозов. В конце улицы, сразу же за углом, располагался ювелирный магазин «Агат».

Саша толкает дверь, входит в магазин. Здесь почти так же душно, как и на улице. На стенах – витиеватые с позолотой надписи: «Украшения для женщин».

За прилавками – изнемогающие от жары продавщицы в ожидании покупателей. Саша проходит в глубину магазина, к застекленным прилавкам с особым товаром.

Под стеклом мелькают бирки с пятизначными цифрами. Саша внимательно рассматривает витрину.

– Покажите мне вот эти сережки, – обращается Саша к продавщице. Та, совершенно обезумевшая от жары, со скучающим видом показывает покупательнице товар.
– Семь тысяч, – предупреждает она покупательницу.
– Да, да, именно эти, – кивает девушка.

Скользнув недоверчивым взглядом по молодой покупательнице, продавщица протягивает ей сережки. Саша придвигает к себе зеркальце на подставке, примеряет сережки.

Продавщица скользит взглядом по Саше, замечает странный блеск неподвижных, как бы застывших темных глаз покупательницы.

– Выписывайте! – решает Саша.
С чеком в руке она направляется к кассе. На полпути, как бы передумав,

Она останавливается, возвращается к прилавку. Продавщица тем временем просматривала записи в своем журнале.

– Покажите мне еще раз эти серьги.
Продавщица не шелохнулась. Казалось, она не слышала покупательницу. Саша

Нетерпеливо постучала кольцом по стеклу. Никакой реакции!
– Вы же видите, я занята! – даже не взглянув на девушку, продавщица не

Могла оторваться от своего гроссбуха.
– Ничего себе порядочки в магазине! Покажите мне еще раз эти серьги, –

Повторила свою просьбу покупательница.
Повисла пауза.
– Сколько можно ждать? Два с половиной покупателя во всем магазине, и тех не могут обслужить! – распалялась Саша.

Наконец, продавщица вынула сережки из коробочки, тихо пробурчала:
– Ходят тут всякие.

– Я тебе не «всякие»! Подай серьги! Они не семь рублей, семь тысяч стоят, – парировала покупательница.

– У нас не подают! Не в ресторан пришла! – вспыхнула продавщица.
– Я покажу тебе, кто из нас двоих «всякие»! Ты, безмозглая курица!

– Дрянь!!!
Резким движением руки покупательница смахнула с прилавка зеркало и бросилась на поиски директора магазина.

– Где у вас тут администрация?
– Что вы делаете! – продавщица с ужасом смотрела на осколки разбитого зеркала.

К ней подбежали ее товарки. Все начали кричать, размахивать руками. Воспользовавшись ситуацией, Саша бросилась на поиски директора магазина.

В тесном длинном коридоре подсобки, озираясь по сторонам, Саша мгновенно вынула из сумочки фотоаппарат со вспышкой. Щелчок… один, второй, третий…

В аэропорту воздушная жизнь не затихает ни на минуту. К центральному входу подъезжают машины. Спешат пассажиры с чемоданами, сумками.

Носильщики катят тележки с грузом… Многолюдно. В зале динамик время от времени объявляет посадку, регистрацию, вызов к справочному бюро.

Возле буфета выстроилась длинная очередь. В самом хвосте ее пристроились две молодые женщины. Их оживленную беседу время от времени прерывает монотонный

Мелькнули на мгновение и тут же затерялись в толпе знакомые нам женские глаза – большие, темные, неподвижные… со странным блеском… как бы застывшие…

– Да это же Саша! – воскликнула молодая женщина. – Саша-а!
Мимо транзитных касс шла высокая, стройная, модно одетая Саша с сумочкой из

Крокодиловой кожи, перекинутой через плечо. Волосы прямые, до плеч. Походка легкая, чуть подпрыгивающая.

– Саша! Не узнаешь меня?
– Н-не может быть! Нелли? Вот так встреча!

– Куда летишь? – Нелли с любопытством рассматривала Сашу, забрасывала вопросами. – С какого класса мы не виделись? С восьмого? Нет, с седьмого,

Кажется… Ты замужем? Где живешь?
Саша молчала, улыбалась. Но глаза все такие же неподвижные… как бы застывшие.

– Нелли, это наш рейс! – подруга потащила Нелли к галерее на посадку. Они поспешили к турникетам. Неожиданно Нелли остановилась, обернулась, крикнула

Через всю галерею:
– Саша-а!!! Саша! Ты так и не сказала, где живешь! – она ринулась было обратно, но ее потащили к трапу самолета.

– Добрый день, уважаемые пассажиры! Мы рады приветствовать вас на борту самолета, осуществляющего рейс…

Саша откинулась в кресле, закрыла глаза. В ушах звенело: «С восьмого? Нет, с седьмого класса, кажется»…

Она вспоминала.
Грузия. Пригородные пятиэтажки. Полдень. По узкой безлюдной улице идет четырнадцатилетняя Саша с портфелем в руке. Неожиданно кто-то взял ее за руку.

– Девочка, как тебя зовут? – перед ней стоял мужчина лет тридцати, заглядывая в глаза. Бросился в глаза шрам на лбу. Особенно завораживала

Удивительная раскованность поведения… – Хочешь прокатиться в моем авто? – кивнул он на стоявший напротив автомобиль. Саша растерялась:

– Мне домой пора.
– Домой успеешь. Я повезу тебя в сказочный Диснейленд, – он легко обнял ее за плечи, повернул к себе, заглянул в глаза. – Ты хочешь посмотреть аттракционы

Диснейленда? – девочка растерянно повела плечами. – А, понял, ты еще не решила, моя Королева, хочешь ты или нет… – он включил самую обворожительную улыбку.

Девочка весело засмеялась. И, не дав ей опомниться, он представился: – Меня зовут Сергей, а тебя как зовут?

– Саша! – сказала она и почему-то сразу пошла за ним. Казалось, ноги сами вели ее к темно-вишневому автомобилю.

«Что меня тогда привлекло в нем? – спрашивала себя Саша, глядя в иллюминатор. – Глаза? Такие голубые, такие настоящие…»

– Пожалуйста, – бортпроводница протягивала Саше поднос с конфетами. Саша взяла конфету, откинулась в кресле, закрыла глаза… вспоминала.

…Машина мчалась с бешеной скоростью. В темноте белел затылок Сергея. Саша забилась в угол на заднем сиденье. Она посмотрела в окно машины, увидела

Загородное шоссе.
– Мне надо домой. Мама будет волноваться, – сказала она.
Он молча гнал машину.

– Куда мы едем? – спросила она.
– Там тебе понравится, Малыш, – хрипло сказал он.

– Но… дома…
– Вот увидишь, Малыш… Это замечательное место.

– Отвези меня домой.
Повисла пауза.

– Домой уже поздно, мы далеко от дома, – сказал он каким-то изменившимся, срывающимся голосом.

Саша испугалась. Неожиданно для самой себя заявила твердо:
– Тогда я выпрыгну.

Сергей никак не отреагировал на ее слова. Лишь краем глаза заметил, как Саша открыла дверцу на ходу и выставила ногу.

Он резко притормозил. Сзади заскрежетали тормоза машин. Но Саша не бросилась бежать. Два больших испуганных глаза смотрели на Сергея. Подлетел постовой

Милиционер:
– Что за безобразие? В чем дело?!
– Все в порядке, шеф! Сейчас поедем!

– Быстрей! Быстрей! Не задерживайте движение! Машина сорвалась с места, помчалась дальше.

…«Что мне тогда помешало, почему я не выпрыгнула?» – спрашивала себя Саша. Откуда-то издалека доносился до нее голос в динамике: «Наш самолет находится на высоте пять тысяч метров…»

…Подобно горной речке, вьется узкая тропинка. Петляя, она теряется в густом лесу. По тропинке бежит девочка. Она плачет. Уже далеко за полночь.

Жуткая темнота обволакивает ее со всех сторон. Страх подгоняет ее, и она бежит все быстрее и быстрее, обрывая на ходу платье, царапая о сучья деревьев руки, лицо…

Саша падает на влажную от недавно выпавших дождей землю и замирает. Долго лежит, не шелохнувшись… Неожиданно она почувствовала прикосновение чьих-то рук,

Вздрогнула, боялась обернуться… лишь догадалась, чьи это руки – властные и одновременно такие нежные… Руки подняли ее с земли, повернули к себе ее

Заплаканное, исцарапанное в кровь лицо, вытирали ее слезы… Он говорил хриплым, срывающимся голосом:

– Представь себе, Малыш, чем все это может кончиться для тебя. У вас дома уже наверняка дежурит милиция, а у меня ты в безопасности… Когда все утрясется,

И они успокоятся, я отвезу тебя домой… Обещаю тебе… – он посмотрел на ее платье. – Ты сорвала пуговицы, – прошептал он. – Малыш… – он приблизился к ней и

Горячими губами начал срывать оставшиеся пуговицы на ее легком платье. Губы его при каждом прикосновении обжигали Сашу… Это было новое, непонятное для девочки

Ощущение. А он все срывал и срывал пуговицы, пока не сорвал все… Каждое прикосновение его губ обжигало ее, но не сжигало дотла, а потому ей хотелось

Сгорать и сгорать… и так без конца…

Салон самолета. Саша приподнялась и подставила лицо под кнопку вентилятора, провела рукой по бледному лицу. Откинулась в кресле, закрыла глаза…

Он укрыл Сашу на загородной даче. Ухоженные газоны цветов… аккуратные дорожки, посыпанные гравием… теннисный корт… сауна… уютные комнаты… Все вокруг обнесено

Высоким забором и ни души… По всему было видно, что хозяева этой дачи не простые смертные. На стене в гостиной висели фотографии. Несколько семейных

Фотографий, цветных, «заграничных». С этих снимков весело улыбались привлекательные мужчина и женщина. Все фотографии были сделаны на фоне Эйфелевой

Башни в Париже. На противоположной стене висел расчерченный черной тушью круг с мишенями.

Сергей обучал Сашу стрельбе. Лицо Саши испуганно-восторженное:
– Настоящий?
– У меня не бывает ничего ненастоящего, Малыш.

Он вкладывает в ее руку пистолет, поясняет:
– Держишь вот так… целишься… смотри, смотри внимательнее… Главное –

Выучить все детали… Видишь, вот это курок… целишься… та-а-ак… Нажимаешь… умница… раз! Два! Три!

Он расхаживал по комнате с кнутом в руке. При каждом взмахе кнута Саша должна была, прицеливаясь, нажимать на курок. – Раз! Два! Три! Хорошо! И!!! Раз! Два! Три! Прекрасно! И!..

Сауна. Предбанник. На одной из лавок лежат два веника. В углу – стол с самоваром и чайником… Чашки… сахар… варенье.

Саша и Сергей в белых простынях пьют чай.
– Сережа, ты так и не сказал мне, как там… у меня дома… мама… папа… Они же

Не знают, где я…
Он забирает у нее ложку, сажает ее к себе на колени, начинает развязывать простыню на ее груди…

– Когда я поеду к ним?.. Может, позвоним… Нет, лучше я позвоню одна, без тебя…
Покончив с простыней, он берет со стола кусочек сахара и начинает водить им по

Ее губам… шее… плечам… груди… Медленно, напряженно, не отрывая глаз.
– Сережа, ты слышишь меня?! – Саша ждала ответа на свои бесконечные

Вопросы… чувствовала, понимала, что он слушает, но не слышит ее, а лишь разглядывает, пожирает ее своими голубыми глазами… и улыбается, легко и радостно…

Она рассердилась, начала колотить его… неистово, по-детски, руками, ногами… С распахнутой простыней, как тореадор, бросился он к ней, поймал, прижал, накрыл

Простыней… целовал… целовал… И Саша забыла про все свои страхи… про все на свете…

Время от времени к ним приезжали незнакомые мужчины. С ними приезжала Шмара – девушка лет восемнадцати. Простая, «такая, как все». Она хозяйничала на кухне,

Прибиралась по дому.
– Покормить тебя? – спрашивала она Сашу и всегда кормила чем-то очень

Вкусным. – Всё заседают? – кивала она на закрытые двери комнаты.
– Да.

Мужчины запирались в одной из комнат. Долго о чем-то толковали. Сергея они называли Пахан. Саша замечала, как он менялся в их обществе: деловой, собранный,

Чуть взвинченный… Потом они уезжали, и жизнь на даче текла по-прежнему. Саша ни о чем не спрашивала Сергея. Её устраивала такая жизнь…

Салон самолета… «Когда я узнала всё?.. Как он рассказал мне о своей работе… Саша посмотрела в иллюминатор. Кругом молочные облака…

В тот день он сказал ей:
– Собирайся, поедем с тобой по делам…

Саша вздрогнула, взглянула на него, но ни о чем не спросила. Они сели в машину. Он несколько раз пробовал включить зажигание – тщетно… руки не слушались его.

– Дай-ка… – Саша мгновенно включила зажигание, развернула машину, мягко повела по дороге.
– Сегодня ставлю тебе пять с плюсом, – нервно засмеялся он, глядя на дорогу.

– Куда едем? – спросила она.
– Подвинься, дай-ка мне руль…

Уже смеркалось, когда они подъезжали к пригородным пятиэтажкам. У Саши перехватило дыхание… «Что со мной будет? Что я скажу маме? Папе?.. Только бы не домой…»

Он время от времени молча прижимал ее к себе свободной рукой.
Машина остановилась.
– Узнаешь, Малыш? – он повернулся к ней.

– Мой дом? – прошептала она.
– Я тебе это обещал.

– Ты… ты меня отпускаешь? – спросила она. – Да?
Повисла пауза.

– Отъедем… я должен рассказать тебе кое-что… на прощание.
Отъехали на несколько метров, свернули за угол. Остановились. На улице было пустынно. Слышно было, как работает включенный мотор автомобиля. И… Сашино сердце, готовое выпрыгнуть из груди.

Салон самолета. Саша смотрит на светящееся табло напротив: «Пристегнуть ремни».
Слышен голос в динамике: «Наш самолет идет на посадку. Просьба пристегнуть ремни»…
Но Саша слышит другой голос. Его голос… Его исповедь в тот вечер… возле ее дома…

– Вот уже много лет я руковожу «Ястребами». Я и мои ребята – ты их видела у нас – совершаем налеты… – он привлек ее к себе. – Я хотел бы, чтоб и ты мне

Помогала… Саша отстранила его.
– Я тебя не держу, Малыш. Можешь бросить меня, вернуться к ним… – он

Кивнул в сторону ее дома… – Они до сих пор еще ищут тебя…
Саша вздрогнула, опустила глаза, рассматривала свои руки…

– Если ты выберешь меня, то мы… с тобой поженимся… И ты будешь со мной.
Саша молчала, слушала.

– В тот день мы с Котом отправились на очередное дело, – говорил он. – Он увидел тебя из окна машины. «Смотри, Пахан, какая девочка, – сказал он. – Если

Она пойдет направо, то мы в дамках, если налево – нам хана». Ты повернула направо, Малыш. После удачной операции я нашел тебя…

Он отвернулся, смотрел в темное окно, молча ждал ее решения.
Саша распахнула дверцу машины и нырнула в темноту. Он не остановил ее.

Она взлетела по узким каменным лесенкам своего дома и оказалась у дверей. Остановилась, перевела дыхание. Секунду-другую выжидала. Наконец, решилась,

Дверь в соседнюю квартиру распахнулась. Вышел парень, ее ровесник. Бросались в глаза светлые волосы, открытый взгляд, чистое, правильное лицо.

Он заметил девушку, узнал.
– Саша? Ты… Ты здесь?.. Тебя нашли? – он подошел к ней.

Саша приложила палец к губам:
– Тише… Сашка...
– Где ты была? Нас затаскали в милицию, – быстро говорил он, озираясь по

Сторонам, как бы ища кого-то. – О тебе такое говорят в школе. Саша, Сашенька… я давно хотел сказать тебе, – говорил он, радостно обнимая ее. – Как хорошо, что ты жива.

Саша оттолкнула его:
– Ты, Сашка, иди, – еле слышно прошептала она, отстраняя его. – Иди, уже поздно. Потом поговорим… Завтра… Ну! Чего уставился?.. Иди уже.

– Как хочешь, – вспыхнул он и сбежал вниз по ступенькам.
Долго стояла Саша, боясь шелохнуться. Но так и не решилась… бросилась вниз, выбежала на улицу, свернула за угол, остановилась.

Темно-вишневый автомобиль стоял на том же месте. Пахан ждал ее. Мокрая, растрепанная, бежала она к нему. Он обернулся, заметил ее, выскочил из машины,

Подбежал, подхватил ее на руки, понес, дрожащую, плачущую… Она обхватила его шею руками, зашептала:

– Я всегда буду с тобой… Я не могу без тебя… Она хотела еще что-то сказать ему, но не смогла… Он целовал ее.

…«Уважаемые пассажиры. Наш самолет приближается к аэропорту города
Тбилиси».
Саша очнулась, расстегнула ремни…

– Поехали, – бросила Саша таксисту и откинулась на заднем сиденье. Вынула из сумочки темные очки. Машина мягко несла ее по городу. Подъехали к

Пятиэтажному дому. Саша расплатилась с водителем, вышла из машины, прошла в подъезд дома напротив. Поднявшись на второй этаж, она вынула из сумочки ключи,

Привычным движением, почти беззвучно, открыла двери квартиры.
– Наконец-то! – Пахан помогал ей раздеваться. Целовал ее…

…Через несколько секунд они сидели друг против друга за журнальным столиком.
– Самое подходящее – «Агат», – говорила Саша. – Открывают в одиннадцать. Обедают с часу до трех. С часу до двух – администрация, в то же время обед у

Промокашек за прилавками. Обедают в соседней забегаловке. В девять вечера шеф сам лично выпускает всех через заднюю дверь. Потом запирает, опускает шторы и

Через двадцать семь минут растворяется. Ни минутой раньше. Караулила три дня… В разных париках… в будке телефона-автомата… Скандал удался… Он внимательно слушал

Ее, спросил:
– Фотографии… слайды?
– Тип-топ, – она вынула из сумочки пакет.

Он протянул ей фломастер, бумагу.
– Коридор… Подсобка… – Саша сосредоточенно чертила схему объекта «Агат».

