Правила жизни натальи водяновой.

Но на самом деле решение разойтись у нас с Джастином назревало давно. Причиной послужили не ревность и не измена. Просто со временем оба поняли, что мы совершенно разные люди. Знаете, как вода и масло. Да, вначале нас многое связывало, но со временем отношения стали рушиться. И ничто, к сожалению, их уже не в состоянии восстановить. Уверена, мы легко разведемся. Никаких выяснений отношений через суд не будет. Кроме детей, нам, по сути, нечего делить. А относительно их мы уже в принципе договорились: Джастин может встречаться с детьми, когда пожелает.

Домашний Очаг: Наталья, скажите, где вы сегодня чувствуете себя как дома?

Наталья Водянова: Я переехала в Париж, когда мне было 7 лет. Я многому научилась здесь, и для меня этот город всегда будет родным. Я много лет прожила в Лондоне и его тоже очень люблю. Я модель и много путешествую, часто бываю в России. Там я родилась и выросла, и, разумеется, Россия занимает в моем сердце особое место. Я бы сказала, что дом там, где семья.

ДО: Можете описать самые милые прелести многодетности и самые безумные безумства?

НВ: Самые важные моменты для меня — это утренние сборы детей, а также время ужина, когда мы собираемся вместе, рассказываем другу другу о том, как прошел день, делимся впечатлениями. Я стараюсь ежедневно проводить время наедине с каждым из детей. Это для меня самые дорогие минуты. Стараюсь научить их хорошим манерам и уважению к взрослым. Я учу их быть любознательными и открытыми. Мой сын Лукас произнес речь на мероприятии фонда «Обнаженные сердца», на котором я не могла присутствовать. Он выступал перед огромным залом, в котором находились тысячи людей. И то, что ему хватило смелости говорить перед всеми этими взрослыми, вызвало у меня настоящую гордость за сына.

ДО: Что помните из вашего детства?

НВ: Мои воспоминания о юности дают мне силы двигаться вперед, осуществлять задуманное. Главный источник энергии — осознание того, что я делаю нечто важное. И делаю это во имя маленькой девочки, которой я когда-то была, которая видела, как моя мама страдает.

ДО: Самые счастливые моменты в детстве?

НВ: Моменты, когда бабушка учила меня хорошим манерам, учила ухаживать за собой, видеть красоту природы, не забывать о душе. Она научила меня быть смелой и тяжело работать.

ДО: По вашему опыту — насколько успех зависит от внешности?

НВ: Привлекательность, которой можно похвастаться в юности, не вечна. Одной красоты недостаточно. Думаю, самые важные черты — доброта, щедрость, ум. Мне очень нравятся моя мама, моя сестра. Женщины, которые уверены в себе, поистине потрясающие.

ДО: А когда вы себе нравитесь?

НВ: Когда счастлива, когда я вместе с любимыми людьми.

ДО: По какому принципу вы одеваетесь в повседневной жизни?

НВ: Я много лет работаю в индустрии моды, и главное, что я узнала: меньше — всегда лучше. В повседневной жизни мой стиль простой, но женственный. Я люблю платья, но мне нравится, когда они удобные и не сковывают движений.

ДО: На ваш взгляд, что отличает хорошо одетых российских женщин от хорошо одетых европейских или американских женщин?

НВ: В целом русские женщины очень ухожены, у них отличное чувство стиля. Но иногда они забывают о чувстве меры. Грустно видеть, как красивые девушки выставляют себя напоказ. Но в последние годы все мы много путешествуем, так что думаю, стиль российских женщин изменится.

ДО: Работа модели не самая благоприятная для кожи и волос — плотный макияж, фен, завивка. Как вы восстанавливаетесь?

НВ: Очень важно увлажнение кожи. Я пользуюсь увлажняющими средствами и пью много воды. Люблю отправиться в Спа Guerlain на Елисейских Полях. Достаточно провести там час, чтобы полностью преобразиться.

ДО: Вас когда-нибудь предавали? Какой совет вы могли бы дать человеку, который это переживает?

