Является объектом исследований многих современных психологов, так как количество данной категории детей просто огромное. При этом государство озабоченно передачей детей-сирот на воспитание в семьи.
Дескать, семейное воспитание намного будет лучше казенного. Вот и проводят социологи исследования, психологи пишут рекомендации по лучшей адаптации детей сирот в семье, выявляют особенности их развития.
Известно, что детдомовские дети отличаются от детей воспитанных в семье по следующим показателям:
1. Хуже адаптируются в обществе
2. Склонны к девиантному поведению
3. Нередко наблюдается задержка психического развития
4. Испытывают трудности в формировании гендерной идентичности
5. Отсутствуют необходимые социальные, коммуникативные навыки
6. Возникают проблемы в мотивационной сфере — не знают чего хотят, не умеют выбирать оптимальные пути, средства для удовлетворения своих потребностей
7. Сложно складываются семейные отношения.
Причинами подобных психологических особенностей детей-сирот называют то, что в детском доме они не дополучают любовь и заботу, общение взрослый — ребенок выстраивается авторитарно, дети находятся в замкнутом пространстве, ограничены в общении. Считается, что если дети-сироты попадут в семью, где их окружат любовью и вниманием, то проблемы решатся сами собой. Это большое заблуждение.
Избитые грабли
Сама по себе родительская любовь (будь то родных или приемных родителей) не заменит воспитания ребенка. Иначе бы дети, получающие максимум тепла и ласки в семье сплошь и рядом вырастали бы достойными гражданами общества, а мы в школе жизни видим, что это вовсе не так.
Любила своего сыночка, души в нем не чаяла, все лучшее ему отдавала, а он меня в Дом престарелых сдал
Я вырастила дегенерата, домой идти страшно
Мой сын стал вором и пьяницей
Дочь выросла проституткой
Сидит у меня на шее тридцатилетний дитятя, да жалуется на весь мир…
Тысячи откровений любящих своих детей матерей. Почему же родительская любовь не гарантирует счастливого будущего детей?
Прописные истины
Дело в том, что все люди рождаются разными, воспитание каждого ребенка требует особого подхода. Какого конкретно — становится понятно при ответе на вопрос: а что за ребенок родился, с какими внутренними особенностями? Понять врожденные психические свойства малыша позволяет системно-векторная психология Юрия Бурлана.
Согласно ее терминологии, существует всего восемь базовых типов характера, называемых векторами, они и определяют наши потребности, жизненные ориентиры, способности, тип сексуальности. Вектора нам заданы природой, каждому вектору свойственен тот или иной набор бессознательных желаний и соответствующих им свойств, которые необходимо развивать. Развитие векторов в нужном русле происходит при правильном воспитании, когда родители создают необходимые условия.
Кроме того, существенным аспектом развития природных наклонностей является обеспечение ребенку чувства психологического комфорта, безопасности. Если ребенок не чувствует себя защищенным он вынужден Выживать, а не Развиваться.
Дети-сироты в современных детских домах России часто не ощущают гаранта безопасности, главная задача для них выжить во что бы то ни стало. Исходя из неразвитости своих векторов, они реализуют архетипичную программу, адаптируются к нынешнему ландшафту маргинальными способами: кожные воруют, выгадывают по — мелкому, мошенничают, кожно-зрительные девочки используют свое тело как актив, продают себя, уретральные становятся во главе банды и ведут ее на нарушение существующих запретов и прочее.
Они живут по законам джунглей: сильный всегда прав, такие дети рано вступают в сексуальные отношения, духовно-нравственная, интеллектуальная сфера остаются в зачаточном состоянии. О каком развитии высоких чувств детей-сирот может идти речь, если они заняты сохранением собственной жизни, пытаются справиться с большим давлением внешнего мира?
У нас в обществе сложилось катастрофически неправильное отношение к детдомовцам, в лучшем случае жалостливое, а в худшем — презрительное. Дети в полной мере ощущают на себе всю тяжесть неприятия российского общества и закономерно делят всех людей на «своих» и «чужих», каждый по-своему защищается. Кожные ребята, наделенные психической гибкостью, скрывают, что они родом из детского дома. Анальные дети, ригидные, трудно поддающиеся давлению извне, обижаются на свою судьбу, на родителей, бросивших их, на общество.