…Вечером.
Участники операции «Агат» собрались в небольшой комнате за овальным столом. Шестеро мужчин и Саша. Перед ними лежит карта – схема объекта. Пахан вполголоса

Разъясняет план операции, делает пометки на карте. Шесть пар мужских глаз напряженно следят за его рукой. Саша сидит рядом, смотрит на бандитов…

Кот – непосредственный помощник Пахана. На лице глубокий шрам… Рядом с ним – Гаврош, молодой, лет двадцать ему, не больше… Дальше – Дон Жуан, буйный,

Экспансивный, чуть что – хватается за нож. По обе стороны от Пахана сидят Визгун и Кишка. Визгун – высокий худой бандит, смешно тянет шею, внимательно смотрит на

Карту. Слева от него сидит Роже. Нервный, взвинченный, весь как зажатая пружина… того и гляди раскрутится и ударит…

Крест на карте. – Еще раз проверьте тормоза. Все ясно? Тогда расходимся… Все встают, как после официальных переговоров.

На улице Пахан развернул машину, проехал несколько метров, остановился. На углу стояла Саша, рассматривала витрину магазина. Она затылком почувствовала машину,

Мгновенно осмотрелась, юркнула на переднее сиденье.
– Мы не опаздываем? – он смотрел на дорогу.

Саша придвинулась к нему, шепнула:
– Нет, у нас есть полчаса… Мы еще успеем… – она выразительно посмотрела на него.

Он отвернулся, сказал строго:
– И не проси… Сколько раз я тебе говорил, перед операцией нельзя…

Ни грамма. Два часа потерпишь. Я отвезу тебя и заеду к Нино. У меня ничего не
осталось.

Саша передернула плечами:
– Не верю, у тебя всегда есть… Ты это сейчас придумал… на ходу… – она

Посмотрела на него, прижалась к нему. – Ну, Сереженька, ну чуть-чуть, четвертинку… Я же никогда не прошу больше. Пока ты объяснял этим ослам план

Операции, я думала, помру…
Они подъехали к пятиэтажке, остановились у подъезда. Саша не вышла из машины,

Отвернулась… Вот-вот заплачет.
– Ч-черт! – он круто развернул машину. – Ребенок, настоящий ребенок…

И когда ты повзрослеешь? Ну что с тобой сделаешь?.. Саша со смехом бросилась ему на шею.

…Они оставили машину за углом, вошли в детское кафе «Сластена».
Воровато озираясь по сторонам, прошли друг за другом в туалет…

Темный предбанник туалета… Саша быстро протянула ему руку. Сергей профессионально ввел иглу в ее вену.

Пригородные пятиэтажки. Полдень. Современная квартира. Женщина лет сорока пяти накрывает стол белой скатертью, суетится:

– Твои любимые, Нелли, слоеные… Небось, горячего ничего не ела в этих забегаловках.

– Сейчас, мама, я только переоденусь! У меня столько новостей… Сейчас я тебе такое расскажу, – Нелли подходит к столу.

– Ты сначала поешь с дороги, новости подождут.
– Мамочка, если бы ты знала… – Нелли садится за стол. – В аэропорту я

Встретила Сашу… Помнишь, мою одноклассницу?
– Сашу? – мать села на табурет.

– Видела бы ты, какая она стала! Я ее по глазам узнала…
– Нелли, дочка, неужели она жива? Надо бежать к Марии, – мать забегала по

Комнате с тарелкой в руке. – Нет, нельзя… Мария не перенесет этого вторично… Как тогда, помнишь?.. – Еще бы не помнить… Тогда Александр всех переполошил… –

Но что же делать, как быть?
Мать и дочь сели за стол, но к еде так и не притронулись.

– Надо в милицию сообщить, – осторожно, глядя матери в глаза, проговорила Нелли.
Повисла пауза.

– Подожди… Пока не надо… – женщина бесцельно переставляла тарелки на столе. – Я сама пойду к Марии, осторожно поговорю с ней…

– Я, кажется, знаю, что надо делать, – Нелли пристально смотрела на мать.

Ювелирный магазин «Агат». Без пяти минут восемь. Молоденькая продавщица с табличкой «ЗАКРЫТО» в руках выпроваживает последних покупателей. Среди них –

Саша. Ее трудно узнать в рыжем парике и темных очках… Она внимательно рассматривает витрину.

Одновременно следит за последними покупателями. В дверях стоит Роже. Он рвется в магазин:
– Откройте!

– Закрыто уже, молодой человек, закрыто… Приходите завтра, – говорит ему продавщица, выпроваживая последних покупателей.

Саша выходит последней.
В узком дверном проеме молоденькая продавщица оказалась зажатой с одной стороны

Сашей, а с другой, снаружи, – Роже. Почувствовав неладное, она метнулась обратно в магазин.

– Ни с места! – дуло пистолета Роже, стоявшего спиной к улице, вплотную прижимается к ее белой блузочке.

Прохожие на улице не обращают внимания на них – обычная сутолока перед закрытием магазина.

Саша приоткрывает дверь. Продавщица не успела и опомниться, как в магазин проникли все участники операции, а Саша тем временем спокойно повесила табличку

«ЗАКРЫТО» на дверях и заперла магазин.

Директор магазина и продавщицы застыли перед открытыми сейфами. Саша и Роже с оружием в руках загнали трех продавщиц и директора в служебную комнату. Пахан и

Кот с мешками инкассаторов орудовали у открытых сейфов. В это время администратор, молодой парень, воспользовался тем, что был ближе остальных к

Черному входу. Но там уже стояли Визгун и Кишка.
– Ты к-куда намылился, голубчик? – приставили они дула пистолетов с двух

Сторон.
– Я?.. Я – пивка попить… Пустите… ей-богу, пивка…
– Пивка захотел? – взвизгнул Визгун и подтолкнул администратора обратно в

Магазин. – Проваливай! Через три минуты попьешь… С мелодией попьешь… Потерпи…
Вся операция длилась три минуты. Когда в обоих сейфах ничего не осталось, Пахан

Скомандовал:
– Баста!
Под прикрытием Роже и Саши бандиты вынесли добычу через черный вход. Там их ждал автомобиль.

На улице было темно. Моросил дождь. Неожиданно за углом появился прохожий, пожилой мужчина. Он вел за руку мальчика лет шести. Увидев мужчин с мешками,

Выходивших из магазина, мальчик громко спросил:
– Дед, а дед, а кто эти дяди?

– Инкассаторы. Везут деньги в банк, – отвечал дед.
– Деньги? – мальчик внимательно разглядывал мешки, спросил снова: – Они

Что, их украли, что так торопятся?
– Нет, нет, они боятся, что у них украдут. Пойдем, нельзя останавливаться, слышишь?..

Машина рванула с места.
– Этот болван уже включил свою игрушку. Но у нас есть еще три минуты, –

Через несколько минут прибыла милиция. В пустых сейфах были разбросаны лишь визитные карточки бандитов – ярко-красные картонки с черным ястребом посередине…

Пригородные постройки. Раннее утро. Нелли, необычно взволнованная, выходит из дома. Миновав несколько домов, она подходит к калитке двухэтажного дома,

Огороженного садом. Девушка откидывает щеколду на заборе, идет по дорожке, посыпанной гравием, поднимается на крыльцо, стучит в дверь.

– Нелли? Какими судьбами? – ее встречает молодой человек лет двадцати. Волосы светлые, лицо красивое, открытое.

– Сашка… Привет.
– Проходи, что это с тобой? За тобой гнались? – Александр шутливо вытянул

Шею, оглядел окрестности.
– Нет… То есть да… В общем, мне надо с тобой поговорить. Ты один дома? –

Нелли несмело прошла в дом.
– Один, проходи.

Они прошли в его комнату. Это была удобная комната, до предела заполненная книгами, с кожаным креслом.

Половину комнаты занимал громоздкий письменный стол, на котором стояла пишущая машинка. На стенах – борцы на коврах, теннисисты на игорных кортах… футболисты…

Нелли стояла посередине комнаты, переминалась с ноги на ногу. Александр принес ей воды:

– Выпей, успокойся. Расскажи, что случилось. И вообще, как живешь? Мы ведь сто лет не виделись.

Нелли не слушала его. Она даже не села в предложенное кресло.
– Понимаешь, Саша…

– Пока ничего не понимаю, – усмехнулся он.
– Только что, – заговорила Нелли, – нет, вчера… у меня дома… были «оттуда»…

– Это уже интересно…
– Нет, опять не то говорю…

Александр насильно усадил ее в кресло, сказал решительно:
– Рассказывай все по порядку.

Нелли утвердительно кивнула ему.
– Недавно в аэропорту я встретила Сашу… Помнишь, нашу одноклассницу, Сашу Канделаки?

– Конечно, помню.
– Вот, – она сглотнула. – Я неожиданно встретила ее в аэропорту. Но

Объявили мой… наш самолет, и я… и мы… Я не успела поговорить с ней, расспросить ее… Ничего не узнала толком, понимаешь?

– Начинаю понимать.
– Потом моя мама сообщила… родителям Саши…

Александр взял нетронутый стакан воды, отпил несколько глотков, сказал:
– Отец с матерью поехали в Тбилиси. Оттуда приезжали… Тебя допрашивали… Ты ничего толком не рассказала им… Правильно говорю?

Нелли кивнула ему. Вынула из сумочки платок, вытерла руки.
Александр встал, прошелся по комнате.

– Странная, очень странная история, – говорил он. – Я тоже в свое время… упустил ее… из-под самого носа…

– А по-моему… по-моему, она тебе нравилась в школе… Она очень похорошела… Настоящая кинозвезда. Десять лет прошло – медленно проговорила Нелли. –

Послушай, юрист, подскажи, что нам делать?
Но Александр не слышал ее вопроса. Он мерил комнату шагами, туда-обратно,

Напряженно размышлял. Неожиданно спросил:
– Откуда ты летела?
– Из Москвы.

– А ее самолет?
Нелли задумалась, медленно отвечала:
– Ее рейс еще не объявляли… Она мне ничего не сказала… не успела…

– Говорила в основном ты, конечно… Нелли смутилась:
– Но она ждала свой рейс. Погоди, погоди, она стояла у транзитных касс.

Ну, пойми ты, она так изменилась…
– Ты ее рассматривала?..

– Да! Да! Я же тебе говорила, настоящая кинозвезда с обложки западного журнала.
– Кинозвезда… – медленно, как бы про себя проговорил Александр.

Поздний вечер. По дороге, ведущей за город, стремительно несется темно-вишневый автомобиль. Саша в темном парике, загримированная под сорокалетнюю женщину,

Гонит машину Пахана. Круто развернувшись, она остановилась. Поспешно вышла из машины, направилась к сарайчику, откуда вынесла тент, сплошь усыпанный листьями,

Приклеенными к нему. Тщательно накрыв тентом машину, она направляется к полуразрушенному домику. На доме крупными буквами выведено оранжевой краской:
БАНЯ.

Саша заглядывает в окошко, наполовину выглядывающее из земли, по узкой каменной лестнице спускается в полуподвал.

Саша так изменила внешность, что Гаврош сначала невольно отпрянул от нее:
– Ух ты-ы!.. Проходи, раздевайся, я мигом.

– Дай мне чего-нибудь выпить.
Саша подошла к печке. Ее знобило. Прислонившись к стене, она закрыла глаза,

– Саша! – Гаврош звал ее к столу.
Через некоторое время вся кодла была в сборе.

На грубо сколоченном столе стояли бутылки красного вина, граненые стаканы и наспех приготовленный ужин. Горели свечи, высвечивая лица бандитов. Говорил Кот.

Все слушали его, опустив головы…
– Сегодня мы должны крепко подумать, как нам жить дальше.

…И снова нарастающий шум воды, и слышится Саше ее собственный нечеловеческий крик: «Нет! Нет! Нет!»

Саша, бледная, сидит за столом. А рядом пьют:
– Давайте предлагать!

– Выберем Дон Жуана! – предложил Роже.
С минуту все молчат.

– Спелись, голубчики! – нарушил тишину Гаврош. – Не выйдет! Забыл, как он сдрейфил в позапрошлом году?!

– И так брызгал, что смотреть было тошно, – взвизгнул Визгун.
– А ты бы молчал, Косой, – вставил Роже, – сам не из чистых!

– А я и не лезу в главные! – Визгун выразительно посмотрел на Дон Жуана.
– А кто лезет, падла? Я?! – в руках у Дон Жуана блеснул нож.

Визгун вскочил. За ним – все остальные. Дон Жуан успел полоснуть Визгуна по руке. Их растащили. Зажимая рану, Визгун взвизгнул:

– Я все равно тебе не подчинюсь… Я! Я скорее подчинюсь… – он кого-то искал глазами и неожиданно посмотрел на Сашу. – Вот ей подчинюсь! – обрадовался он.

Повисла пауза.
– А что, интересно… – медленно проговорил Кот.
– А я предлагаю Кота! – послышался чей-то голос.

– Не выйдет! Он в прошлый раз при дележке кольцо заначил…
– Кончай базар! – Коту явно не понравилось последнее высказывание.

– Так мы никого не выберем. Визгун прав. Раз Саша выжила среди нас, выберем ее! Бабе легче подчиниться, чем своему собрату.

Это предложение всем понравилось. Саша вздрогнула, посмотрела на бандитов. В их глазах было все: решимость, преклонение, восхищение.

– Ребята, – начала было она, но ей не дали договорить.
– В память о нашем Пахане выбьем на левой руке ее имя.

Бандиты подхватили свою богиню на руки, усадили на высокий табурет и без единого слова, как по команде, склонили перед ней головы. Саша не могла говорить.

Она вспомнила слова Сергея при первом их знакомстве: «Я повезу тебя в сказочный мир». Красноватые языки пламени высвечивали ее иконописное лицо.

Саша проснулась с сильной головной болью.
«Ч-черт, опять мигрень, – мелькнуло у нее спросонья. – Это по меньшей мере на неделю…»

Саша сняла телефонную трубку, набрала номер:
– Алло, Шмара, передай Ежу: сегодня не приеду… Да. Салют!

Она взглянула на часы. Десять часов утра. Она не любила утро, восход солнца, начало дня. По утрам все казалось ненужным, серым. Жизнь обретала свои краски

Лишь вечером… ночью…

Саша с трудом подняла отяжелевшую голову с подушки, сунула ноги в тапочки и только собралась вынуть из аптечки лекарство, как зазвонил телефон.

Она сняла трубку:
– Кот? Да, конечно… Не знаю… Что-то расклеилась… Нет… приезжай…

Через некоторое время он был у нее. Приняв лекарство, Саша внимательно слушала
его. Он делился с ней новостями:

– Зовут его Серж. Торгует всякой мелочью. Лысенький, плюгавенький, в общем, ходячий денежный мешок. Безопасный, как бритва. Никуда не тыркнется.

Рыльце у самого в пуху…
– Договорись с Визгуном насчет эскорта, – сказала Саша. – Мешок беру на

Себя.
– Ладно.
– Чемодан у Нино. Обещала мне не сбагривать все сразу. За мзду, конечно.

– Много заломила? – поинтересовался Кот.
Саша испытующе посмотрела на него:

– Небось, ждете?
– Не то слово, – усмехнулся Кот.

– А что там стряслось у Дон Жуана? – поинтересовалась Саша.
– Весело живет, – ухмыльнулся Кот. – Шмара от него сбежала. Лупит ее хуже

Сапожника.
– А что все-таки случилось?

– Не стоит забивать тебе мозги ерундой.
– Я должна все знать, – неожиданно для себя сказала Саша и улыбнулась почему-то.

– Шмара, по-моему, стрекнулась, – объяснял Кот. – Решила рожать. Дон Жуан порешил по-своему: банки поставил, и все тут, ногой родное дитя…

Саша встала, прошлась по комнате, поправила на подоконнике вазон с розой, глухо сказала: – Я с ним поговорю… А теперь иди. Мне что-то совсем хана.

Она проводила его до двери. Кот взялся за дверную ручку. Неожиданно Саша заметила на его руке наколку «САША». Она перевела удивленные глаза на Кота.

Глаза их встретились. Испугавшись, она резко подтолкнула его к выходу. Осторожно прикрыв за ним двери, Саша долго ходила по комнате из угла в угол. Туго повязав

Голову шарфом, она легла в постель. Но стоило закрыть ей глаза, как возникал Пахан… его светлые глаза… Шум воды все звучал и звучал в ее ушах.

Они без помех проникли во двор научно-исследовательского института, залезли в подвал с многочисленными трубами – здесь была сосредоточена вся отопительная

Система здания… Без осложнений через тонкую дверь проникли в здание. Единственный сторож спал наверху, в сторожке. Кот подал знак Пахану.

Начали разрезать автогеном сейф. Саша светила Пахану фонарем. Гаврош и Визгун следили за порядком…

Саша ворочалась в постели, пытаясь вспомнить тот самый момент, когда не сработал смеситель в баллоне…

Пахан почуял неладное.
– Отойди в сторону, Малыш!!

– Пад!!! – крикнул ему Гаврош.
Все произошло в считанные секунды – взрыв и страшный крик Пахана.

Саша наклонилась над ним. Подбежали бандиты. Пахан лежал в луже крови с… оторванными руками.

– Бежим! Баста! – крикнул Гаврош.

Пахан истекал кровью. На какое-то мгновение он пришел в себя и скомандовал:
– Открыть все краны! – и снова потерял сознание.

Бандиты открыли краны. Вода полилась шумным потоком со всех сторон. В двери стали ломиться. Сознание снова вернулось к Пахану. Оценив обстановку, он

Прошептал: – Отрывайтесь… Кот… Меня пореши… Кот отрицательно мотнул головой.
– Слушай мою команду! – прохрипел Пахан и снова потерял сознание.

Клубы пара, исходившего от горячей воды, заполняли подвал. В двери продолжали стучать: видимо, сторож проснулся…

Пахан больше не приходил в сознание. Бандиты окружили его.
Глаза Кота встретились с бесстрастными глазами бандитов, ожидавших от него

Немедленного исполнения приказа. Доли секунды Кот колебался, остановив свой взгляд на темных, полных мольбы и ужаса глазах Саши… Но лишь секунду…

Кот приложил оружие к виску Пахана и нажал на курок.
Бандиты полезли в бойлерную.

Саша металась между подвалом и проходом. Она кинулась было к Пахану… метнулась обратно… туда-обратно.

Кот потащил ее к выходу.
– Нет! Нет! Нет! – кричала она не своим голосом, забыв о всякой

Предосторожности. Кот зажал ей рот и потащил в бойлерную. Мокрые, не видя ничего от пара, они гуськом продвигались по узкому тоннелю…

– Чем это пахнет? – очнулась Саша уже в машине.
– Какой-то желудочник красил свой лайнер. Мы и хапнули, – услышала она

– Ч-черт! Патрульная машина! – заметил Кот.
За ними мчалась машина госавтоинспекции. Бандиты открыли огонь из автоматов.

– Он совсем рядом! Бросай гранату! – кричал Гаврош.
Его истеричный крик перекрыл взрыв гранаты, брошенной Котом.