НВ: Однажды я должна была вылетать на съемки — это был один из моих основных контрактов. И в тот день упала с велосипеда, съемки не состоялись. Компания, для которой я должна была сниматься, даже не прислала мне цветы в больницу. И я рада, что работа с ними не сложилась. Через три месяца я заключила еще более удачный контракт. Я всегда сохраняю оптимизм, даже если все складывается непросто.

ДО: Если бы вы могли описать себя в нескольких словах, какими они были бы?

НВ: Решительная, трудолюбивая, добрая.

ДО: Вы создали первую коллекцию макияжа с Guerlain. Что вас вдохновило? Как работалось c креативным директором марки?

ДО: Ваше любимое средство из Рождественской коллекции?

НВ: Сверкающая золотая подводка для глаз! Она водостойкая и идеально подходит для эмоциональных моментов, которых во время семейных торжеств предостаточно.

У меня практически нет времени на жизнь как таковую. Скорее, серия встреч, интервью и событий — но редко жизнь.

Мой дом там, где мои дети. Сейчас это Париж.

Когда мне было семнадцать, я уехала из Нижнего Новгорода в Париж. Там я жила год, и это был особенный год в моей жизни — год моего становления как модели. Я жила на 100 долларов в неделю, что для такого города, как Париж, конечно, мало. Около 50 долларов стоил недельный проездной на метро, 25 я тратила на еду — макароны и курицу, — а еще 25 откладывала. Когда потом я приехала в Нижний и привезла маме 200 долларов, она плакала навзрыд.

Курица прекрасно готовится в микроволновке. Я ее посыпала перцем-солью и полностью засовывала в микроволновку. Моей соседкой по квартире была модель, бразильянка. Она ела одни йогурты. Мы вообще не общались, потому что были с разных планет. Когда она видела эту курицу, она начинала меня ненавидеть.

Когда я жила в Нижнем Новгороде и продавала фрукты, тогда я работала по‑настоящему. Сейчас это просто цветочки.

Не надо мне завидовать. То, что для меня счастье, для кого-то будет абсолютным кошмаром. Кажется, если бы кто-то вошел в мое тело на один день, он сразу сказал бы: ну на фиг.

Не думаю, что в России что-то колоссально изменилось за те 15 лет, что я здесь не живу. Что-то меняется, но глобальных изменений очень мало. Для той категории семей, из которой я вышла, изменилось немногое.

Жизнь в России мешала бы сейчас моей работе. Здесь я больше отвлекалась бы на индивидуальные истории, для меня это скорее проявление слабости. Помощь становится эффективнее, когда превращается в систему. Детей, которым мы помогаем — детей с особенностями развития, — нужно «вести» постоянно.

Почему мы назвали дочку Невой? Мы решили назвать ее в честь реки. Ну а какая еще река? Ока, что ли?

Если я ударю себя молотком по пальцу, я выругаюсь по‑английски. Молотком по пальцу — это все-таки будет «фак». Русский язык — для чего-то хорошего.

Я бы очень хотела пообедать с Хиллари Клинтон. Она напоминает мне мою бабушку.

Я получила премию журнала Glamour «Женщина года» в прошлом году в Карнеги-холл. Это такая очень престижная премия, которую вручают за общественную работу. Полученную награду и свою речь я посвятила своей маме, которая в первый раз прилетела в Нью-Йорк. И вот, представляете, входит Хиллари Клинтон и садится в кресло впереди моей мамы, а прямо за ней сидит Анна Винтур. В этот момент у меня — может быть, первый раз в жизни — происходит абсолютное смещение миров. А потом, когда все закончилось и мы стали выходить, Хиллари подошла, пожала мне руку, обняла мою маму и сказала ей: «Вы такая сильная женщина, я вами восхищаюсь».

Я не знаю, когда наступает старость. Мне сложно ответить на этот вопрос, так как я вижу очень близких мне женщин, которым за семьдесят и которые живут полноценной жизнью. Я иногда даже думаю о том, что хочу побыть кем-то из них хотя бы один день. Просто попробовать, каково это. Но только один день, потому что мне нравится быть собой.