И вот ребенка из своеобразной первобытной стаи, который привык жить по законам джунглей, берут в чужую семью с новыми требованиями, с чуждыми ему правилами. Особенно трудно приходится тем приемным родителям, которые взяли себе детей подросткового и юношеского возраста. Пубертатный период является конечной точкой развития векторов, дальше происходит лишь их реализация, можно собирать, что посеяли, ничего нового, даже самое светлое и хорошее уже в душе прошедшего переходный период не посадишь, как бы не старался. Всему свое время.
Время собирать камни
Системные психологи справедливо отмечают, что требуется полное переосмысление существующих, неработающих подходов в воспитании приемных детей, общественных стереотипов по отношению к детдомовцам. Нет смысла детей-сирот отдавать в семьи в надежде, что проблемы с их полноценной адаптацией в общество решатся сами собой.
Отдельный пункт — больные дети, которым государство явно не может обеспечить должного ухода, развития и лечения, как это могли бы сделать приемные родители. В остальных же случаях — детей-сирот можно и нужно правильно воспитывать в государственных детских учреждениях, осуществлять профессиональный отбор сотрудников детских домов и приютов, создать условия психологического комфорта детям, понимая, в чем каждый из них нуждается (так, зрительному малышу необходимо развивать сострадание, сопереживание, создавать с ним тесную эмоциональную связь, оральному карапузу важно, чтобы его слушали и ни в коем случае не били по губам, звуковому ребенку значима атмосфера спокойствия и тишины, анальному, чтобы его не торопили, кожного чтобы не били и не заставляли развивать не свойственное ему терпение и усердие и т.д.).
Обучить персонал детских домов, проконтролировать их, изменить бытовые условия пребывания детей-сирот, сделать их пространство открытым, скажем, доступным для волонтеров, развивать социальные навыки, трудовое обучение, организовать, чтобы дети ходили в одну школу с обычными ребятами — гораздо проще и эффективнее, чем проверить каждую приемную семью. Кто знает, какие тараканы в голове у приемных родителей, как они видят воспитание детей, не будут ли они воплощать на них как на подопытных кроликах собственные мечты, добираться за счет них в своих психических нехватках? Не будут ли они из «кошечки» лепить «собачку»?
Нет таких гарантий, а значит, есть весьма слабая надежда на то, что приемные семьи воспитают должным образом детей-сирот, воспитают из них счастливых, достойных людей.
Статья написана с использованием материалов из тренинга по системно-векторной психологии Юрия Бурлана
Постоянно, а в последнее время особенности часто, ведутся разговоры том, что детские дома у нас совершенно не приспособлены к жизни, что дети там якобы голодают, их, мучают и насилуют, и они по этому поводу массово сбегают и проч., и проч..
С полной ответственностью могу Вам сообщить, что это наглая ложь, что это выдумки, преследующие далеко идущие нечистые цели.
Детские дома в нашей стране в массе своей тёплые, уютные, сытные заведения, в которых работают не злые, не хитрые и не жадные люди. Детей там не обижают. И дети оттуда никуда не убегают. Понятное дело, к воспитателям имеются серьёзные претензии; об этой их деятельности можно судить хотя бы по тому, каких неприспособленных к жизни детей выпускают детские дома, но этот вопрос, скорее, к властям - кто же кроме ленивых, неумелых и полуграмотных тёток пойдёт работать на такие низкие ставки?
(Только что сообщили по ТВ, что в Доме ребёнка зарплата нянечки составляет 2000 рублей, а воспитателя - 6200 рублей)
Впрочем, речь не о том. Побывав в шкуре интернатовского ребёнка, хочу обратить внимание уважаемой публики на некоторые особенности восприятия мира и вообще характера детдомовцев.
Ребёнок, живущий в казённом доме, привык находиться всегда на людях и не мучается от этого, более того, одиночество его пугает. Сужу по себе: мне до сих пор лучше всего спится, когда в комнате ходят и разговаривают люди, и я всегда пугаюсь, когда, в поездках, проснувшись ночью, неожиданно обнаруживаю, что нахожусь в помещении одна.
Казённый ребёнок привык жить в больших помещениях с высокими потолками, в которых много воздуха и света и мало вещей, он привык питаться в большой столовой строго по часам опять же в кругу других детей. После детдома ему непривычны маленькие кухоньки и множество вещей во всех углах. В городской квартире ему тесно, душно и одиноко. Меня, к примеру, когда нас на выходные разбирали разные добрые люди, особенно убивали запахи чужого жилья. То ли дело, привычный запах хлорки, смешанный с тонким запахом аммиака из общественной уборной! Можете мне не верить, но и сегодня запах фермы для меня роднее, чем запах Шанель №5. Совершенно не переношу все искусственные запахи, хоть дорогие, хоть дешёвые!