Саша скинула одеяло и вскочила с постели, вся мокрая. Неожиданно в дверь позвонили. – Что это?!

Без телефонного звонка никто не приезжал сюда. Саша подбежала к дверям, предварительно сняв телефонную трубку. Гудок в трубке отдавался в ее сердце.

Еще секунда и… сердце выпрыгнет из груди…
«Без паники, Малыш…» – послышался ей голос Пахана.

Она открыла дверь. Перед ней стояли Гаврош и Кот. Возбужденные, глаза налиты кровью.

– Вы что… спятили?! – кричала Саша, как только за ними закрылась дверь. – Что, позвонить не могли?!

Но они не слышали ее.
– Вчера ночью забрали Кишку! – сообщил Кот.

– Откуда сведения? – спросила Саша.
– Золотая рыбка Визгуну доложила.

– У-ух! Даже мигрень прошла, – Саша тяжело опустилась на кровать. Она была в ночной сорочке, забыла накинуть халат, но мужчины этого не замечали.

Они вопросительно смотрели на нее. Ждали.
– Ты не успел рассказать ему про Сержа?

– Не успел, – отвечал ей Кот.
– Хорошо, – Саша перевела дух.

Она встала, подошла к подоконнику, поправила вазон с розой.
– Организуй поездку завтра утром. Всем, кроме него, – она кивнула на

Гавроша. – Как? Почему? – возмутился Гаврош.
– Кочегарку закрывать нельзя, – пояснила Саша.

– Баня должна работать без выходных.
– Но… но могу же я заболеть? Ну хотя бы воспалением легких!

– Нет! – отвечала Саша. – И потом… Ты нам нужен здесь.
Она подошла к нему, положила руку ему на плечо. Гаврош внимательно рассматривал

Ее длинные ухоженные пальцы.
– Кончим с Сержем, пришлю тебе помощника, – обещала Саша.

– И будь осторожен… Работай без выходных… старайся…
– Не успею! И меня заберут! – съязвил Гаврош. – И помыться не дадут!

– Уши развесишь – заберут, в чем мама родила, – разозлилась Саша. – Так что и штаны не успеешь надеть. Понял?

Будка телефона-автомата. Возле будки стоят Гаврош и Кот. Ждут Визгуна. Визгун, оживленно жестикулируя, разговаривает по телефону. – Рыбка, ну… всего на час…

Ну… хочешь, на полчаса… В трубке слышен приятный женский голос:
– Не могу.

– Но я уезжаю… Попрощаемся, – просит Визгун.
– Не могу, работа.

– Знаю я твою работу! Любовник, а не работа! – взвизгнул он.
– Какой любовник? Оперативка.

– К черту все! Обедать должна ты или нет?
На том конце провода бросили трубку.

Визгун удивленно рассматривает трубку, в которой слышны частые гудки, растерянно смотрит на друзей.

– Ну, что там?..
– Говорит, на оперативке мелодия, – Визгун выходит из будки.

– Совещаются, – ехидно-торжественно произносит Гаврош. – Кишку раскручивают… А что твоя рыбка? Снова динаму скрутила? – усмехнулся Гаврош.

– А ну ее, – махнул рукой Визгун. – И хорошо, что не вышла… Не до нее сейчас. - Бандиты проходят мимо пивной.
– Давайте лучше пивка попьем, – предлагает Визгун.
– Пивка? Это хорошо, – поддержал его Кот. – А то как про мелодию

Заговорили, совсем скверно стало. И как только ты спишь с этой рыбкой? Все трое смеются. Идут в пивную.

Городской стадион. Теннисный корт. Игроки в белых теннисных костюмах азартно бьют по мячу ракетками. Оба мокрые, по-спортивному злые. Он и она. Озорно

Поблескивают из-под челки карие миндалевидные глаза девушки, глаза, способные вызвать мгновенную потерю сознания у любого мужчины.

– Саш! Ты скоро вернешься из командировки? – она уверенно взяла мяч с подачи.

– Неизвестно, – Александр еле успел в левый дальний угол. – Ого! Ты делаешь успехи, Дина! О-о-о… Все! Сдаюсь! Хватит! – он снова теряет мяч.

Они одновременно подбегают к сетке. Подбирая мяч, Дина замечает прилипшее к сетке мокрое лицо Александра.

– Сжалься над своим бездарным учеником, – в темно-синих глазах его искрится счастье. – Даже великий Дюма не говорил так по-французски, как я.

– Скажи мне все это по-французски, – лукаво усмехнулась Дина.
Он пытается поймать ее за руку через сетку. Но девушка вырывается и бежит в

Сторону раздевалки.
– Игра окончена! – кричит она по-французски.

Через некоторое время оба, переодетые, идут к автобусной остановке. Подходит автобус, он подсаживает Дину.

– Ни пуха, – говорит Дина через стекло.
– К черту, – он машет ей на прощанье.

Южный приморский городок. По городской улице идет Саша. Она внимательно изучает окрестности. Находит нужный магазин. Она едва не проскочила его.

Не успела она войти в магазин, как оказалась в поле зрения Сержа. Его глазаживчики загорелись странным блеском. Весь он съежился, разгреб товары,

Которые только что показывал покупателям, протянул к ней руки:
– Подходи, красота… выбирай!

Саша капризно надула губы и потрогала неприметный шерстяной жакет. Глаза-живчики заблестели. Саша услышала шепот:

– Ты на все это не смотри… Это не то, – он лихорадочно подсовывал серый жакет под свитер. – Как королеву одену… с ног до головы…

– Я замужем, – подразнила она его.
– Я тоже, – парировал он.

– Мне нужно платье… – Саша назвала размер.
Серж подпрыгнул от восторга:

– Как раз такое дома лежит. Приедешь? – взмолился он и добавил вполголоса. – Пока жены нету.

– Подумаю, – сказала она.
Серж был деловым человеком.

– Магазин закрываем к восьми, – торопливо говорил он ей. – Ровно в восемь буду ждать на улице… в машине.

На них стали обращать внимание. Не ответив ему, Саша вышла из магазина.

Будка телефона-автомата. Саша пропускает всех желающих, ссылаясь на долгий разговор. Наконец, звонит. – Алло, Визгун? Да, я. Сегодня в восемь…

В восемь вечера Саша была у магазина. Машина ждала ее.
– Красота, садись ко мне, – Серж был счастлив.

– Это далеко? – спросила Саша, усаживаясь рядом, на переднем сиденье.
– Нет, нет, всего десять минут отсюда, – испугался он.
– Как несправедливо… Откуда у тебя столько красоты? Одним так много, а другим – мне, например, – ничего!

Саша рассмеялась.
– А смеется как, красота-а-а…

Они подъехали к пятиэтажному зданию. Вечерело. Редкие прохожие шли по противоположной стороне улицы.

– Сначала ты выходи… Ладно? – он заглядывал в ее глаза, как собачка. – А то ведь знаешь, соседи… злые языки…

– Куда мне идти? – спросила Саша.
– П-прямо… налево… второй этаж… направо, – Серж испугался, как бы она не передумала.

– Второй этаж? – усмехнулась Саша. – Неплохо…
– Что ты сказала?

– Ничего… – Саша юркнула в подъезд.

Кот не ошибся. Это была одна из немногих квартир в городе. Ковры… хрусталь… зеркала… люстры… По обстановке можно было судить о невежестве хозяев.

Но Сашу это интересовало меньше всего. Серж был счастлив! Бедняжка! Ему так хотелось показать товар лицом. Он мгновенно кинулся к гардеробу, к чемоданам,

Выкладывая их содержимое перед Сашей.
– Ты раздевайся… примеряй… – говорил он ей.

После детального осмотра квартиры, вплоть до туалетной комнаты с зеркальными стенами, Саша начала собираться.

– К-куда ты? Останься… Послушаем музыку… Выпьем… Подарки примерим… Саша потрепала его, как нашкодившего школьника:

– Не могу же я так сразу… Мне надо к тебе, котик, привыкнуть, – и она чмокнула его в лоснящуюся щеку.

– А… подарки? Подарки забери, – Серж протягивал ей коробки.
Она остановила его:

– Заберу, котик, все заберу, ничего не оставлю… Позже…
Хлопнула входная дверь.

Не успел Серж и опомниться, как Саша была уже в машине Визгуна.
– Стоит руки марать? – спросил Визгун, разворачивая машину.

– Стоит… Семьи нет… на даче… никуда не тыркнется… Добра много, – рассказывала Саша, глядя перед собой на дорогу.

– Тогда ковырнем, – согласился Визгун.
Машина выехала на загородное шоссе.

– Куда едем? – устало спросила Саша.
– На дачу, – отвечал Визгун. – Все уже там. День рождения Дон Жуана справляем.

Саша насторожилась, обернулась к нему, вопросительно посмотрела.
– Ты не боись, – усмехнулся он. – Девчонка встретила его по всем статьям… Смотрит на него, как мышь на крупу.

– Трепать не станет? – спросила Саша, глядя на дорогу.
– Нет, не станет! Ради тряпок душу отдаст, – пристально смотрел Визгун перед собой на едва освещенное шоссе. Машина набирала скорость.

Пригородные дачи. Раннее утро. Александр стучит в двери дачного дома. Долго не открывают. Наконец из окна выглядывает заспанное, испитое лицо хозяина.

– Это я, Саша, дело есть, открой!
– Поспать не дадут человеку!

Скрипнула дверь, и на крыльце появился парень лет двадцати пяти. Среднего роста, коренастый, заспанный и недовольный. Он опускается на корточки прямо перед

Дверью и снизу вверх смотрит на непрошеного гостя.
– Ты меня извини… Понимаешь, дело есть... - говорит Александр.

– Ну, выкладывай, – прервал его парень.
– Степа, будь другом, выручи, – Александр присел на корточки, огляделся по

Сторонам, прошептал: – Бабу мою увели. Два дня ищу, с ног сбился. Нигде нет… Ты здесь всех знаешь… Говорят, это дело рук какого-то Дон Жуана. Степан усмехнулся:

– Бабу, говоришь? – потом посерьезнел, сказал: – Не выручу! Чистюлям не помогаю!
– Да какой я чистюля? – взмолился Александр. – И как тебе не стыдно, в одном дворе росли, один мяч гоняли…

– Знаю я тебя. Я, можно сказать, всем сердцем… А ты?..
– Что я?

– Последний матч помнишь?
– Набил же ты ему морду, и дело с концом, – успокоил его Александр.

– Драка была, я тебе скажу, первый класс!
Степан криво усмехнулся, почесал затылок, спросил:

– Дон Жуан, говоришь?
Александр обрадованно кивнул ему.

– А баба кто? Я ее знаю?
– Нет, не знаешь.

Степан на секунду задумался.
– Ну, ладно. Только… замок… слышишь, замок, и никому!

– Гнидой быть! – Александр сделал выразительный жест рукой и щелкнул ногтем указательного пальца по зубам.

Степан перешел на шепот:
– … Песню слышал?...На Дерибасовской открылася пивная… Усек?

– Угу.
Александр хлопнул его по плечу:

– Молоток, ты настоящий друг. Бывай!
Степан кивнул, довольный… вынул папиросы, закурил.

Квартира Сержа. В комнатах невообразимый беспорядок. Ящики шкафов выдвинуты. Тюфяки выставлены наружу. Орудуют двое – Визгун и Дон Жуан. Оба в перчатках и

Тапочках.
– Бросай это, бери только меха.

Но Дон Жуан восхищенно смотрит на содержимое ящиков. – Здесь все надо стопорить… аж караулки разбегаются… Визгун лихорадочно засовывает в мешок драгоценности.

– Да-а… ты прав… квартира правильная, что и говорить… – на мгновение он замирает. В ящике письменного стола замечает фотографии, хохочет: – Погляди-ка

На эту мымру… Ой, держите, караул!.. Такие трофеи на такую красотку вешать… – Закругляйся давай… не время.

Дон Жуан осторожно затягивает шнур на мешке с драгоценностями.
Но Визгун не успокаивается, вертит в руке фотографию, на ней Серж со своей

Толстой женой.
– Фофан есть фофан, – хохочет Визгун.

…Будка телефона-автомата. Шмара в темных очках вертит диск, одновременно изучает улицу.
– Алло… Да, я… вышел из магазина… С ним еще двое… Зашли в соседний ресторан…

Шмара опускает трубку, но не выходит из будки. Она смотрит на противоположную сторону улицы. Долго стоит, не отрывает глаз от дверей ресторана напротив.

Квартира Сержа. Визгун и Дон Жуан с огромными полосатыми мешками из-под выпотрошенных тюфяков выходят в коридор. Здесь, на полу, лежат скатанные в валик

И обернутые такими же полосатыми мешками ковры. Дон Жуан изучает замочную скважину, командует:

– Давай маяк! Визгун летит на кухню, открывает форточку, подает сигнал.

Будка телефона-автомата. Шмара крутит диск, осматривается.
– Алло, все тип-топ. Ладно… есть…

Квартира Сержа. Сверху видна машина. Она кузовом обращена к подъезду.
– Наконец-то! Копаются, как у бабки на огороде, – шипит Кот. Он сидит за рулем.

Во дворе все при деле: старушки судачат на лавочках, старики играют в домино, детвора гоняет мяч. Все разворачивается в считанные секунды.

В ограбленных апартаментах Сержа валяется содержимое пуховых перин. Пух летает везде. Валяются облепленные пухом темно-красные картонки с черным ястребом посередине…

Будка телефона-автомата. Шмара крутит диск, оглядывается.
– Алло, – смотрит на противоположную сторону улицы. Там из ресторана

Выходят трое. Среди них Серж. Мужчины медленно идут по улице, беседуют, смеются.
– Алло, алло! Да, я! Только что вышел… Идет в сторону магазина! Да! Да! Тип-топ…

Шмара опускает трубку на рычаг. Выходит из будки. Оглядывается по сторонам. Ловит такси…

Дворик Сержа. Ловкими движениями мужчины в темных очках закидывают в машину тюфяки и себя. На глазах у публики во дворе машина срывается с места. Старушки на лавочках продолжают судачить. Детвора гоняет мяч.

Загородная дача. Комната в три окна. Окна плотно занавешены. Светильник у стены
едва освещает женскую фигуру на кушетке. Это Саша. Она время от времени отвечает

На телефонные звонки. Лицо бледное, без грима.
– Да, да… поняла… – Саша улыбается, свободной рукой водит по длинным

Темным волосам сверху вниз, еще и еще раз. – Поняла, поняла… Ты, Шмара, молоток… Все, все, свободна… Спасибо!

Она кладет трубку на рычаг, поворачивается на кушетке, тяжело опускает ноги на пол. Долго сидит так, без движения, смотрит в одну точку на полу…

Кажется, Саша сейчас ни о чем не думает… Длинные темные пряди волос ее рассыпались по спине, по рукам…

Вокруг звенящая тишина. Медленно, как бы нехотя, встает Саша, пошатываясь, идет в ванну, запирается там. Она вынимает из кармана халата ампулу, шприц и ловким

Движением входит иглу в вену…

Баня. Кочегарка. В окно полуподвального помещения осторожно стучат.
– Кочегар там? – слышится в темноте.

– Тик-так, – слышится в ответ.
– Встречай помощника!

В кочегарку входит Визгун.
– Салют! Как дела? – встречает бандита Гаврош.

– Порядок, – отвечает Визгун.
Они проходят на кухню. Гаврош накрывает стол, ставит бутылку вина.

– Что Кишка? – спрашивает он.
Гаврош открывает бутылку, наливает вино в стакан:

– Глухо…
– Да-а, странно… – Визгун наливает себе. Торопливо пьет, закуривает.

– Ты что такой бледный? – натужно смеется он, подливает Гаврошу вина: – Пей, пей, меньше дрожать будешь.

– Да ты что… Я не дрожу… У меня полный порядок, баня работает без выходных… – Вижу, вижу, не слепой, – хихикнул Визгун. – Готовься, скоро Саша приезжает.

Гаврош отодвигает пустой стакан на столе, смотрит на Визгуна, тихо спрашивает:
– Ты что же вокруг да около, рассказывай, как гаврики поработали…

Пивной ларек на Дерибасовской. Мужчины пьют пиво, закусывают рыбой, громко обсуждают очередной матч. У ларька появляется Шмара в темных очках. В руках у

Нее сетка с трехлитровой пустой банкой. Она становится в очередь за пивом.
– Можно занять за вами очередь? – спросили ее сзади.

Она оборачивается. Перед ней стоит Александр, высокий, стройный, в спортивном костюме. С ней никто никогда так не обращался. Шмара смущенно кивнула ему.

– Как вас зовут?
Она обернулась, молча рассматривая незнакомца.

– Эй!.. Кто следующий? Вы что, заснули, что ли? – кричали из окошечка.
Шмара вздрогнула, отвернулась, протянула банку. Получив свое пиво, она уступила

Место Александру.
– Разрешите, я вам помогу, – предложил он Шмаре.

Она была окончательно сражена, когда он спросил ее:
– Можно вас проводить?

Они молча шли по улице. Она позволила ему нести свою сетку с пивом. Как вдруг, как гром среди бела дня:
– Потаскуха!!! Ты здесь лясы точишь, а я пива жду!

Между ними вырос Дон Жуан.
Грохнула о землю трехлитровая банка с пивом. Не успел Александр опомниться, как получил удар в живот.

– Не смей!!! – взвизгнула Шмара. – Он ни при чем! Это я!
Мгновенно собралась толпа зевак.

Удар по печени подбрасывает Александра. Он падает, корчась от боли. Ноги бандита стоят над своей жертвой. Очнувшись, Александр сильно ударяет бандита в

Подколенную впадину. Дон Жуан вскидывает руки, летит на землю и затихает. Александр медленно встает, потирая живот, и… впивается глазами в свою жертву:

На запястье левой руки бандита – наколка «САША».
Шмара подбегает к Александру, тянет его за рукав:

– Уходи, умоляю, уходи… пока он спокойный.
Александр уходит.

Опозоренный бандит не решается подняться перед немыми свидетелями драки. И лишь Шмара покорно подходит к нему и, всхлипывая, поднимает с мостовой. Она тащит его к дому, стирая с лица его кровь.

Полутемный подвал кочегарки. Саша собрала всех на дележ добычи. Она бледнее обычного, заметно похудевшая.

– Я собрала вас, чтобы объявить условия фармазонщицы Нино. Нино согласилась сбагрить трофеи не раньше чем через три года. Ее условия – фифти-фифти
.
Бандиты повскакали с мест:
– Как?! Не соглашайся!

– Во скареда! Она никогда столько не заламывала!
– К черту ее!

– Да что вы взбеленились? – удивилась Саша. – У нас другого выхода нет! Зато это надежно!