Наверное, самое первое мое воспоминание — это как двоюродная сестра держит меня у зеркала, а я смотрю в зеркало, и вдруг приходит понимание, что вот там — это я.

Я в школе даже пионером не побывала, а то, что тогда еще и форму отменили, для меня было настоящей трагедией. Я до сих пор считаю, что форма — это очень важно. Для меня это было трагедией потому, что только в тот момент я поняла, что моя семья бедная. А до этого я была абсолютно как все.

Я не слежу за политической жизнью России и не имею права что-то на этот счет говорить. Чтобы рассуждать, нужно в это углубиться. Но я уверена: если я начну углубляться, то буду знать еще меньше.

Я всегда с иронией относилась к своей внешности. Не то чтобы я не считаю себя красивой. Лет с пятнадцати я начала понимать, что во мне что-то есть — просто по реакции людей вокруг. Я шла по улице и буквально чувствовала такие толчки — пуф! Это были взгляды людей. Не только мужчин, но и женщин.

Да, я целовалась с женщинами. Я вообще восхищаюсь женской красотой и считаю, что женское тело гораздо красивее мужского. Это мое личное мнение. Например, я могу оказаться в полном ступоре от красивой груди.

Есть вещи, которые меня пугают в мужчинах. Особенно на лице — когда ты видишь обрюзглость и чувствуешь за этим неуважительное отношение к себе и своему организму. Это отвратительно, и это многое говорит о человеке. Мне это говорит о том, что, скорее всего, такое отношение распространяется и дальше — на то, что является этому человеку таким же родным, как и его тело, например жену и дом.

Был ли у меня мужчина на одну ночь? Да, таких ночей в моей жизни было две, и первая закончилась очень смешно, потому что закончилась, не совсем начавшись. Мы поужинали с молодым человеком. Сразу было понятно, как все будет, но, в принципе, было интересно. Мы пошли к нему. Он оказался горячим мужчиной, и вдруг я очутилась на четвереньках, и он страстно ударяет меня по попе. От неожиданности я вскрикнула, а он говорит: «Вот что тебе нужно!» Я на него смотрю, и вдруг мне становится ужасно смешно. А потом встаю и говорю: «Нет, это точно не то, что мне нужно». У меня было платье, которое очень легко снималось и очень легко одевалось обратно. Я надела его и ушла.

Вчера под моим постом в «инстаграме» какая-то женщина написала, что вблизи я страшна. Я ей пообещала, что не буду к ней приближаться.

Последний раз я плакала от радости. Я просто гуляла с Максимом (младший сын Водяновой. — Esquire) в парке. Была хорошая погода, пели птицы, он смеялся, а я ему пела песенку Красной шапочки. Если долго-долго-долго, если долго по дорожке… топать, ехать и бежать.

Меня сложно удивить чем-то. Я чувствую, что осталась тем же человеком, каким была 20 лет назад. Во многом благодаря тому, что меня сложно удивить.

Думаю, зависть всегда приносит один убыток. Щедрость — это лучшая инвестиция.

Я с юмором размышляю о том, что, если смерть произойдет сейчас, со мной будет то же, что и с Мэрилин Монро. Она не успела состариться и всем надоесть, оставшись с нами навсегда. Думаю, то же самое случилось бы с моей благотворительной деятельностью: она продолжилась бы сама по себе, и это главное.

Однажды мне сказали: у тебя ничего не получится, потому что у тебя брови домиком.

Все хорошо: дети очаровательны и, к счастью, здоровы, а отношения с принцем, увы, подошли к цивилизованному завершению. Но главное – Водяновой не скучно. Человеку, который с детства зарабатывал деньги и ухаживал за сестрой-инвалидом, вряд ли вообще может быть скучно. На это не остается времени, нужно работать. И головокружительная карьера модели, и обложки самых знаменитых журналов – это просто работа. Кстати, безумно тяжелая, но Наталье ли привыкать к трудностям? А с 2004 года ее работа – еще и благотворительный фонд «Обнаженные сердца».