– Ты уже договорилась? – спросил Гаврош.
– Успокойся, все уже решено. Трофеи большие. Остаток делим поровну.

Каждый из вас получит хороший куш на таких условиях. Не жадничайте!
– Ты поспешила, Саша, – сказал Гаврош. – Я бы с Марком договорился.

– Марк не содрал бы столько! – поддержал его Кот.
– Да ваш Марк не ждал бы и года! – возразила им Саша.

– Решено, нашу половину пая получим послезавтра.
– Дипломатка… Только о себе думает, – процедил сквозь зубы недовольный

Дон Жуан. Саша пропустила его реплику, продолжала:
– В ближайшие два месяца не собираемся. Мелодия активизировалась.

О мальчиках ничего не слышно. Будьте осторожны. Связным будет Гаврош. Расходимся как обычно…

Расстроенные бандиты исчезали в ночном лесу. Саша задержалась – гримировалась. Было совсем темно, когда она направилась к сарайчику, чтобы скинуть туда тент,

Которым обычно накрывала машину. Неожиданно она услышала знакомые голоса… имя Пахана. Саша остановилась, прислушалась. Говорили двое. Она узнала их.

Это были Дон Жуан и Визгун.
– …Ты что, не понимаешь? Наивный ты человек… Она же свой товар получит

У Нино, а на нас ей наплевать… Ей же без разницы, на каких условиях мы будем кувыркаться… А мы должны расплачиваться за ее белые пакетики…

И чего он с ней нянчился? Порешил бы, как предыдущих девочек, и дело с концом…
– Да я у него спрашивал: «Когда повезем на кладбище?»

А он все откладывал… Замену найти не мог… И нате! Дипломатка!..
Голоса удалялись.

Усилием воли заставила себя Саша подойти к машине, завести мотор. Машина неслась по ночной дороге, а в ушах звенело: «Порешил бы, как предыдущих девочек…

Когда повезем на кладбище… Замену найти не мог…» Светало, когда Саша приехала домой. Она ходила из угла в угол… Поправляла вазон с розой на подоконнике… Слезы текли по ее густо нагримированному лицу…

По ночной улице бежит растрепанная, с распухшим от слез и побоев лицом Шмара. Ей вслед несется:
– Потаскуха!!! Лясы точишь? Я убью тебя-а-а!!

Подставив лицо встречному ветру и не переставая плакать, Шмара бесцельно бродит по темным опустевшим улицам города.

– Пойдем со мной, деточка! – она и не заметила, как перед ней неожиданно появился поздний прохожий. Молодой человек еле держался на ногах.

«Качается, как маятник»… Шмара метнулась в сторону. Но Маятник успел схватить ее за руку: – Пойдем со мной, деточка!

Блеснул нож в свободной руке хулигана.
Шмара лихорадочно соображала, что же ей делать. Она заметила мужчину и женщину

Средних лет. Они шли им навстречу. Решение пришло к ней молниеносно. Шмара кинулась к ним, имитируя встречу со знакомыми, приветствовала их с улыбкой.

Но пьяный хулиган удивительно трезво оценил обстановку:
– Спокойно… Не трепыхайся! Пошли! – и потащил ее по улице.

«Саша! Вот кто мне поможет!» – пронеслось в ее сознании.
Шмара неожиданно для своего спутника ускорила шаги.

– Так, так, крошка, – ласково говорил ей Маятник. – Зайдем ко мне.
Они проходили мимо кафе.

– Давай сначала зайдем сюда? – предложила Шмара игриво. – Я хочу горячего кофе.
– Будь по-твоему, крошка, – он обнял ее за плечи.

Они вошли в кафе.
– Закрываем, молодые люди, поздно уже, – говорила продавщица за стойкой.

Маятник подлетел к ней, начал уговаривать. Шмара мгновенно осмотрелась и выбрала гонца. Он стоял за стойкой справа от нее и внимательно смотрел в ее сторону.

Шмара подошла к стойке рядом. Подлетел Маятник:
– Что-то еще, крошка? Пирожных?

Шмара кивнула ему:
– И шоколаду!
Как только Маятник отошел, она тихо попросила:

– Молодой человек… Да, да, вы. Не оборачивайтесь, умоляю вас, помогите мне… У моего спутника нож… Я в безвыходной…

Подошел Маятник. Он нес кофе и пирожные… улыбался ей.
– А шоколад?! – капризно надула губки Шмара.

– Дома… у меня дома есть…
– Я здесь хочу… Иначе я ухожу…

– Во дает! А с виду кроткая такая… – Маятник пошел за шоколадом.
Шмара зашептала снова:

– Позвоните… прямо сейчас… прошу вас… Запомните телефон… Маятник что-то доказывал рассерженной продавщице за стойкой.

Послышался спасительный шепот гонца:
– Кого спросить?

– Сашу… – шептала Шмара. Она назвала телефон.
Когда Маятник принес, наконец, шоколад, гонца уже не было за стойкой.

Маятник рассказывал Шмаре о своем поединке с продавщицей, но Шмара его не слышала. Она молча ела пирожные. Через некоторое время ее спутник рассердился:

– Ты что, голодаешь дома? Скорее, нам пора… Выгоняют уже…
– Неси бутылку… и кофе еще…

– Бутылку ей подай! – громко смеялся он.
Маятник потащил Шмару за рукав.

В опустевшем кафе продавщица и уборщица удивленно поглядывали на молодых подвыпивших парня и девушку… Неожиданно стеклянные двери кафе с шумом

Распахнулись, и в кафе влетела Саша. В ярко-красном брючном костюме, со странным блеском больших темных глаз, она была похожа на амазонку… В руке вместо кнута

Она держала крокодиловую сумочку и ключи от машины. На какое-то мгновение все замерли. Маятник, очарованный, смотрел на амазонку. Саша бросилась к Шмаре.

– Дорогая моя, сколько можно тебя ждать?! Я устала! Пошли!
Саша умела влиять на окружающих. Ни у кого в кафе не возникло и тени сомнения в

Достоверности сказанного. Саша взяла Шмару за руку и потащила к выходу. Маятник, загипнотизированный, шел за ними.

– И откуда она взялась, с луны что ли свалилась? – удивлялся он.
На улице возле кафе стоял темно-вишневый автомобиль.

– Открой дверцу, балбес! Ты что, не видишь? Перед тобой две женщины! – приказала Саша. Маятник безропотно подчинился ей.

Когда машина отъехала на несколько метров, Шмару охватил истерический смех. Она не могла остановиться.

Саша молча вела машину. Она привезла Шмару к себе, дала ей лекарство, уложила спать.

На следующее утро Саша позвонила и вызвала к себе Дом Жуана.
Они заперлись в соседней комнате.

– Мальчишка! – Саша отвесила ему оплеуху.
Он молчал.

– Трус! Не можешь договориться с женщиной! Мне приходиться ездить по ночам и вырывать ее из лап всяких там бухариков. До чего я дошла…

– Как...Куда ездить? Что случилось?
Саша подошла к подоконнику, поправила вазон с розой.

– Вон отсюда! Еще раз тронешь Шмару, можешь убираться ко всем чертям!
– Саша!
– Все!

Дон Жуан отвернулся, пошел к двери, дернул… начал отпирать.
Шмара в одной рубашке отпрянула от двери с противоположной стороны, нырнула в постель.

На следующий день в квартире Саши зазвонил телефон.
Стоя перед зеркалом, Саша снимает трубку. Незнакомый мужской голос:

– Это Саша?
– Да, я, – из зеркала на Сашу смотрит чужое бледное лицо.

– Здравствуйте.
– Кто это? – два темных испуганных глаза смотрят на нее из зеркала.
«Спокойно, Малыш», – зазвучал у нее в голове голос Пахана.

– Не узнаете? Сейчас объясню… С вами говорит Александр. Несколько дней назад я спасал девушку… в кафе… звонил вам… Вспомнили?

– У-ух… конечно, помню, – Саша перевела дух, внимательно рассматривала себя в зеркале.
– Простите, что беспокою, Саша. Хотел узнать, чем все закончилось?
– Все обошлось.

– А поподробнее? Может, встретимся?
На мгновение Саша застыла перед зеркалом… прикрыла веки… Ей показалось:

– Сделаем так: я освобожусь в три часа дня. У того же кафе… Найдете?
– Договорились, – на том конце провода повесили трубку.

Они без особого труда узнали друг друга. При его появлении она включила свою ослепительную улыбку и приоткрыла дверцу автомобиля. Александр несмело сел на

Переднее сиденье, возле нее. Сашу особо поразила его застенчивость.
– Давай знакомиться, – сказала она, разворачивая машину.

Темно-синие глаза Александра смотрели на Сашу по-детски непосредственно, а брови, чуть приподнятые у переносицы и приспущенные у висков, придавали его лицу

Что-то ангельское, чистое… Ей все время хотелось смотреть в эти глаза, но нужно было смотреть на дорогу… «Где же я его видела?.. Где?.. Нет, нигде…

Мне показалось…» – думала она, ведя машину.
Она привезла его в кафе, они подошли к свободному столику у окна.

– Посиди, я сейчас… – она прошла в дамскую комнату, подошла к зеркалу и не узнала себя. «…Ты чего это, Малыш? – послышался ей ледяной голос Пахана.

– Как тебе не стыдно?.. А ну-ка, возьми себя в руки… И без нервов, слышишь? Ты ведь не девчонка какая-нибудь… Пасуешь перед таким младенцем! Что бы сказали о тебе твои мальчики?»

– После твоего звонка я приехала в кафе с ментом… – А они… та девушка и парень… не были знакомы? – Нет, случайно, на улице… Я ее еле откачала…

– Чем ты занимаешься? - неожиданно спросила она.
– Языками…

Саша вопросительно посмотрела на него.
– Изучаю иностранные языки...к примеру, французский… В инязе,- пояснил он.

– Иняз? Что это?
– Институт иностранных языков, – пояснил он. Саша погрустнела, задумалась.

Потом спросила:
– А что ты делаешь в свободное время?
– Играю в теннис. Полностью снимает усталость и даже плохое настроение.

– Знаешь, мне кажется, что я где-то встречала тебя… Очень давно…
– Возможно, – он засмеялся. – Знаешь, по древнеиндийской философии мы

Могли знать друг друга еще до нашего рождения на свет…
Она слушала его, любуясь им и сожалея, что скоро им придется попрощаться.

– Ты запиши мой телефон… Звони мне, Александр… Ах, да, ты же знаешь мой номер. - Саша так и не вспомнила своего одноклассника.

По ночной улице идет девушка, совсем юная, лет восемнадцати. Она оглядывается, замечает Визгуна в машине, подходит к нему.

– Добрый вечер, – она привычно садится рядом на переднее сиденье.
– Весь вечер пропал, – бурчит он.

– Не ворчи. И как ты не привыкнешь?.. – она мило улыбается ему.
– Куда поедем? – спрашивает он, берясь за баранку.

– Ко мне. - Она целует его.
– Как там твои гаврики? – спрашивает он, заводя машину.

– Гаврики? Да обычно, – машет она рукой. – Суетятся, все какие-то важные дела решают. У них неважных не бывает. А я за них отдуваюсь.

Машина остановилась на красный свет светофора.
Девушка смеется:

– Часа два заседали. Даже чаю не захотели. Напрасно только заваривала… Такой чай… китайский…

Светофор открыли. Машина тронулась. Визгун спросил:
– Как жила тут без меня?

– Да никак. Ничего интересного. Хотя… – она задумалась.
– Что «хотя»? – Визгун свободной рукой тронул ее пухлое колено.

– Знаешь, сегодня забавные старики приходили… Плакали все, пока у меня в приемной сидели… Дочку потеряли… Лет десять прошло, а все ищут… Чудные! По всему Союзу ищут.

И снова красный свет светофора.
– Небось, десять лет как богу душу отдала где-нибудь на свалке, – поддержал разговор Визгун.

– Может, и померла, – безразлично сказала его спутница.
Помолчали.

– Но вот что… – продолжала рассказывать она. – Женщина эта, которая мать, все плакала и приговаривала: «Сон я видела, будто моя Саша в белом подвенечном платье цветы дарила людям».

Она обернулась к Визгуну, спросила строго:
– А ты? Когда ты мне платье подвенечное купишь?
Она прижалась к нему. Визгун грубо оттолкнул ее. Но мгновенно опомнился:

– Не мешай… светофор… Он погнал машину.
– Что с тобой? – испугалась она. – Останови. Я боюсь так ехать.

– Боишься – выходи, завтра встретимся, – прошипел он.
Девушка удивленно смотрела на него.

Визгун остановил машину и грубо притянул ее к себе. Девушка сопротивлялась. – Поехали домой… Оставь… Никуда я не выйду… Он вымещал на ее губах страх, охвативший его.

Квартира Саши. Ночь. Она ворочается в постели, не может уснуть.
Наконец, засыпает. И снится ей, будто летит она на санках с высокой горы вниз…

Падает мягкий пушистый снег. Саша в меховой шубе с капюшоном. И похожа она на Снегурочку из сказки… Санки набирают скорость. На поворотах особенно страшно,

Аж дух захватывает. С надеждой смотрит она по сторонам, пролетая по пустой трассе вниз. А там, внизу, пугающая неизвестность. Снег залепил ей глаза,

Дыхание остановилось. Еще немного, и… она выскочит из саней. Саша цепляется
мокрыми руками за санки, как вдруг… ее рук касаются чьи-то холодные руки…

Те самые руки, которые валялись тогда в луже крови… Она пытается раскрыть залепленные снегом глаза… Рядом сидит Пахан и громко смеется. Сквозь смех

Слышится ей: «…Замену найти не могу… Когда повезем на кладбище?..» Санки летят в пропасть. Собрав остаток сил, Саша вырывает свою руку из его холодных мертвых

Рук и выскакивает на полном ходу из санок. Теперь она летит в пропасть без саней… вслед ей несется: «Ха-ха-ха! Когда повезем на кладбище?..»

Толчок – и… Саше уже не так холодно. С трудом разлепляет отяжелевшие веки. Она – в объятиях Александра. Прямо на нее смотрят его глаза и чуть сдвинутые у

Переносицы брови. Она что-то ему говорит, но он ее не слышит… Лишь при каждом слове он целует ее мокрые ресницы… волосы… губы…

Откуда-то издалека слышится звонок. Он становится все резче и резче. Саша просыпается. Звонит телефон. Звонит долго.

«Александр!» – проносится в сонной голове Саши. Она подбегает к телефону, срывает трубку.

– Да! Слушаю!.. Ты?.. – с сожалением говорит она. – Что? Куда? В чем дело? Поняла… Выезжаю…

Она кладет трубку, подходит к аптечке, принимает капли. Поспешно одевается, гримируется. Смотрит на часы – три часа ночи.

Саша подъезжала к черте города, когда заметила в зеркале темную точку, преследовавшую ее.

«Без паники, Малыш», – звучал в ее голове ледяной голос Пахана.
Саша развернула машину и поехала по ухабам. Ниже начиналась развилка трех дорог.

Одна из них вела в деревню. Перед въездом на эту развилку были три крутых спуска, непреодолимых для машин. На предельной скорости Саша нырнула вниз, не

Глядя перед собой. Казалось, что машина не движется, а парит, отталкиваясь от невидимого трамплина. Взлетая на каждом спуске и теряя части, машина с грохотом

Приземлялась. Летели колпаки с колес, трубы… винты… Когда Саша очнулась, она рискнула посмотреть назад – машина ее преследователя слетала с края первого

Трамплина. Впереди виднелся мостик, перекинутый через небольшую речку. Саша въехала на этот мост. Затрещали балки на мосту. Глубоко вдохнув, Саша нырнула в

Глубокую яму. Мгновенно заглох мотор. Замелькали за стеклом языки пламени. Саша успела выскочить из машины, но в то же мгновение она почувствовала, как

Загорелись у нее волосы. Молниеносно схватив края своей кофты, она натянула жакет на голову, прижала его к голове. Погасив пламя, кашляя, задыхаясь от дыма, она помчалась в сторону леса.

Машина ее преследователя на предельной скорости влетела в ту же яму. Саша не удержалась, обернулась еще раз. Ей показалось, что она увидела своего

Преследователя, но… в тот же миг машина его загорелась. Саша остановилась. Прислушалась. Ни звука. Побежала. Остановилась. Прислушалась. Тихо.

Постояв немного и убедившись, что ее не преследуют, Саша побежала по знакомой тропинке.

«Где я его видела?.. Где? – стучало в голове. – Нет… Не может быть… Чушь… Что я могла разглядеть в такой темноте? Наверное, показалось…»

Через некоторое время Саша была в кочегарке. Бледная, растрепанная, с подпаленными волосами, вошла она в подвал и села на табурет у двери.

Она не могла говорить, лишь попросила Гавроша принести ей вина. Бандиты не удивились, так как звонок среди ночи был неожиданным, да и бандиты сами были

Чем-то сильно обеспокоены. Первым заговорил Визгун:
– Рыбка доложила, что твои предки навещали Мелодию.

Саша вздрогнула.
– Пока мы в городе, – говорил Визгун, – надо решать этот вопрос.

– Что я должна делать? – Саша посмотрела на бандитов.
– Кодла решит, – сказал Визгун.

– Ты должна поехать к ним, – предложил Кот.
– Домой? – у Саши задрожали руки. Она поспешно убрала их.

– Пригрози им! – взвизгнул Визгун.
– Пореши, и дело с концом! – крикнул Гаврош.

– Сами порешим! – сказал спокойно Дон Жуан.
– Завтра же, иначе всем нам хана! – вставил Кот.

– Кончай базар! – остановила их Саша.
Помолчали.
,
– Если она откажется, я предлагаю правило! – неожиданно сказал Дон Жуан и швырнул свой нож на стол.

Все замерли. Саша обвела медленным взглядом бандитов, припоминая рассказы Пахана о том, как совершается этот ритуал в их мире.

В комнате горят свечи… Чад от курева обволакивает лица бандитов. Кто-то играет на гитаре. А она все пьет и пьет водку, которую ей подливают. Перед глазами все

Плывет, а в ушах звучит музыка. Она медленно встает с места, берет нож со стола и, покачиваясь, идет к стене.

Она прикладывает лезвие ножа к своей груди… Надрывно играет гитара… Вся кодла подходит, окружает ее. Глаза Саши встречаются с множеством глаз, восторженных и

Страстных. Взгляд ее останавливается на Дон Жуане. Он медленно выходит вперед и резким ударом руки с татуировкой «САША» загоняет нож в ее сердце...

Пожилая парикмахерша у окна стрижет клиентку, сокрушается:
– Такие волосы остричь… Такие волосы… – смотрит перед собой в зеркало.

– А вообще вам, милочка, по-всякому хорошо… Хоть наголо стриги.
Безразлично смотрит Саша в зеркало перед собой.

Оттуда на нее смотрит модно остриженная незнакомая девушка. Большие темные глаза, чуть встревоженные… – Возьмете? – парикмахерша протягивает ей копну

Подпаленных длинных волос.
– Нет, оставьте себе, – Саша встает, расплачивается.

Она выходит из парикмахерской, вынимает из сумочки солнцезащитные очки, идет к автобусной остановке.

В стареньком потрепанном автобусе среди пассажиров с узлами, корзинами, чемоданами сидит Саша. Смотрит в окно. За автобусом пристроилось такси.

Саша замечает в машине Гавроша.
Автобус останавливается. Саша пропускает всех пассажиров, выходит последней. На остановке у расписания автобусов стоит Гаврош. Саша проходит мимо него.

Гаврош, как ни в чем не бывало, изучает расписание.

Саша идет по узкой улочке, по которой когда-то ходила в школу. Все кажется здесь игрушечным… Она заворачивает за угол, останавливается, смотрит… Видится ей на этом самом месте…

Темно-вишневый автомобиль. Рядом стоят Пахан и девочка Саша… – Девочка, как тебя зовут?
– Саша.
– Хочешь прокатиться на машине? – Мне пора домой. – Домой успеешь…

Саша тряхнула головой, как бы отбрасывая воспоминания, и пошла к родительскому дому.
Вот и ее дом…

Саша стучит в дверь. Слышны чьи-то шаги.
Наверное, мама…

«Без паники, Малыш», – стучит в голове ледяной голос Пахана.

Дверь открыла мать.
– Вам кого? – приветливо спрашивает женщина.
«Как же ты постарела. Мама-а-а…» – пронеслось в ее голове.

Молча смотрит Саша на мать.
– Вы, наверное, ошиблись, – не узнает она свою дочь.

– Мама… здравствуй…
Женщина вскрикнула, ноги подкосились, и… она упала.

Саша кинулась к матери, подняла ее, прислонила к дверному косяку. На веранде появился отец.
– Папа…

Саша металась между двумя стариками… Туда-обратно…
Через некоторое время все трое сидят за столом в большой светлой комнате.

Мать любовно рассматривает дочку, гладит ее руки. Беззвучно плачет. Отец сидит напротив.
– Где ты живешь? – спрашивает он глухо.

– Не спрашивай, папа…
– Что с тобой было все это время, дочка?

Меня увез один человек и сделал своей женой.
– Кто этот человек?
– Он умер.

Отец хотел еще что-то спросить, но жена прервала его: – Да уймись ты… Дай ребенку прийти в себя… Мать накрывала на стол:

– Родная ты моя Сашенька, как ты питаешься? Не голодаешь?
– Не волнуйся, мама… У меня все есть…

– Откуда? – не унимался отец. – Расскажи нам с матерью… все по порядку… Мать с укором посмотрела на мужа.

– Ешь, дочка, родная ты моя, потом поговорим… – мать с волнением и тревогой заглядывала ей в глаза. – Как ты выросла, доченька, красавица моя.
Саша прервала ее:

– Я приехала к вам, чтобы попросить… Если вы не хотите снова потерять меня, не говорите никому о моем визите… И не ходите в милицию… никогда…

– О моем визите? – медленно проговорил отец. – Слышала, мать?.. Слово какое… «Визит»…

– Что за секреты… Саша, доченька, не разрывай ты нашу душу, расскажи нам все, – просила мать.

– Придет время, расскажу. Поверь мне, мама, и ты, папа… Я не виновата, что у меня сейчас другая жизнь… Помогите мне… Не ходите больше туда… Саша встала.

– Куда ты? – испугалась мать.
Отец остался сидеть. Он низко опустил седую голову. – Я еще приеду… Только…

Только не подведите меня… – Ты хоть адрес свой оставь, – просила мать.
– Не могу, – бросила Саша. Она поцеловала плачущую мать и вышла из

Комнаты. Отец не шелохнулся. Жена кинулась к нему: – Верни ее! Верни! Куда она?.. Я не хочу снова потерять ее!

На улице Гаврош стоял на посту. Саша вышла, огляделась, вынула из сумочки платок, что означало: «Порядок».

…Саша со Шмарой сидят за столиком в кафе, пьют кофе. Переговариваются: – Я уже и секретаршу охмуряла… Чего только не нагородила… – Телефон с тобой? – прервала ее Саша.
Шмара залезла в карман куртки, протянула Саше листок, сказала осторожно: – Промокашка с французского отделения везде с ним тусуется… – Где? – быстро спросила Саша.
– На теннисных кортах, в парке Луначарского. Саша с шумом отодвинула стол, встала.

Стадион. Слышна бодрая спортивная музыка.
По аккуратным дорожкам стадиона спешат на тренировку парни и девушки со спортивными сумками, перекинутыми через плечо.

К баскетбольной площадке подходит Саша. Долго следит за игрой. В перерыве обращается к судье, сидевшему наверху, на своем стуле.

– Как пройти к теннисным кортам?
– Прямо, налево.

Саша проходит мимо теннисных кортов. Слышен приглушенный стук мяча о ракетку. Спортсмены увлеченно играют. Выбрав место поудобнее, так, чтобы остаться

Незамеченной, Саша наблюдает за игрой. Играют парами. В отличие от баскетболистов – без судьи. На одной из площадок она замечает Александра.

Саша замирает в своем укрытии. Игра длится долго. Игроки меняют поле. Александр играет в паре с Диной. Саша впивается глазами в девушку. Игра заканчивается.

Игроки идут к зданию раздевалки.
Александр и Дина останавливаются, он обнимает ее, целует… Долгий поцелуй. Оба входят в здание. Постояв минуту-другую, Саша уходит.

Придя домой и устроившись поудобнее у телефона, Саша терпеливо крутит диск. Наконец, попадает.

– Мне нужен Александр!
– Я у телефона.

– Здравствуй, это Саша.
– Простите, кто?

– Помнишь, я спасала… Нет, ты спасал. В общем, мы с тобой…
– Вспоминаю… Опять что-нибудь случилось? Кого сейчас будем спасать?

– Меня! – после паузы: – Мне надо поговорить с тобой. Встретимся?
– Где?
– Там же, в кафе, где спасали, через тридцать минут.

Александр и Саша стоят за стойкой в кафе, смотрят друг на друга.
– Ты так изменилась… Я бы тебя не узнал, Саша. – Я же сказала по телефону: погибаю…

– Что случилось?
– Неужели не понимаешь? – громко спросила Саша.

На них стали обращать внимание.
– Выйдем отсюда.

Он вывел ее на улицу. Они молча шли по аллее. Темно. Редкие прохожие попадались им навстречу.

– Я… Я люблю тебя, – неожиданно говорит она ему. – Никогда никого так не любила и не думала, что такое может быть… Да! Да! Не смотри на меня так…Я… я…

Никогда не думала, что такое вообще может быть… в жизни… – Саша говорила прерывающимся голосом, глаза ее блестели, губы пересохли, с трудом подчинялись

Ей. - Помоги мне, Александр,я не могу жить без тебя... без твоих чистых, светлых глаз, без твоей улыбки, без тебя... – и она расплакалась.

Он долго молчал – ошарашенный, оглушенный…
– Это для меня такая неожиданность, – только и смог он ответить ей.

– И потом…
– И потом, у тебя есть девушка, – уже ровным, спокойным голосом говорит Саша.

– Откуда ты знаешь?
– Я ее видела с тобой.

Саша ускорила шаги, пошла вперед.
Александр догнал ее:
– Я провожу тебя. Сейчас поздно.
Саша усмехнулась:
– Поздно…

Он замечает такси, выбегает на тротуар, останавливает машину. Оба садятся. Саша направляет таксиста, не называя адреса.

Зайдем ко мне, – просит она его.
Как только за ними захлопнулась дверь, и они оказались в ее квартире, Саша

Сделала последнюю попытку: она встала перед ним на колени, взяла его руки, прижала ладони его к своим губам, целовала…

– Не надо, Саша, встань… Я не могу. Я… я люблю другую…
Он отошел от нее, отвернулся, смотрел в окно, в темноту.

Саша встала, подошла к столу, взялась за спинку стула, спросила дрожащим голосом:
– Если бы не она?..

Он неопределенно пожал плечами, не ответил ей.
– Уходи, – скомандовала она.
Он вышел. Хлопнула входная дверь.

Саша прошла в спальню, бросилась на постель и забилась в истерике. Постепенно успокоилась, застыла. Долго лежала, глядя широко раскрытыми глазами в потолок.

Зазвонил телефон.
…«Он!!!» – пронеслось в голове. Она сорвала трубку.

– Алло! Да, да… А, это ты, – с сожалением говорит она. – Что?! На том конце провода взволнованный женский голос сообщает:

– Исчез Роже! Алло… Саша… Ты меня слышишь?! Алло! Я сейчас приеду к тебе!

Шмара застала Сашу в полуобморочном состоянии. Саша, растрепанная, голая, бледная, лежала на полу ванной комнаты.
– Шмара! Мне хана… Помоги… Эта падла Нино мне соду подсунула…

Представляешь? Что делать?! – она каталась по полу, стонала, схватившись руками за спину, плакала.

Шмара бросилась к двери:
– Я сейчас позвоню, Кот приедет! – но она тут же вернулась к Саше, подхватила за плечи, потащила к креслу. Саша опустила голову на руки.

– Я сейчас, Сашенька! Я сейчас вызову Кота… Потерпи! – она тщетно пыталась укутать Сашу в банный халат. Наконец, справившись с халатом, она бросается к телефону.

Руки не слушаются ее. Наконец, набирает нужный номер:

– Кот! Это я! Саше хана! Нино подсунула ей соду! Срочно приезжай! Я… Я не могу… У меня работа вечером! Да, да… Все!

Вечером Сашу откачали. Они с Котом обсуждали сложившуюся ситуацию с исчезновением ребят.

– Да-а-а… мало нас осталось… совсем мало. То ли дело, когда Пахан был жив, – говорит Кот, потягивая вино.

Саша берет свой бокал. У нее дрожат руки.
– Может, приляжешь?

– Да нет, Кот, просто… просто я уже не выдерживаю… Тяжко мне, да и тошно к тому же. По-моему, среди нас есть предатель… Но кто? Ума не приложу.

– А я у тебя хотел спросить… кто? Друг за другом, как в яму проваливаются. При Пахане такого не было. Живешь, как на краю ямы… Ждешь – вот-вот провалишься сам.

Саша подлила вина себе и ему.
– А-а! – она махнула рукой. – Мне как-то все равно сейчас, скачусь я в эту самую яму или нет… Я вот что хотела у тебя спросить… Никому не говорила, а тебе скажу… Чувствую, скоро и мне хана…

– Спрашивай, – насторожился Кот.

Это правда, что для Пахана я была очередная… очередная жертва? Ты ведь… Ты ведь с ним был ближе всех…

Кот молчал, не отвечал. Саша встала, подошла к подоконнику, поправила вазон с розой, посмотрела на Кота в упор.

Неожиданно рядом возник Кот. Порывисто, одной рукой он притянул ее к себе, обхватил ее тонкую талию…

– Саша… Я… я давно люблю тебя, слышишь?
Она чувствовала его дыхание совсем близко…

– Нет, – она высвободилась из его объятий. – Я не могу… Я… Я люблю другого…
– Саша!
– Уходи!

– Саша, а если бы не этот, другой… ты… ты бы смогла меня?..
– Уходи!!! – кричала Саша на весь дом.

Кот ушел, не попрощавшись.
Кот спустился вниз, вышел из подъезда, быстро пошел прочь. А за ним неслось, звенело, кричало, все внутри звучало: «Уходи!»

Он вынул сигарету, закурил. Свернув в переулок, он почувствовал, что за ним следят.
– Ч-черт! – выплюнул он сигарету и ускорил шаг. Свернув направо, он начал

Спускаться вниз, в сторону набережной реки. Редкие влюбленные целовались здесь. Кот затылком чувствовал хвост. Остановился. Сзади тоже остановились. Осторожно

Вынул он пачку сигарет, закурил. Сделал одну-две затяжки, бросил недокуренную сигарету на мостовую и сошел по ступенькам набережной к воде. Темнота поглотила беглеца и его преследователя.

Раннее утро.
Саша, заспанная, полуодетая, сидит в кровати. Дрожащими руками крутит диск телефона:
– Алло… Нино… Это я!

– Что еще?! – слышен хриплый недовольный голос на том конце провода. – До конца месяца не приставай…

– Да заткнись ты, дура старая… Я к тебе больше не обращусь. В этот раз ты меня чуть на тот свет не отправила. Но меня сейчас другое интересует. Мне билет нужен на самолет, срочно, на Тбилиси и обратно, слышишь?

– Прямо сейчас? Я… Я не хотела тебя травить… Честное слово, я и сама не знала, что мне подсунули.

После паузы:
– Приезжай!

Было далеко за полночь, когда Саша стучалась домой.
– Кто? – встревоженный голос отца.

– Папа, это я, открой.
Щелкает запор. Саша входит, натыкается в темноте на что-то.

– Дочка, родная, – мать, полуодетая, бежит к ней, целует. Догадываются зажечь свет.

– Проходи, дочка, хорошо, что пришла, – говорит отец. – К нам вчера заходили из милиции.

Саша побелела, остановилась в дверях.
– Это правда, дочка? – отец испытующе смотрел на нее.

– Да! Правда! Ты хотел, ты и узнал!
С минуту все трое молчат.

– Я отказываюсь от дочери, – сурово говорит отец.
– Что ты мелешь, опомнись! – кричит мать.

Нет у нас дочери, мать!
– Папа, я на тебя не обижаюсь. Не было у тебя дочери и… не будет. Только

Прошу тебя, сохрани мне жизнь. Как только ты сообщишь обо мне, меня… меня порешат те люди, которые меня окружают…

– Саша, доченька, о чем ты говоришь? – мать растерянно смотрит на мужа. – Что нам делать?..

– Вернись, дочка, начни новую жизнь, – сказал отец глухо.
– Я не смогу… даже если очень захочу… Я в капкане…

Она повернулась и вышла, прикрыв за собой двери. Отец встал, схватился руками за голову, поспешил к выходу. Мать со слезами на глазах побежала за ним, но муж

Удержал ее. Он вышел на улицу, огляделся по сторонам. Заметил Сашу в темноте ночи… Замедлил шаги… пошел за ней, крадучись…

Саша свернула за угол и ускорила шаги. На улице никого не было. Неожиданно Саша остановилась. Она почувствовала хвост, мгновенно вынула из сумочки оружие, резко

Обернулась. Отец не успел спрятаться.
– Стой! Стрелять буду!

Старик остановился, замер на месте.
– Дочка… Саша… – голос его дрожал.

Рука с оружием бессильно опустилась.
– Шпионишь за мной? Хочешь узнать, где я живу? – кричала она отцу на ночной безлюдной улице. – Иди, иди… донеси им! Они ведь ждут тебя! Иди расскажи

Им, где ты был, когда твою единственную дочку увезли и совратили! – она кричала не своим голосом. – Расскажи им, где ты был, когда твою дочку учили вместо кукол

Играть вот этой вот игрушкой! – Саша ловко подбросила оружие и поймала его перед искаженным от ужаса и страха лицом отца. – Расскажи им, как твоя Сашенька

Вскрывала сейфы и носила на себе ворованное… Расскажи им… – выдохнула она ему в лицо. – Как меня заставляли насильно прийти к собственным отцу и матери под страхом смерти, папа-а-а-а!!!

– Саша… дочка… мы все это время искали тебя… Саша… – дрожащими губами шептал отец.

Он весь как-то съежился, сник и без единого слова повернулся, пошел домой, низко опустив седую голову…

Саша в дорожном костюме ходит из угла в угол, напряженно обдумывает что-то.

Раннее утро. «Главное – тщательное изучение деталей…» – стучит в висках ледяной голос Пахана. Она подходит к подоконнику, поправляет вазон с розой, смотрит в

Окно. Небо заволокло тучами. Саша подходит к секретеру, вынимает металлическую коробку, аккуратно приоткрывает ее. Там лежат два револьвера: один из них,

Побольше, револьвер Пахана, другой, поменьше, – Сашин. Она поочередно заряжает каждый, кладет в сумочку. Подходит к телефону. Набирает номер. Ждет. Внимательно

Рассматривает себя в зеркале на стене.
– Алло, Шмара?
– Да. Я, салют, Саша, – звенит в трубке. – Как дела? – Твой умотал? –

Грубо прервала ее Саша.
– Да, вчера… На море… Меня не взял…
– Слушай меня внимательно, – прервала ее Саша. – Сегодня вечером делаю

Важный визит. Одна.
Пауза.
– Если попадаю в дамки – выдаю тебе звонок ночью… В крайнем случае, утром. Если звонка не будет – приглашай мальчиков. Усекла?
– Да.

Саша вешает трубку. Задумывается на несколько секунд. Тряхнув головой, она проходит в ванную, запирается там. Дрожащими руками вынимает из медицинской сумки шприц, ампулы. Длинная тонкая игла медленно входит в вену…

Городская улица. Саша подходит к стоянке такси. Увидев ее, таксисты оживляются:
– Посмотри, какая прелесть идет!

– Подходи, киска, даром подвезем!
– Кто у вас тут за старшего? – спрашивает Саша.

– А мы все здесь старшие, – говорит немолодой коренастый таксист.
«Этот подойдет…» – пронеслось в ее голове.

– Тогда поехали, – кивает она таксисту.
– Поехали, – он подмигивает друзьям, садится за руль. – Куда прикажете?
Саша усаживается рядом, спрашивает:

– Слушай, друг, сколько ты зарабатываешь за смену?
– А тебе-то на что? Ну, положим, – и таксист называет сумму.
Саша вынимает деньги.

– На вот, бери. Здесь больше. Сегодня весь день будешь обслуживать меня. Согласен? Таксист нерешительно смотрит на деньги, на пассажирку. Снова на деньги. – Ну, смелее.

– По рукам.
Саша облегченно вздохнула, откинулась на спинку сиденья, сказала:
– Поехали к институту иностранных языков.

Машина развернулась, поехала. Таксист время от времени поглядывал на странную пассажирку.