Уже почти 10 лет Наталья Водянова собирает деньги на строительство детских площадок в России. Не потому что богатым и знаменитым положено заниматься благотворительностью. А потому что точно – по себе – знает, как часто детям в России не хватает возможности побыть счастливыми. Да, не хватать может и денег, и медикаментов, и много чего еще. Но отличная детская площадка с горками и качелями, которые раньше приходилось видеть только в кино, едва ли не важнее. Ведь здесь на полчаса можно забыть и про деньги, и про лекарства – просто играть и быть счастливым. А разве не это – главное, что нужно любому ребенку? За исключением, конечно, родительской любви. Поэтому кроме детских площадок Наталья занимается теперь еще и программой «Каждый ребенок достоин семьи», цель которой – изменить отношение к детям с особенностями развития. Сделать так, чтобы их не оставляли в детских домах как безнадежных.

Наталья Водянова снова и снова организует благотворительные вечера и балы. И снова и снова объясняет их гостям, что так быть не должно – чтобы детям негде было играть. А потом едет в Россию и открывает новую детскую площадку. Или Центр поддержки семьи, как в своем родном Нижнем Новгороде. Теперь это ее работа – помогать детям быть счастливыми. И Наталья, как всегда, работает, не жалея себя. По-другому она не умеет, да по-другому бы вообще ничего и не вышло. Потому что, чтобы стать принцессой, сначала нужно стать хорошей Золушкой, а это тоже не так-то просто.

Мы разговариваем в по-утреннему пустоватом баре большого столичного отеля. В моем распоряжении 40 минут: пресс-агент уже объяснила, что у Натальи всего один день между двумя рейсами, множество встреч, пресс-конференция… Но сидящая передо мной девушка абсолютно никуда не спешит. Она говорит через паузы, словно размышляя вслух и помогая себе в этом тонкими руками, дотошно подбирает слова, чтобы ответить как можно точнее и искреннее. Чашка чая, ложечка в розетке с вишневым вареньем, ни капли макияжа, ни намека на гламур. Собственно, и в Москве она в этот раз по делам, далеким от светской и модной жизни.

Форум об аутизме

В 2011 году Фонд Натальи Водяновой «Обнаженные сердца», тогда уже построивший десятки детских игровых площадок по всей России, начал работу в новом направлении: помощь семьям, которые воспитывают детей с особенностями развития.

14–17 октября в Москве состоится уже второй международный форум, посвященный аутизму, «Каждый ребенок достоин семьи». Подробности см. на сайте Фонда nakedheart.org

Psychologies:

Почему сегодня вы решили рассказать о болезни вашей сестры?

Наталья Водянова:

Я ее никогда и не скрывала. Но Оксане всего год назад поставили иной, чем при рождении, диагноз – аутизм. Для моей семьи это было большим открытием, ведь аутизм и ДЦП – это разные состояния. Оба не лечатся полностью, но в работе с аутизмом есть другой подход, и это дает нам другие надежды. Сейчас Оксана занимается в Центре поддержки, который наш Фонд «Обнаженные сердца» открыл в Нижнем Новгороде. И мы уже видим прогресс: интеллектуально она точно может больше, чем мы могли надеяться.

Моя сестра

Вы старше Оксаны на 6 лет. Когда вы осознали, что она – другая?

Н. В.:

Мне трудно вспомнить определенный момент… Оксана родилась, когда я только пошла в школу. И мама, которую доктора уговаривали оставить сестру в роддоме, сразу мне сказала, что Оксана никогда не будет такой же девочкой, как я. Но сильнее я все это ощутила, когда она уже подросла. Мама все время работала, а я следила за Оксаной. Мы всегда гуляли с коляской, а люди говорили: «Ну что же такая большая девочка, а еще не ходит…» Дети дразнили, смеялись над нами. Конечно, было обидно. К тому же двор был маленький, а Оксана вела себя не очень адекватно: плакала ни с того ни с сего, тревожила соседей. Или могла кричать, просто потому что ей так нравилось…

Если бы вам встретился кто-то из тех соседей сегодня, что бы вы им сказали?