…Пятиэтажное здание института. Стоянка автомобилей.
Был один из напряженных дней экзаменационной сессии. Из одного корпуса в другой

Входили взволнованные студенты, обсуждали свои дела. Наконец, появились двое. Саша положила свою руку на руку таксиста. Машина плавно развернулась. Медленно

Поехала за Диной и Александром. Дина что-то рассказывала… волновалась… жестикулировала… Александр, улыбаясь, слушал девушку. Неожиданно оба

Остановились, не прерывая разговора. Такси, соблюдая дистанцию, тоже остановилось. Постояли. Пошли. Александр обнял девушку за плечи и увлек ее в

Переулок. Машина неотступно следовала за ними. Но влюбленные не замечали слежки. Они сели в троллейбус, поехали. Такси пристроилось за троллейбусом. Всю дорогу

Саша молчала. Таксист поглядывал на бледный профиль своей странной пассажирки. Машина остановилась неподалеку от кафе, в котором скрылись Александр и Дина.

Саша прервала молчание, спросила таксиста:
– Тебя как зовут? – Юра, – он закурил.

Смеркалось, когда такси снова пристроилось за троллейбусом. Юра исправно отрабатывал деньги. Ехали недолго. Молодые люди сошли с троллейбуса и

Направились к новым жилым кварталам.
Саша мягко опустила руку на руль. Юра остановил машину.

– Когда нас будет трое, повезешь вот сюда, – и она раскрыла перед ним карту-схему пригорода.

Саша вышла из машины.
– Александр!
Молодые люди оглянулись.

Легкой, подпрыгивающей походкой шла к ним Саша. Она была спокойна. Ни один мускул не дрогнул на ее бледном лице.

– Вот, проезжала мимо, вас заметила. Что же ты не познакомишь меня с девушкой? – и она включила свою дежурную улыбку.

– Добрый вечер. Саша. Познакомьтесь, это Дина, – Александр ничем не выдал своего волнения.
– У меня сегодня праздник – здесь, на даче, совсем недалеко… друзья собрались, ждут

Меня… День рождения. И у вас, как я вижу, есть повод для праздника… Приглашаю, – улыбалась Саша.

Дина колебалась:
– Это так неожиданно… Право, не знаю, как он решит… – она вопросительно посмотрела на Александра. Тот тоже колебался.

Не давая им опомниться, Саша увлекла их в машину. Обоих усадила на заднем сиденье, сама села рядом с шофером.
– Поехали!

Юра погнал машину. Ему надоела медленная езда по городу.
Машина петляла по дороге, оставив далеко позади шоссе.

– Сейчас направо, налево… стоп! – вела его Саша.
Дальше события разворачивались, как по нотам. Дирижировала Саша. Она вынула из сумочки два пистолета. Один направила на Юру, второй – на Александра.

– Одно лишнее движение, и всех троих пришью на месте! – предупредила она. – Вылезайте!

Все трое вышли из машины. Александр прикрыл собой Дину. Совершенно ошеломленный Юра смотрел на Сашу.
– Слушай мою команду, Юра! Сделаешь, как я говорю, и ты свободен! – она подвела его к Дине, сказала хрипло: – Сдирай с нее одежду! – Но я… я не могу,

– таксист с ужасом смотрит на Александра.
– Сможешь!

Дина вырвалась, побежала. Саша нажала на курок. Дина упала, схватившись за руку. Александр сорвался с места. Саша преградила ему дорогу, крикнула:

– Посмотри на нее! Вот она, твоя любовь! – их взгляды на мгновение встретились. Но уже в следующее мгновение Александр прыгнул, накрыл собой Сашу.

Горизонтальным ударом левого локтя он отбил руку с пистолетом внутрь. Падая, Саша свободной правой рукой успела нажать на курок. Пуля попала в Дину.

Прижимая распластавшуюся по земле Сашу, Александр правой рукой окончательно обезоружил ее. Хриплым, срывающимся голосом Александр крикнул таксисту:
– Увози девушку, парень! Живе-е-е!

Таксист выполнил его команду. Когда машина скрылась в темноте, Александр направил на Сашу оружие.

Саша медленно поднимается с земли, растирает кисти рук.
– Ты не сможешь этого сделать! Мальчишка! – голос ее срывался.

– Это не ракетка! – она выпрямилась, посмотрела в его глаза, заговорила неожиданно ласково: – Я научу тебя стрелять, и ты поймешь, в чем сила! У тебя

Будет моя любовь… Не та любовь, – она машет в темноту. – Другая любовь… настоящая.

– Любовь? – усмехается он. – Для тебя нет ничего святого, а ты говоришь о любви.

– Что ты знаешь, – плакала Саша. Она вся сникла, заговорила тихо: – Я ведь девочкой была… И у меня любовь была… Но… оказалось, дело дрянь… Я в капкане…

Тошно мне… – Для кого ты устраивала всю эту мерзость? – он не выпускал оружия из рук.

– Для тебя, любимый… Я хотела сравнять ее… с собой, – Саша подалась вперед. – Я все брошу ради тебя… Я начну все с начала…

Она хотела приблизиться, прикоснуться к нему, но он с отвращением отстранил ее, сказал резко:
– Для этого надо иметь чистые руки!

– Руки? – она отпрянула от него… начала рассматривать свои руки, стонала, каталась по земле… «Я не могу любить… руки…»

Безумными глазами она рассматривала свои перепачканные землей руки, царапала мокрые от слез щеки, путая растрепавшиеся волосы… потом на секунду застыла,

Внимательно посмотрела на Александра. И пронесся в ее голове калейдоскоп картин прошлого.

…Что ты делаешь, Саша? Ты потеряла голову… – Саша стоит на коленях перед Александром… целует его руки…

– Нет у нас дочери, мать! – суровое лицо отца…
– Где ты был тогда, папа-а-а… – Саша стоит на темной улице…

Александр в белом теннисном костюме резко бьет по мячу ракеткой: раз… другой… третий…

…Надрывно играет гитара… чад от курева…
Глаза Дон Жуана все ближе и ближе… Рука с татуировкой «САША»… Лезвие ножа,

Поднесенного к ее груди. …Саша несется на санках в пропасть, а по сторонам трассы стоят мать, отец, подруга из аэропорта… Все они отворачиваются от нее…

Руки Пахана в луже крови и ее крик:
– Нет! Нет! Нет!..

… – Нет! Нет! Нет! – кричит Саша на ночной дороге.
Она смотрит на свои руки, потом на Александра, застывшего с оружием в руках.

– …Так, моими руками можно брать вот это… – стоя на коленях, она в исступлении роет руками землю, берет грязный булыжник и, пошатываясь,

Направляется к нему. Лицо ее исцарапано, волосы перепутаны… Она уже совсем близко…

– Саша, – спокойно говорит ей Александр. – Я ведь твой бывший одноклассник, к тому же младший лейтенант милиции…

Саша застывает с булыжником в руке:
– Повтори!
Он повторил.
– Ты? Ты-ы?

– Да, я… преследовал тебя в ту самую ночь, когда ты потеряла машину Пахана… Я инсценировал сцену в кафе…

– Ты?.. – она бросает булыжник на землю. – Что я наделала-а-а, дай мне оружие… прошу тебя…

– Много чести, – с презрением говорит он ей.
– Сашка… но ты же меня когда-то любил… Помнишь?.. В школе… На лице Александра не дрогнул ни один мускул.

– Назови место ваших сборищ! – приказал он ей.
– Я их брошу, Сашенька… Клянусь тебе… Клянусь своей любовью…

– она дрожала, лицо ее исказилось… От прежней красоты ничего не оставалось. На Александра смотрело уродливое, исцарапанное лицо другой Саши.

– Я к ним не вернусь, поверь мне… Они меня ненавидят… И не только меня… Они готовы друг другу глотки перегрызть… Я докажу тебе, что люблю только тебя…

Слушай: они соберутся на семнадцатом километре в кочегарке деревенской бани завтра вечером… Их будет трое…

Александр на какое-то мгновение опустил голову, расслабился.
И вдруг… Саша кидается на него, пытаясь выхватить оружие, но не успевает.

Он несколько раз стреляет в нее:
– Это за Дину! Это за мою потерянную любовь!

В неистовстве он швыряет оружие на мертвую Сашу, оглядывается. Вокруг никого.
Бросается по ночному шоссе в обратном направлении.

– Дина-а! Дина-а-а! – кричит он хриплым, срывающимся голосом. – Саша-а-а!
Пробежав несколько метров, он останавливается. Кругом кромешная тишина.

Обессиленный, он падает наземь. Опустив голову на колени, он беззвучно плачет. Долго сидит так. Потом медленно встает и идет по ночной дороге.

Светало, когда ему удалось остановить грузовик. Шофер подвез его до первого милицейского поста.

Почтовое отделение. Утро.
Бледная, растрепанная Шмара сидит за столиком, составляет текст телеграммы. Волнуется.
«СРОЧНО ВЫЛЕТАЙ».

Баня. Кочегарка.
– Я пытался… я чуял… что-то у нее неладно… Вся какая-то не такая… Ни слова не мог выудить, – Гаврош от волнения побагровел.

Бандиты необычно возбуждены. Среди них, Шмара, в трауре, с распухшим от слез лицом. Не ест, не пьет, лишь безучастно смотрит в одну точку.

– Говори, Шмара, – приказывает Кот. Весь багровый, взвинченный, от этого шрам на лице глубже кажется.

К дому незаметно пробираются двое. Один из них Александр.
– Она… Точно… она… – шепчет он спутнику.

… – Звонила она утром, – рассказывает Шмара. – Говорила, что идет на дело… одна… – Шмара всхлипывает. – Приказала известить всех вас, если не попадет в дамки…

– Шмара неожиданно вскакивает, кричит: – Ну что вы ко мне пристали, сколько можно повторять!

– В дамки! В дамки! Заладила одно и ничего другого, только соплями поливает нас, шлюха! – крикнул Визгун. Тут же вскочил Дон-Жуан:

– Ты что, перо захотел в живот получить? – взревел он.
Шмара схватила его за руку, удержала.

– Да замолчите вы оба! – скомандовал Кот. – Здесь больше нельзя появляться, хату закрываем. Сашу надо найти. Будем хоронить.

– Не будем хоронить! – отрезал Дон Жуан.
– Будем хоронить! Пахана отдали легавым. Ее отдаем. Что о нас люди скажут?

– Правильно! По всем статьям будем хоронить!
Дон Жуан криво усмехнулся:
– И по одной из них всех нас и пришьют! Доиграетесь, балбесы…

Александр с напарником подают сигнал. Люди с автоматами окружают избу. В дверь постучали.

Бандиты все разом повскакивали с мест. Кинулись к окну, отпрянули.
– Вот она, статья ваша! – взревел Дон Жуан. – Что я вам говорили? Идиоты-ы!!

Он опрокидывает стол. Слышится звон посуды. Раздается выстрел. Неожиданно гаснет свет. На какое-то мгновение все замолкает. В полной тишине слышен милицейский голос в рупор:
– Сопротивление бесполезно! Вы окружены! Выходи по одному!

Через некоторое время бандиты, опустив головы, выходят из здания бани. Чуть поодаль стоят милицейские машины. Вокруг – вооруженные стражи порядка. У одной

Из машин стоит Александр, бледный, сразу похудевший… Смотрит на двери избы, а перед его глазами – темные, застывшие глаза Саши… Пересохшие губы едва

Шевелятся… Слышен ее глухой, прерывающийся голос: «Я… Я люблю тебя, Сашка. Никогда никого так не любила и не думала, что такое может быть…

Я… я… никогда не думала, что такое вообще может быть… в жизни… Помоги мне,я не могу жить без тебя... без твоих чистых, светлых глаз, без твоей улыбки, без тебя..." По бледным щекам Александра катились слезы.

Раннее утро. Деревенское кладбище. На свежевырытой могиле сидели двое стариков.
Горько плакали. С фотографии на могильном камне на них смотрела девочка Саша. Большие, широко распахнутые, сверкающие глаза, широкая улыбка…

Один из пунктов, в которые Саша посвятила Самарского прежде, чем выйти из машины, она уже исполнила, поход к следователю стал не самым приятным событием даже с учетом того, что жизнь в последнее время редко ее баловала.

– Александра Константиновна? Я думал, мы договаривались на среду, – зря он пытался сделать удивленный вид. За то время, что Саша прождала прежде, чем ей позволили войти, мужчина уже сто и один раз мог успеть смириться с ее незапланированным появлением.

– Я хочу знать, что у вас есть на Шутова.

Растекаться мыслью по древу она тоже не собиралась. Если то, что сказал Ярослав, правда, она искренне желает Аристарху смерти. Долгой и мучительной. Саша когда-то сомневалась, что у нее хватит сил ненавидеть убийцу отца так сильно, как это следует делать. Волновалась зря – сил хватило. Она ненавидела Шутова всей душой, не зная его мотивов, а главное – даже не желая знать. Ярослав сказал, что так он мстил… Ну что ж, мстящий должен быть готов, что на нем круговорот мести не остановится.

– Не понимаю, о чем вы… – Данилов поерзал на кресле, подобной напористости в Александре он раньше не замечал, да и, по словам Самарского, она-то не в курсе. Так почему тогда эта девчонка сейчас смотрит на него так требовательно, даже не моргая?

– Я хочу помочь в расследовании убийства собственного отца, что непонятного?

Он поступил тогда, как малодушный, растерянный юнец – выскочил из собственного кабинета, чтобы позвонить… Самарскому. Будто он решал что, кому, когда рассказывать, а что держать в тайне. Ярослав взял трубку практически сразу.

– У меня сейчас Александра Константиновна, и она хочет помочь в расследовании… – Яр раздумывал каких-то несколько секунд, а потом голос его звучал уверенно, будто он точно знал, что именно им надо делать.

– Скажите, что вам нужно время, до вторника. А тогда… Я организую встречу.

– Хорошо, – уже согласившись, сбросив, Николай послал привет Титову на тот свет. Черти что, но это дело превратилось в фарс, а не расследование. Никогда он не позволял подозреваемым и свидетелям руководить собственными действиями, а тут – сам бежит за советом к первому из числа потенциальных убийц.

Нормальных ответов на свои вопросы в тот день Саша так и не получила, зато ей была обещана встреча, которая, по словам Данилова, должна пролить свет на все происходящее и помочь определиться, какую же роль ей придется сыграть во всем этом. Хотя почему придется? У нее уже главная роль. Роль наживки, на которую крупная рыба может клюнуть.

А во вторник утром Саша как всегда приехала в офис. Как всегда устроилась в кабинете отца, как всегда заткнула уши наушниками, включив классику. Говорят, это успокаивает нервы. В день положено посвящать как минимум пятнадцать минут классической музыке, чтобы обезопасить себя от стрессов. Разумно, по ее мнению, взвесив, что с ее стрессами пятнадцати минут будет мало, Саша увеличила сеанс музыкотерапии до нескольких часов. Помогало? Нет. Но в этом признаваться даже самой себе совершенно не обязательно.

Сегодня она нервничала особенно. Ерзала на кресле, нервно поглядывала на часы. Ждала, ждала и еще раз ждала. Чего конкретно? Сама не знала. Но хоть какой-то определенности. Что известно следствию, что может сказать она, что должна сделать и когда этот ублюдок заплатит за содеянное. Единственное, чего Саша пока не понимала – зачем встречу назначили не в участке, но это сущий пустяк, по сравнению с важностью предстоящего события.

В половину третьего она заскочила в кабинет Эдуарда, чтобы сообщить об отъезде. После того их разговора он пытался держаться на расстоянии, видимо, боялся продолжения допроса. Пока Сашу это вполне устраивало.

Артем остановился у простого с виду кафе в десять минут четвертого, они чуть опоздали, Саше оставалось только надеяться, что это никак не повлияет на желание или нежелание следователя посвящать ее в тайны следствия.

– Я подожду тут, – Артем повернулся, кивнув девушке. Саша в ответ только пожала плечами.

Обычно, он предпочитал сопровождать ее везде, кроме как дома и в офисе, вплоть до туалетной комнаты. Пусть девушка пеклась о собственной безопасности далеко не так рьяно, как это делал он, мешать ему в этом даже не пыталась, а то, что сейчас он решил остаться – это странно, но не настолько, чтоб выяснять.

Уже который день в Киеве стоял мороз. Пусть небольшой, стремящийся к нулю, но на снег не было и намека. Жаль. Скоро же Новый год… Снег бы не помешал. Поднимаясь по ступенькам кафе, Саша стянула ворот пальто, в попытке защититься от порывов ветра. А ведь она совсем забыла об этом. Новый год. Елка, шампанское, оливье. В прошлом году они отмечали в одном из ночных клубов – Гена достал им ужасно дорогой столик. Было весело, жаль, в этом году такое веселье ее больше не прельщает.

Пройдя каких-то пару метров по свежему воздуху, Саша успела замерзнуть, и в помещение теперь заскочила с особым удовольствием. Окинула взглядом комнату, разыскивая Данилова, не обнаружив – удивилась … Неужели тоже опаздывает? Так даже лучше, не придется оправдываться. Расстегнув пуговицы, Саша повернулась к вешалке, теперь уже не торопясь, оглядывая помещение. Красивое место. Правда, красивое. Все выдержано в бежевых тонах, мягкая обивка кресел покрыта россыпью нежных цветов, похожих на фиалки. Плетеные деревянные столы накрыты скатертями в тон, даже вешалка, и та изящна до умиления, выкрашена в пастельный зеленоватый, вписывается в интерьер идеально. И окна – огромные окна от пола до потолка с белыми рамами. Неужели Данилов так просвещен в не слишком популярных, но удивительно милых местах города? Странно для обычного следователя.

– Александра Константиновна, – кажется, она увлеклась разглядыванием интерьеров, а вот самого главного заметить не смогла. Данилов все же был тут. Сидел за столиком, подальше от остальных немногочисленных посетителей. Его Саша не заметила по одной простой причине – она почему-то искала взглядом одного мужчину, а за столиком с Даниловым сидели еще двое. Точнее теперь уже мужчины стояли, ожидая, пока она отомрет.

Непонимание, потом удивление, злость, осознание, что это логично… Теперь понятно, почему Артем рискнул пустить ее одну. Кому-кому, а Самарскому он доверял.

– Александра Константиновна, – Данилов повторился, протянул руку для рукопожатия, пытаясь смотреть именно на него, Саша ответила на жест приветствия.

– Простите, я опоздала.

– Не страшно. Вы, возможно, знакомы, но я все же представлю, – Данилов кивнул на второго мужчину, расположившегося напротив ее места. Невысокий, темноволосый, с очерченной уже лысиной, он попытался то ли улыбнуться, то ли скривиться. – Кущин Илья Борисович, в прошлом – мой сотрудник, – еще одно крепкое рукопожатие. – Ну а с Ярославом Анатольевичем вы определенно знакомы.

Повернуться к нему было сложно. Не так Саша представляла их первую встречу после расставания. Да она вообще ее не представляла! И видеть его сегодня тоже не планировала. К этому надо было готовиться! Как сейчас оказалось – надо было.

– Добрый, – лишь на секунду они встретились взглядами, а потом Саша опустила глаза, присаживаясь на кресло. Нет, она тут не для того, чтоб глазеть на Яра. Она должна разобраться во всем происшедшем. – К чему помпа? – мужчины последовали ее примеру, устраиваясь каждый на своем месте. Им принесли заказанный еще до ее прихода чай, сейчас оказавшийся как нельзя кстати. Нужно было смочить пересохшее вмиг горло.

– Я подумал, что нам комфортней будет разговаривать тут, чем в моем, прямо скажем, не самом большом кабинете.

– Это мое кафе. Тут нас никто не услышит, и не увидит, – Саша чувствовала, что Яр смотрит на нее, но оглянуться не рискнула. Побоялась снова утонуть в слишком голубых глазах.

– Я думаю, приступим сразу к делу, – Данилов бросил взгляд на Самарского, а потом на единственного, чье присутствие тут Саша пока объяснить себе не могла. Слово взял именно он.

– Знаете, Александра Константиновна, я давно уже отошел от дел. Не совсем, конечно, но все же. Но ваша история… – такое впечатление, что он собирался рассказать сказку. Добрую, уютную сказку, а не поведать, как и кто убил ее отца. – Николай представил меня своим сотрудником, но в данном случае, важно, думаю, не это. Я занимаюсь частным сыском, и несколько месяцев тому Ярослав Анатольевич нанял меня, для того, чтобы я выяснил, кто же такой, этот загадочный Шутов Аристарх Павлович.

– И вы выяснили?

– О да, Александра Константиновна, выяснил куда больше, чем хотел… Вы ведь знаете, что ваши родители развелись по инициативе матери?

Саша поежилась, но взгляд не опустила. Она готова была к тому, что разговор предстоит не из приятных. Пусть и не ожидала увидеть тут Яра и этого незнакомца, к чему-то подобному она себя и готовила.

– Да. Но как это касается Шутова?

– Ооо, непосредственно, госпожа Титова. Он и стал причиной этого развода. Это он – мужчина, ради которого Анастасия когда-то решила покинуть вашего отца.

«И вас…». Подсознание Саши закончило фразу за Кущина.

– Он когда-то работал водителем твоего отца, – эстафету перехватил Яр.

Ее мать ушла к водителю. Господи, это похоже на какой-то дешевый сериал.

– После развода они уехали в Америку, жили там. За то, что она не станет претендовать на тебя, Константин выплатил бывшей жене щедрую компенсацию.

– Насколько щедрую? – Саше вдруг стало интересно, сколько стоит предательство собственного ребенка? За сколько можно забыть о самом родном существе?

– Миллион. Долларов, – это должно было бы польстить. Вряд ли найдется много вещей, которые большинство из ныне живущих откажется сделать за миллион. Только логика Саши сработала по-другому. Не важно, занимаешься ли ты сексом за копейку или за десятки тысяч долларов. И в первом, и во втором случае – ты продалась, просто во втором случае – элитно. Так же не важно, предали тебя за тридцать серебряников, или да десяток миллионов. Элитно, но тебя все равно предали.

– И что, деньги закончились, вот он и решил получить еще?

– Нет, эти деньги твоя мать положила на счет на твое имя, – удивительное благородство! Только теперь оно казалось Саше скорей изощренным издевательством.

– Я понятия не имею ни о каком счете на миллион.

– Я знаю.

– Ну и где они тогда?

– Фактически, именно ты являешься владелицей небезызвестной тебе фирмы, «Билдинг фо». Открытой Шутовым Аристархом Петровичем. Именно ты, Саша, главный ее спонсор.

– Но как? – растерявшись, Саша даже вскинула взгляд на говорившего Самарского.

– Он был доверенным лицом твоей матери. По доверенности снял деньги. Не все. Ровно столько, чтобы фирма получила достойное финансирование, способное убедить в ее надежности.

– И что… Зачем ему фирма? Деньги? Причем тут папа? И мама? И убийство? – Саша мотнула головой, пытаясь понять, что именно ее волнует в первую очередь. Ведь в голове сейчас крутился миллион и один вопрос.

– Это месть, Саша. Просто месть.

– Месть за что? – девушка даже сама не заметила, как начала рвать лежавшую под чашкой салфетку, а теперь перед ней образовалась высокая уже горка из ошметков.

– За смерть Анастасии.

– Это бред, – отвернувшись от Самарского, Саша мотнула головой. – Это бред. Причем… Она ушла черти когда, уехала, как оказалось – в Америку, какая к черту месть? За что мстить?

– Шутов считает, что твой отец причастен к смерти матери.

– Бред! – если раньше она просто чувствовала себя некомфортно, то сейчас захотелось выйти отсюда, хлопнув дверью. Ей совершенно не нравилось то, что говорит сейчас Ярослав. Не нравилось, как он это говорит, не нравилось, что два остальных мужчины смотрят, одним лишь выражением подтверждая его слова.

– Мы даже не знали… Мы даже не знали, что она умерла!

– Ты не знала.

– Мы не знали, Ярослав! Мы! Или ты думаешь, что родной отец скрыл бы от меня смерть матери?!

Ярослав открыл рот, собираясь ответить, но в последний момент передумал, бессильно выдыхая. О боже, неужели он искренне считал, что сможет рассказать ей все? Неужели действительно собирался выложить всю грязь прошлого их семьи прямо тут, на этот стол, при совершенно посторонних для нее людях? Если да – он сумасшедший. И то, что она не готова слышать правду – читалось в загнанном взгляде. Она пришла сюда, чтоб разобраться. Пришла, не имея ни малейшего понятия, что не будет готова к полной правде никогда, ни сегодня, ни завтра, ни через год.

А значит, они снова возвращаются к полуправдам и недоговоркам.

– Нет, не думаю.

Он почувствовал взгляд Данилова, мужчина явно не совсем понял, почему вдруг Самарский пошел на попятные, и ухмылка Кущина тоже не прошла мимо его внимания. Им не понять одного – он готов рисковать в своей жизни многим, но не тем, что дорого ей. Она нуждается в вере в отца, а значит, эта вера должна жить.

– Ваш отец, Александра Константиновна, за несколько месяцев до смерти начал получать анонимные послания. От доброжелателя. Вы об этом знали? – и снова говоривший сменился, теперь уже инициатива перешла Данилову.

– Это неудивительно, насколько я знаю, в это время вас-то в городе не было. Но это факт, а еще факт в том, что далеко не все они сохранились. Ваш отец предпочел избавляться от них кардинально. Мы ведь осматривали кабинет, были в квартире, не осталось ни одной. Единственная – последняя, она осталась в кармане Константина.

– И что в ней? – Саша сглотнула, разрываясь между страхом узнать и желание докопаться до истины.

– Вы можете сами на нее посмотреть… – мужчина открыл папку, достал оттуда лист бумаги, на котором сероватым цветом был отксерокопирован листочек поменьше.

«Сегодня встретимся, Настя». Саша сощурилась, пробегая по надписи снова и снова.

– Я не совсем понимаю…

– Он слал подобные послание вашему отцу достаточно долго. Смысл всегда один и тот же, просто сейчас мы это уже вряд ли восстановим. И часто к запискам прикладывались фотографии. Вашей матери, иногда ваши.

– Он сумасшедший, – девушка отбросила бумагу, осознав, что ее практически касался убийца. Ей было противно слышать это, а представлять – просто ужасно.

– Это правда, Александра Константиновна. И в этом вся проблема. Мы понятия не имеем, чего ждать от него дальше. Он прекрасно осознает свою безнаказанность, но вместо того, чтоб пропасть так же внезапно, как появился, сделав все, что планировал, он остается здесь. Не просто остается, он упивается этой безнаказанностью.

– Но ведь это очевидно, все, что вы говорите – это же очевидно! Почему он до сих пор свободен?

– Что очевидно, Саша? Что одна единственная анонимка, толком ничего не значащая послана Шутовым Аристархом, не имеющим никакого отношения ни к твоему отцу, ни к матери? – с ней снова говорил Ярослав.

– В смысле?

– Думаешь, он стал бы действовать под своим именем? Его зовут Роман. Яковлев Роман. И Шутов Аристарх – совершенно другой человек.

– Но ведь можно установить его сходство по внешности, каким-то анализам!

– Эдуард Ковальский, человек, знавший и Яковлева, и твоего отца видел его уже неединожды, и что? Он изменил внешность, Саша, а ДНК… Нам не с чем сравнивать.

– А почерк? Почерк на записке?

– Вряд ли он писал это сам.

За столом повисло напряженное молчание. Саша думала над тем, насколько это просто и сложно одновременно. Почему-то ни у кого из них не возникает сомнений в том, что они правы, а вот доказать это не получается с какой стороны не зайди.

– Но если он до сих пор здесь, значит…

– Вы правильно мыслите, Александра. Это значит, что он сделал еще не все, что собирался. И мы подозреваем, что это непосредственно связано с вами.

– Он разыскивал вас еще раньше. Когда вы были… за границей, – щеки Саши обдало жаром от осознания, что каждый из тут сидящих в курсе, не только об убийстве, но и времени до него. – Настойчиво, планомерно разыскивал. Пока не отвлекся на задачу более легкую, как ему показалось.

– То есть, вы хотите сказать, что он хотел убить меня?

– Нет, я хочу сказать, – Кущин был в своем репертуаре, лишь выдержав театральную паузу, продолжил, – что какие-то планы на вас он имеет.

И беседа снова поплыла по течению домыслов и предположений. Передавая эстафету друг другу, мужчины все сыпали и сыпали словами, нервно переглядываясь, явно осторожничая. Удивительно, но в этом Ярослав принимал уже куда более пассивное участие. В один момент он откинулся на спинку кресла, опять устремляя взгляд на нее. И как бы Саша ни пыталась на него не смотреть, сосредоточиться на происходящем, получалось хреново. Почему-то его взгляд был для нее действительно ощутим, вместо того, чтоб впитывать информацию, она боролась с собой и желанием оглянуться, убедиться, что ей не мерещится.

– И что я должна сделать?

– Пока ничего. Рано или поздно он сам проявится.

– Поздно? Вы собираетесь ждать годы напролет, пока он проявится? – нервничая от сверлящего ее взгляда, Саша не смогла удержаться, чтобы не повысить голос.

– Годы не понадобятся. Они начинают распродавать имущество, – наконец-то Яр подал голос, давая Саше законное право оглянуться. Она не ошиблась – Самарский даже не попытался отвести взгляд. Смотрел спокойно, но так… глубоко, что сердце сделало несколько кувырков, а щеки снова загорелись.

– А если вы ошиблись? Если он собирается залечь на дно уже сейчас? Если он продаст все, а потом спокойно вернется в Америку или куда еще душа захочет?

Ярослав ждал долго, прежде чем что-то ответить, ведь как ни странно – ответа за этим столом ждали именно от него. От того, кто имеет ко всему случившемуся самое посредственное отношение. И смотря со своей колокольни, ему хотелось громогласно и совершенно честно ответить «скатертью дорога». Титов заслужил расплату. Но проблема в том, что Саша ее не заслужила. Она не заслужила ненавидеть и пожирать саму себя, зная, что виновный никогда не будет наказан. Жить, думая лишь о том, что мразь ходит по той же земле, ест, спит, дышит, а вот ее родной отец – уже нет. И именно поэтому ответить сейчас было катастрофически сложно.

– Нам придется самим сделать так, чтобы он передумал, – «рискнуть тобой…» подсознание выражалось куда ясней.

Саша поняла его. Застыла на секунду, а потом кивнула.

– Что для этого нужно?

Слушая незамысловатый план, Саше то и дело невольно хотелось скривиться. Слишком противно даже представить, что она сможет притворяться, делать вид, будто может симпатизировать этому человеку, да и просто слышать его, видеть, не приведи господь, чувствовать прикосновения… А это все ей предстояло, чтоб вызвать доверие, чтоб он расслабился в общении с ней, доверился настолько, что смог бы посвятить в свои злодеяния. Зыбкий план, это понимали сидящие за столом, понимала и она, но ведь другого ей не предлагают.

Из-за стола Саша встала с квадратной головой. Она ведь сама хотела этого, а значит, и жаловаться некому. Кроме того, все кажется не таким страшным. Всего лишь позвонить. Для начала. Снова извиниться за то, что пришлось убежать. Бросить фразу насчет того, что отец ненавидел, когда она вот так скрывается без объяснений. Так просто, но одновременно так сложно…

Занятая своими мыслями, она не заметила, как первым из кафе ушел Кущин, попрощавшись со всеми, вслед за ним и Данилов. За огромными окнами давно стемнело, в помещении включили мягкий свет. Посетителей не осталось вовсе.

Когда она должна это сделать? С чего начать? Когда можно класть трубку? Этого ей никто не объяснил, или это она прервала на полуслове, когда Ярослав пытался ее наставить?

– Позволь, – Саша невольно вздрогнула, когда мужская рука накрыла ворот ее пальто, стягивая с вешалки.

Не чувствуя сопротивления, Яр набросил ткань на плечи девушки, повернул ее к себе лицом. Под пристальным взглядом миндальных глаз застегнул все, до единой, пуговички. Медленно, не торопясь, очень сосредоточено. Саша прекрасно понимала, что он тянет. Понимала, и должна бы пресечь подобные попытки на корню, но не могла.

– Все хорошо? – закончив с пуговицами, Яр взялся за манжеты, аккуратно подгибая, провел по рукавам, задерживаясь на вороте. Голос звучал так спокойно, и чувствовать прикосновения, пусть и через плотную ткань, было так приятно.

– Да. А у тебя?

Саша уловила еле заметную улыбку в уголках губ.

– Неплохо.

Где-то там, в нескольких метрах, официант бесшумно убирал приборы с их стола, слышен был рокот мотора отъезжающей машины, а Самарский не спешил убирать рук, впрочем, как и Саша не спешила отступать.

– Почему ты не сказал, что будешь тут?

– Ты запретила себе звонить.

– Я не запрещала, я просто попросила пока этого не делать.

Не считая нужным спорить, Яр кивнул. Он ждал этой встречи куда больше, чем остальные участники. Не потому, что спешил посвятить ее во все, просто хотел увидеть, почувствовать рядом, уловить аромат ее духов.

– Я могу тебя подвезти? – Ярослав, стоящий перед ней сейчас, вызывал бурю эмоций. Впрочем, он ведь делал так всегда, разница лишь в том, что сейчас это были новые эмоции. Он просил, не спорил и не настаивал, просто просил. И отказать было так сложно.

– Я приехала с Артемом.

– Я знаю, – не чувствуя сопротивления, Яр провел пальцами вверх по вороту, еле ощутимо касаясь подбородка.

– Нас могут увидеть.

– Просто подвезу, Саша. Подвезу и уеду, – о боги, он смотрел так, будто от ее ответа зависела как минимум чья-то жизнь. Не чья-то – его собственная.

– Ярослав, – перехватив его руку, Саша отстранилась. Она хотела, очень хотела, чтоб подвез. Подвез и не уезжал, но так нельзя. Ведь так всегда – уже сотни раз они вместе поднимались на этих американских горках его настроения и падали вниз. Такой нежный сейчас, через минуту он может снова спровоцировать ее на крик, слезы, а это ей противопоказано. – Дай мне время, пожалуйста.

Как завороженная, она следила за тем, как он бережно переплетает их пальцы, поднимает к своему лицу, подносит к губам, обжигая сначала теплым дыханием, а потом поцелуем. Одним, вторым, третьим. Костяшки, каждый палец, родинку между мизинцем и безымянным.

– Малышка, откуда в тебе столько силы? – самое время выдернуть руку, но и этого делать тоже не хочется. – Или проблема во мне? Я вижу тебя везде. Постоянно.

– Ярослав, – Саша хотела остановить его, не желая посвящать в их отношения еще и случайных официантов, но их в зале уже не оказалось. – Пожалуйста, – она даже сама толком не знала, о чем просит. Чего хочет больше: чтоб он поступил как всегда, проигнорировал ее, посадил в машину, и увез туда, куда посчитает нужным, или чтоб послушался, чтоб отпустил?

– Прости, – ей делать выбор не пришлось. Он принял решение сам. Выпустил девичью руку, возвращая на лицо выражение спокойствия, уверенности, сдержанности. – Прости, я просто… Время. Я не тороплю.

– Спасибо, – скрыть разочарование, глядя прямо в глаза, у нее бы не получилось, снова пришлось опустить взгляд. Дура. Влюбленная беременная дура, Алиса когда-то сказала совершенно правильно.

– Дима тогда напился, Снежана звонила, потому что не знала, что с ним делать, – на крыльцо они вышли вместе, а вот дальше их дороги снова должны были разойтись.

– Ты спас друга? – раньше она прервала бы его на полуслове, заявив, что это его личные дела, и она не хочет быть с ними связана, но сейчас он пролил объяснения бальзамом на душу. Жившая все это время в душе ревность затихла, вбирая в себя острые шипы.

– Спас. Только вряд ли он хотел именно такого спасения.

К крыльцу подъехала машина Артема.

– Спасибо тебе, Ярослав, – прежде, чем нырнуть на заднее сиденье, Саша хотела сказать еще одну вещь, на которую вряд ли решилась бы позже. – Я знаю, что все это благодаря тебе. И я ценю помощь. Спасибо.

– Это не помощь, Саша. Я просто защищаю свою жизнь, – понять все неправильно еще и на этот раз, Саша не успела, склонившись к ее уху, Ярослав объяснил все сам. – Тебя, я защищаю тебя потому, что ты и есть моя жизнь.

До самого дома Саша сидела молча, боясь даже пошевелиться. Волосы за ухом то и дело подрагивали, словно он до сих пор был рядом, и то и дело повторял сказанное на крыльце.

«Вы – единое целое. Не разделимая связь будет объединять вас даже тогда, когда вы потеряете друг друга из виду»

Семен открыл глаза, встретив взглядом белый потолок. Комната, в которой он находился, была полностью выполнена в белых тонах. Даже небольшое количество предметов ежедневного пользования не отличались иной цветовой гаммой. Справа, вместо стены, находилось огромное стекло, ведущее в зеркально схожее помещение, в котором жил еще один шестнадцатилетний подросток, идентично похожий на Семена.

– Саша, ты спишь? – спросил Семен, повернув голову в сторону стеклянной стены. В ответ тишина. Подросток на той стороне все еще спал. Часто их пробуждение происходило практически одновременно, но были дни, когда Саша спал дольше. Его настоящее имя, которое было дано при рождении, звучало как «НН-17», Двойной Эн, так было принято говорить в лаборатории и только Семен называл своего клона по имени, которое сам ему дал. С самого детства они сосуществовали по разные стороны стекла и никогда за шестнадцать лет не оказывались в одном помещении вместе. Их жизнь протекала в абсолютно белых комнатах, они играли и общались, обсуждали все то, что делали с ними в те дни, когда каждого мальчика выводили люди в белых халатах в комнаты для тестирования, а по вечерам они смотрели друг на друга, стоя вплотную к стеклу, и приложив ладонь к ладони.