«Нам важно уметь не пропустить то прекрасное, что судьба дает человеку через испытания»

Н. В.:

Ничего, ну или – как дела? (Она смеется.) У меня нет какой-то особенной злости – дразнились все-таки дети, а дети в своей непосредственности могут быть очень жестоки. Возможно, они и сами сейчас понимают, что мне было нелегко. Но людям и сегодня нужно объяснять, что значит подобный диагноз, как к нему относиться. Если рождается ребенок с аутизмом, ДЦП или синдромом Дауна, это не значит, что его родители – какие-нибудь алкоголики или наркоманы. Это может случиться в любой семье. И это надо знать. И думать о том, как дать ребенку шанс прожить интересную жизнь.

Что тогда вам помогло справиться?

Н. В.:

Я очень любила Оксану, для меня это был самый близкий человек. Да, нам было трудно. Но я думаю – странно сказать, – некоторым моим подругам в каком-то смысле везло меньше, чем мне. Например, для кого-то главной проблемой было: «Купите мне то или это…» Я не понимала! Оксана научила меня… стилю жизни. Это предельная честность в отношениях, это чистая любовь, которая будет до конца. Это богатство. Нам важно уметь не пропустить то прекрасное, что судьба дает через испытания.

Если бы у вас была такая возможность, что вы сказали бы себе, маленькой девочке, из дня сегодняшнего?

Н. В.

Все будет хорошо! (Она улыбается.) Так просто.

Мое решение

Как вы решились создать фонд помощи детям?

Н. В.:

В 2004 году, когда захватили школу в Беслане, я была в Москве. И все эти дни провела у телевизора. Жестокость меня потрясла. Я просто не могла понять! А когда я не могу понять, мне нужно что-то сделать. Так, видимо, у меня работает мышление, чтобы справляться с тем, что меня потрясает, с чем я не могу жить. Я словно ощутила огромный толчок. Я думала: что я могу и что хочу дать детям, которые пережили эту трагедию? Что я могу сделать для них? В первый раз после того, как я уехала из России, это заставило меня вернуться в детство, к той маленькой девочке, которой я была. И постараться понять, как бы я помогла ей. Я, конечно, не сравниваю свои детские переживания с тем, что случилось в Беслане, но это дало мне направление. Боль и беспомощность, которые я тогда ощущала, стали стимулом. Тогда я еще не понимала, что создам фонд, не знала, чем он будет заниматься. Я просто знала, что дети должны играть: мир для ребенка начинает строиться с игры. А противоположность игры – это война.

Сегодня Россия не воюет, но вы все же считаете, что государству нужно помогать заботиться о детях с особенностями развития?

Н. В.:

Я не берусь рассуждать о политике. Просто я считаю, что только у заинтересованных людей – у тех, кого коснулась эта проблема и кто понимает, как тяжело с ней жить, достаточно мотивации, чтобы заниматься этой частью общества – людьми с ограниченными возможностями. Хотя такой ребенок может родиться в любой семье. У друзей. У близких. Наша задача – донести эту мысль. Сегодня 70% таких детей в нашей стране родители отдают в детские дома. И это нездорово ни для всего общества, ни для кого из нас в отдельности. Детских домов вообще не должно существовать – в принципе! Но тогда этим детям нужна поддержка – и родителей, и государства, и благотворительных организаций.

Мой характер

Девочка из российской провинции, затем супермодель с мировой известностью, – перемены заставили вас взглянуть на себя по-другому?

Н. В.:

Я, в принципе, всегда себя уважала. (Она улыбается.)

Вам приходилось о чем-то жалеть?

Н. В.: Знаете, иногда загораешься, тратишь много времени на какие-то не очень интересные вещи… А потом думаешь: ну зачем тебе это нужно было? (Смеется.)

Например, что?

Что лучше о вас знать, чтобы с вами общаться?

Н. В.:

Со мной обязательно надо говорить прямо и начистоту. Я, как и все мы, не могу читать чужие мысли! Если, например, человек на что-то обижается, но не говорит, – я терпеть этого не могу, ни на работе, ни в отношениях. Да, я – Наталья Водянова, и, наверное, это что-то значит, – но не для тех, кто рядом со мной.

«Дети должны играть, с этого начинает строиться их мир. А противоположность игры – это война»

Что вас удивляет в людях?