– Они говорят, что мы с тобой как две капли воды, – сказал Саша, в тот день тестирования были очень долгими, и мальчик сильно устал, Семен весь день оставался в своей комнате.

– Мне это говорил доктор Коробов, еще он сказал, что мы с тобой одно целое. Хотя я не совсем понял, что он имеет в виду.

Их ладони были по-прежнему прижаты к стеклу, находясь в нескольких миллиметрах друг от друга, и Саша, устало посмотрев на Семена спросил:

– Ты когда-нибудь видел зеркало?

Семен отрицательно покачал головой, а после, прошептал, одними губами:

– Они всегда слышат то, о чем мы говорим.

Саша, проследил за движением губ Семена и ответил так же беззвучно.

– Я знаю, они всегда следят за нами.

В голове мальчика прозвучали слова, отдаваясь далеким эхом. Ему даже не пришлось разбирать движение губ Саши, голос просто появился сам собой, сохранившись приятным воспоминанием.

Семен поднялся с кровати, отгоняя воспоминания их первого мысленного контакта, который они сохранили в тайне ото всех и лишь иногда пользовались своим даром телепатии, приблизившись к стеклу и приложив к нему ладони.

– Доброе утро Семен. Как твое самочувствие? – прозвучал механический голос в динамиках комнаты, оповещая собой начало стандартной, ежедневной процедуры.

– Все хорошо, сегодня я спал крепко, без сновидений.

– На сегодня у нас запланирована встреча с доктором Коробовым. К отведенному времени ты должен быть готов.

На электронном циферблате, весящем над дверью, появились цифры, и начался обратный отсчет времени.

– Спасибо за напоминание, но я помню.

– Ты всегда все помнишь, но моя задача от этого не аннулируется. Завтрак будет подан после принятия ванных процедур.

Семен проследовал в ванную комнату, на ходу посмотрев в сторону кровати Саши. Тот все еще спал, лежа на боку спиной к стеклянной стене.

– Как всегда, Моцарт?

– Да, симфония номер сорок, часть четвертая.

Семен взял зубную щетку и пустил в душе воду.

– Отличный выбор. Не буду тебя беспокоить, хорошего дня.

В динамиках ванной комнаты зазвучала классическая музыка, и Семен стал чистить зубы, глядя в раковину. После всех процедур, он вышел в комнату в одном полотенце, завернутом вокруг талии.

Саша сидел на краю кровати, касаясь пальцами пола и чуть склонив вперед голову. Семен остановился в центре комнаты, глядя на его спину, он не мог слышать механический голос из другой комнаты, но точно знал, что такому же допросу подвергается и Саша.

Он подошел к стене, и створки разъехались в стороны практически беззвучно, открыв стенной шкаф, в нем висело всего три комплекта одежды. Семен взял вешалку с нужным комплектом и прошел к кровати, после чего скинул с себя полотенце и стал одеваться, глядя на спину Саши. Парень по ту сторону стекла, встал на ноги и беглым взглядом посмотрев на Семена, махнул ему рукой.

– Доброе утро! – сказал Семен, и в ответ увидел лишь только взмах руки, после чего Саша исчез за дверью в ванную комнату. Он еще секунду посмотрел через стекло на зеркальную комнату, и затем продолжил одеваться. Звуковой сигнал оповестил о завтраке и на стол, стоявший в дальнем конце комнаты, выехал из стены разнос с едой.

– Вареные яйца, салат из свежих овощей и ананасовый сок, – оповестил механический голос.

– А что с Сашей, он себя плохо чувствует?

– Эн-эн семнадцать, утверждает, что с ним все в порядке. Но судя по тембру голоса, его самочувствие ниже нормы. Скорее всего, имеет место душевное расстройство, а не физическое ухудшение состояния.

Семен вновь осмотрел пустую комнату и, повернувшись в сторону обеденного стола, спросил:

– Я могу просить о небольшой просьбе?

– Конечно.

– Держите меня, пожалуйста, в курсе состояния здоровья Саши.

– Я смогу это делать лишь только в рамках существующего протокола, если же состояние здоровья эн-эн семнадцать станет ниже нормы, мы будем вынуждены применить полную изоляцию.

– И еще одна просьба. Называй его Сашей.

– Этого я сделать не смогу без специальной установки от доктора Коробова.

– Тогда я сам попрошу его об этом.

Семен занялся завтраком, мысленно продумывая сегодняшнюю предстоящую встречу. Это была обязательная ежемесячная процедура. Ему будут задавать много вопросов, часть из которых касается Саши, при этом, к его пальцам на руках подключат датчики, как догадывался Семен, это будет сделано для того, чтобы он не смог врать. Вся встреча продлиться примерно часа два, после чего ему разрешат погулять в парке научного центра на свежем воздухе. В научном центре росло свыше пяти тысяч видов растений разделенных по разным секторам, которые были соединены дорожками, вдоль которых стояли лавочки. Над головой, возвышался огромный стекленный купол, через который были видны облака, плывущие по небу. В одну из последних встреч доктор Коробов пообещал, что совсем скоро их эксперимент подойдет к концу, Семен сможет выйти за приделы научного центра и начать жить полноценной жизнью среди своих сверстников в нормальном доме и ходить в нормальную школу.

– А Саша? Что будет с ним? – спросил тогда Семен и Коробов, все также глядя мальчику прямо в глаза, ответил:

– Эн-эн семнадцать, это научный эксперимент, не более того. Он продукт нашего института, и тебе не стоит думать о том, что будет с ним. Твоя жизнь намного важней и поэтому вскоре ты сможешь вернуться к своей семье.

– К семье? – переспросил мальчик и мужчина, улыбнувшись, кивнул ему и вернулся к своим бумагам. Этим же вечером, стоя перед стеклянной стеной, Семен не произнеся ни слова, рассказал все Саше, глядя ему прямо в глаза и положив руки на стекло.

– Что он имел в виду, когда говорил про семью? Я думал, что ты моя семья. Мы с тобой как одно целое. Так говорил доктор Коробов.

Саша склонил голову на бок и ответил, при этом взгляд его был жестким. Почти взрослым:

– Он всегда врет.

Когда время на циферблате стало приближаться к нулю, Семен замер возле стеклянной стены, Саша стоял напротив, возле своей кровати, вид у мальчика был не такой как обычно. Он смотрел настороженно, говорил медленно, словно подбирая слова, при этом на нем была одежда, в которой мальчика уводили для очередных экспериментов и Семен подозревал, что эти эксперименты намного серьезней, чем просто разговоры с доктором Коробовым в присутствии детектора лжи.

– Ты сегодня плохо спал? – спросил Семен, и Саша отрицательно помахал головой.

– Просто сегодня ночью я много думал.

Саша посмотрел в сторону двери и ответил:

– О том, что ты скоро выйдешь из этой комнаты и больше никогда не вернешься.

Эти слова кольнули Семена, и мальчик, попытался найти, что ответить, но не смог ничего придумать, он просто смотрел на Сашу, а тот, подойдя к стеклу, проговорил одними лишь только губами:

– Верь мне.

В этот же момент за спиной каждого из мальчиков открылись двери и в комнаты вошли люди в белых халатах.

– Я не хочу уходить отсюда без тебя, – подумал Семен перед тем, как ему предложили следовать за людьми, и Саша, только улыбнувшись в ответ, вновь, повторил:

– Верь мне.

Коробов как обычно сидел в просторном кабинете, его лицо, было напряженным, сегодня мужчина был не таким приветливым, как обычно. Семен поздоровался и сел на уже привычное место, где к его пальцам ассистенты тут же стали прикреплять провода.

– Как ваши дела Николай Григорьевич? – спросил Семен, и мужчина, подняв на него глаза, на секунду посмотрел, не отрываясь, словно пытаясь просканировать мальчика, а после, махнув ассистентам рукой, чтобы они уходили, сказал:

– У тебя есть, что рассказать мне?

Семен пожал плечами.

– Хочу тебя предупредить, наш институт занимается серьезными исследованиями и ты, как и твой друг эн-эн семнадцать – часть большого эксперимента, поэтому я должен знать все. Ты понимаешь? И до того, как я включу свое оборудование, спрошу тебя еще раз, ты готов рассказать мне то, что я должен знать?

Семен вновь пожал плечами, хотя уже понимал, о чем идет речь. Их с Сашей бессловесные разговоры не могли пройти бесследно, в любом случае, рано или поздно об этом должны были узнать все, включая и доктора Коробова.

Мужчина нажал на кнопку, аппарат, заработал, металлический стержень стал вырисовывать на бумаге диаграмму в виде линии.

– За последние дни ты чувствовал недомогание или усталость? – спросил Коробов, не поднимая взгляда, и Семен уверенно ответил:

– Тебя мучили по ночам кошмары?

– Бессонница?

– Тебя посещали мысли покинуть научный центр?

– Отчасти.

– Поясни.

– После нашей с вами последней встречи я много думал о семье, про которую вы мне рассказали.

Мужчина оторвал взгляд от слегка пляшущей линии.

– О чем ты думал?

– Кто они, как их зовут, и как они выгладят.

Мужчина опять вернулся к вопросам.

– Ты общаешься с эн-эн семнадцать по средствам телепатии?

Мальчик молча смотрел на доктора, в то время как тот смотрел на него, ожидая ответа. Противостояние их взглядов продолжалось достаточно долго, чтобы Семен мог окончательно уверится в том, что их секрет уже известен всем. Он ощутил чувство нервозности и может быть даже страха, но при этом решил, что не сознается, чего бы это ему не стоило.

Проверив показатели ответа, мужчина выключил аппарат и, сложив руки на столе перед собой, сказал:

– Ты мне соврал. И это весьма глупый поступок.

Семен опустил глаза вниз, продолжая молча сидеть на своем месте.

– Я не буду тебя ругать за это, ведь у тебя есть на то причины. Вы заперты в своих комнатах в течение шестнадцати лет, стали почти друзьями с эн-эн семнадцать…

– Его зовут Саша, – перебил мужчину Семен и Коробов, сделав паузу, сказал:

– Да и ты дал ему имя. Так вот, Саша, это ты. Он создан по твоему образу и подобию, он клон, который мы сделали исходя из твоих ДНК для того, чтобы понять, сможем ли мы создать искусственно выращенного человека, и насколько сильно он будет отличаться от своего оригинала.

Семен поднял глаза на доктора Коробова и мужчина, встав на ноги, ответил на этот вопрос так же легко, как отвечал на все адресованные ему вопросы.

– Мир совсем не такой, как ты думаешь. Он огромный и сложный, в нем полно плохих людей, жаждущих гибели другим. В мире много несчастных случаев и войн. Каждый день люди теряют близких или становятся инвалидами. И мы работаем здесь для того, чтобы облегчить им жизнь. Выращенный клон, это твои запасные части, это шанс в случае серьезной травмы, иметь возможность получить орган максимально приближенный к оригиналу. Это твоя страховка, понимаешь?

Семен продолжал смотреть на доктора, он понимал каждое слово, но при этом не хотел, чтобы к его другу относились, как к запасной детали. Никто кроме Семена не знал Сашу так хорошо как он, и никто не имел права отрезать от него «запасные части» ради другого человека. Даже ради него самого.

– Я не хочу участвовать в этом эксперименте, – сказал Семен, но мужчина только развел руками и ответил:

– Он уже приблизился к своему концу. Как я тебе и обещал, на днях ты покинешь это место, и мы продолжим свои исследования без тебя. Все, что мне нужно, чтобы ты рассказал правду, как вы это делаете. Как общаетесь, не раскрывая рта? Это важно, потому как мы не ожидали, что обычный клон сможет обладать таким редким даром.

Семен опустил глаза и ответил.

– Я не знаю, как он это делает. Слова просто появляются в голове, а когда думаю я, он все слышит.

Коробов сел на стул напротив Семена и, посмотрев мальчику в глаза, сказал:

– Я верю тебе. Сейчас ты говоришь правду. Саша, он умнее, чем кажется, он может больше, чем просто дать тебе шанс выжить. Мало того, теперь, он стал опасным.

– Он не опасен, – возразил Семен, но мужчина уже встал на ноги и, отсоединяя датчики, сказал:

– Сегодня, ты покинешь научный центр.

В помещение вошли трое мужчин, и проводили Семена обратно в его комнату. Когда дверь закрылась, мальчик приблизился к стеклянной стене и, положив руки на стекло, закрыл глаза. Все, что он сказал доктору Коробову, было правдой. Он сам, не мог ничего. Это Саша, смог проникнуть к нему в голову, это он мог передвигать предметы взглядом по ночам, чем вызывал восторг Семена. Чего стоила летающая по комнате ложка, которая каким-то невообразимым образом прилипла к стеклу и какое-то время просто висела как приклеенная. Семен знал, что они, ученые, сделают все, чтобы отобрать у него этот дар.

Дверь в комнате Саши открылась, и мальчик вошел в помещение, он посмотрел на Семена, улыбнулся и, подойдя к стеклу, приложил ладони.

– Я рад, что ты уже здесь.

– Они все знают, – ответил Семен и Саша, кивнув головой, прислонился к стеклу лбом. Семен повторил за ним, и мальчики замерли на месте, ладонями и лбами, касаясь друг друга, при этом слушая свои мысли.

– Они хотят разделить нас, – сказал Семен и Саша ответил:

– Я знаю, но мы выберемся отсюда.

– Просто верь мне.

– Верь мне.

Дверь раскрылась, и в комнату ворвались люди, они схватили Семена за руку и потащили от стекла, мальчик пытался сопротивляться, но не мог осилить взрослых мужчин. Он стал махать руками, глядя на то, как за спиной Саши открылась дверь и, вошел доктор Коробов, мужчина остановился рядом с подростком и, положив ему руку на плечо, что-то сказал, но Семен ничего не расслышал. Его уже утащили за дверь из комнаты, в которой он еще ни разу не был. Он видел ее как в зеркале на протяжении шестнадцати лет, но сегодня оказался здесь, в самом ее центре, на месте Саши, при этом сам не понимая, как это произошло.

Его волокли по незнакомому коридору в сторону целой вереницы дверей с лабораториями, в которых Семен никогда не был. Он видел людей, привязанных кожаными ремнями к медицинским креслам. Он видел людей, накрытых простынями вместе с головой. Он видел людей в герметичных костюмах, которые через стекло масок наблюдали за подростком, насильно утаскиваемого все дальше и дальше вглубь здания. Это был мир, где Саша прожил всю свою жизнь. Мир, где его знали как проект «НН-17», а теперь Семену предстояло побывать здесь. Их сознания, словно поменяли местами и, сделав последние попытки вырваться из крепких рук, Семен закричал:

– Саша! Саша!

Его буквально бросили в кресло и быстро закрепили руки и ноги, а после мужчина посмотрел ему в лицо и сказал:

– Этот клон решил, что он Семен.

После этого мужчина подошел к столу, заваленному шприцами и колбами и, стал перебирать их с места на место.

– Я не клон, – прошептал Семен, на что мужчина только усмехнулся.

– Ну да. Конечно. Почему то вы все склонны отождествлять себя с оригиналом, я думал, что ты, двойной эн, не такой как все. Думал ты особенный.

Дверь открылась, и вошел доктор Коробов, он быстрым шагом прошел по комнате и остановился возле связанного подростка.

– Он проявлял телепатию или телекинез?

– Нет, – ответил мужчина, ковыряясь с колбами.

– Вколите ему быстрей раствор, необходимо пресечь все его попытки сопротивляться.

– Я не клон, – вновь простонал Семен, чувствуя как из глаз, хлынули слезы, но его уже, никто не слышал. Ассистент готовил раствор, а Коробов метался по комнате как зверь в клетке, поторапливая ассистента.

Ассистент набрал в шприц раствор и замер, он стоял перед железным столом, словно, отключившись.

– Чего ты замер! – закричал Коробов, не выдержав слишком долгого ожидания и в тот же момент, ассистент со всего размаху ударил сам себя головой об стол. Во все стороны полетели колбы и шприцы, удар был такой силы, что в железном покрытии осталась вмятина, а из носа мужчины хлынула кровь. Но он снова и снова стал биться об стол, пока его лицо не превратилось в кровавую кашу.

Коробов побежал в сторону двери, но как он не пытался открыть ее, все было безуспешно, он повернулся к мальчику в тот момент, когда ассистент рухнул на пол, и, подойдя ближе к подростку, посмотрел Семену прямо в глаза.

– Что ты такое, черт бы тебя побрал, – проговорил он в пол голоса и через мгновение его голова резко повернулась в сторону, раздался хруст ломающихся позвонков, и тело мужчины замертво упало на пол.

Семен, все еще связанный и перепуганы от ужаса, смотрел на мертвых людей и крутил руки под кожаными ремнями, пытаясь вырваться. Он не сдерживал чувств и поэтому почти выл от ужаса, слезы заливали все его лицо, а на растертых запястьях выступила кровь. Семен все еще боролся за свою свободу, когда дверь открылась, и на пороге появился Саша. Мальчик стоял в дверях, глядя на Семена и, улыбнувшись, поспешил к нему.

– Я знал, что они притащат тебя именно сюда.

Он стал развязывать руки Семена не переставая говорить.

– Мы сможем выбраться, я знаю, что нужно делать. У меня хватит сил. Надо выбраться отсюда. Мы будем свободными.

Семен, вытирая лицо и оглядываясь по сторонам, замер в центре комнаты, и Саша, посмотрев на него непонимающим взглядом, спросил:

– Ты чего?

– Ты убил их, – прошептал Семен.

– Да. Иначе, они бы убили тебя. Их эксперимент подошел к концу, и я стал настоящей угрозой, но я расскажу тебе все после, а пока надо бежать.

– Верь мне. Все будет хорошо.

Семен сжал руку Саши, впервые за шестнадцать лет прикоснувшись к человеку, который был создан по его же подобию, и этого, хватило, чтобы их мысли вновь превратились в единый поток, где уже не было месту сомнения. Он вспомнил тот день, когда они стояли по обе стороны стекла, приложив ладони к стеклу, как будто руки прикасаются друг к другу. Им было по пять лет, когда Семен произнес, глядя прямо в глаза своей копии:

– С сегодняшнего дня я буду называть тебя Саша, мне не нравится твое странное имя, оно похоже на цифры...

Текст большой поэтому он разбит на страницы.