Н. В.:

Способность быть великодушными. Готовность вкладывать себя в то, чтобы изменить мир. Кому-то помочь, кого-то поддержать. Лично – это самое главное. Нет, деньги – это тоже очень важно, но если человек отдает и свое время… Меня это очень обнадеживает и вдохновляет. Я встречаюсь со многими такими людьми.

28 января Наталья Водянова отпраздновала 35-летний юбилей, а перед днем рождения российская супермодель дала интервью британской газете The Guardian, в котором рассказала о бедности, благотворительности, вечеринках и многом другом.

О бедности

Бедность заставляет чувствовать себя униженным. Вы думаете, что с вами что-то не так, особенно в детстве. Вы видите других детей, которые счастливы, и думаете, что это просто потрясающе. Вы мечтаете о том, чтобы быть не самим собой, а кем-то другим. Возможно, из-за этого я стала моделью.

О детстве

В моей школе в Нижнем Новгороде мальчики меня просто ненавидели. Я была очень худой, потому что иногда у нас дома просто нечего было есть. Они звали меня палкой. К тому же они винили меня в болезни моей сестры (у младшей сестры Натальи Оксаны диганостирован церебральный паралич и аутизм, - прим. ред.) и называли грязной.

Об интуиции

У меня есть животное чутье, которое помогает мне принимать решения, основываясь на интуиции. Я приехала в Париж в 17 лет, но сменила агентство практически сразу. Во вторую ночь агент отправил меня в клуб с несколькими мужчинами. Ничего не случилось, но я была юной девушкой и мне нравились молодые парни, а те мужчины были в возрасте (в мире функционирует огромное количество недобросовестных модельных агентств, занимающихся эскорт-услугами. Наталья в Париже попала в такое агентство с недобросовестной репутацией, - прим. ред.). Через день или два мне позвонили из агентства Viva и предложили работать у них. Я сразу согласилась.

О сестре

Сестра с особенностями развития научила меня любви и терпению. В детстве для Оксаны веселье означало раскидать коробки по кухне и навести беспорядок. Она сидела на верху кучи мусора, коробок, еды и смеялась: "Ха!". Для семьи, в которой было очень мало продуктов, - это было катастрофой.

О ночной жизни

Я никогда не была ангелом. Могла не спать все выходные, если мы с другом хотели веселиться в ночных клубах. Три года подряд я каждые выходные проводила на танцполе, мне кажется, поэтому у меня сохранилась модельная фигура.

О рождении детей

Однажды я сказала, что рождение детей улучшает состояние кожи. И у меня пять детей. Не пытайтесь повторить в домашних условиях.

О благотворительности

К 2004 году я была уже очень успешной моделью, но не понимала, какая польза от этого. Осада Беслана заставила меня понять, что я могу сделать что-то хорошее: могу построить игровую площадку для детей, которые пострадали во время трагедии. Игра - это прекрасный способ отвлечь детей от жестокой реальности и помочь им быстрее оправиться (фонд Натальи Водяновой "Обнаженные сердца" собрал 39 миллионов евро для семей с детьми с ограниченными возможностями и построил в России 177 детских площадок, - прим.ред.).

О мужьях

Самое больше различие между Англией и Францией - это форма правления, монархия и республика, которые отразились на моем браке. Мой первый муж Джастин Портман не работал, но он был ходячей энциклопедией и очень творческим человеком с большим количеством свободного времени. Мой второй муж, Антуан Арно - трудоголик. Плюсы в первом браке - это то, что у супруга больше времени на отпуск.

О критике сына

2-летнему Максиму нравится, когда я с распущенными волосами. Когда собираю волосы, он говорит: "Мамочка, ты такая некрасивая".

О деньгах

Говорят, что за деньги счастья не купишь, но об этом знают только богатые. Когда ты беден, то нет времени думать о будущем, и главное - это найти, что поесть... Когда вы богаты, то постоянно думаете о будущем, но сфокусироваться на своей цели не так непросто. Я была бедной и богатой и могу сказать, что за деньги действительно не купить счастье.