Детдомовский ребёнок более свободен, чем домашний. У него никто не стоит над душой так плотно, как это бывает в семьях. Все эти пуси-муси с тапочками, полотенчиками, «это можно, а туда - ни-ни!» не вызывают у него энтузиазма, он очень тяжело подстраивается под такой формат существования, замыкается в себе и вынужденно начинает хитрить.
Самое сильное ощущение, которое в детдоме внедряется в сознание ребёнка моментально и необратимо, как первая героиновая доза, это осознание собственной ничейности и, как следствие этого, чувство отгороженности от всех. Вероятно, такова защитная реакция, чтобы не страдать. К примеру, у меня была своя хорошая семья, и в интернате-то я была всего четыре года, но, вернувшись домой, я уже никогда больше не ощущала себя (даже в своей родной семье!) - своей. Более того, этот синдром так и сохранился на всю оставшуюся жизнь. Отгороженность от всех, как защитная реакция у ничейных детей - неистребима, а приёмным родителям, сумевшим своей любовью взломать это состояние ребёнка, нужно сразу памятники ставить! К сожалению, таких немного. А лучше вообще не трогать эту часть существа ребёнка, поскольку, в случае очередного предательства, удар будет оглушительным, в результате чего в его душе будет нарастать озлобление и крайнее ожесточение.
Сироты - чрезвычайно чуткий народ, даже если они не отдают себе в этом отчёта. Они прекрасно чувствуют любую фальшь в отношениях и с недоверием относятся к проявлению чувств со стороны новоявленных родителей. Их совершенно невозможно обмануть в этом плане!
Пребывая в среде себе подобных, под управлением не очень грамотных, не очень развитых и не очень добросовестных воспитательниц (говорю не обо всех!), детдомовский ребёнок проигрывает в умственном и эмоциональном развитии по сравнению с домашними детьми. Как правило, в чужом месте он не уверен в себе, комплексует и замыкается. В то же время он приёмист и ему достаточно легко внушить как хорошие, так и плохие понятия.
Такие дети достаточно ранимы, и с каждой новой раной они укрепляют свою отгороженность настолько, что становятся, как деревяшки. К этому тоже необходимо быть готовым.
Такие дети достаточно лживы, нет, они лживы не от рождения, но ложь помогает им выживать в достаточно чужой и равнодушной к ним среде, ложь вообще там процветает, они не чувствуют границы между ложью и правдой, поскольку им просто этого никто вовремя не объяснил.
Наконец, детдомовские дети, как и многие домашние отпрыски, в массе своей не очень здоровы.
О возможной тяжёлой наследственности я просто промолчу.
А теперь подумайте, нужно ли Вам такое сокровище для жизни с ним бок о бок 24 часа в сутки. Не будет ли вызывать ваше раздражение его замкнутость, лживость, неразвитость и полная эмоциональная отгороженность? Готовы ли Вы терпеть его упёртое упрямство и нежелание идти на контакт? Готовы ли вы годами ждать, когда он отмякнет, если он вообще способен на это?
Существуют вопросы и с другой стороны. Что вы можете дать этому ребёнку по сравнению с детским домом? Про любовь говорить поостережёмся, поскольку вы сами не властны над этим чувством. Поговорим о том, готовы ли вы с ним заниматься всерьёз. То есть, не просто научить его чистить картошку и есть с ним за одним столом, но говорить с ним, слушать его, посвящать ему свой досуг и учить его разным разностям? Ребёнок - это не игрушка, через неделю вы перестанете видеть его голубые глаза и белокурые локоны, зато вас начнут крайне раздражать его капризы, бесконечные сопли и манера держать ложку. Вы к этому готовы?
В любом случае сегодня увидел, завтра взял - эта формула недопустима! Переходу ребёнка в семью должен предшествовать длительный положительный контакт с ним, и лучше будет, если этот ребёнок будет достаточно мал.
Ещё раз хочу сказать, что ребёнок в детском доме если и мучается, то от недостатка общения. Когда детдомовские дети висят на окнах и глядят на прохожих, они не ищут папу с мамой, у них это чувство запечатано намертво, так что ни они сами и никто другой достать его не смогут никогда, но им катастрофически не хватает праздника, новых впечатлений, разговоров, просто свежей информации, потребность в которой заложена в детях на физиологическом уровне. Именно в этих делах этим ребятишкам необходимо помогать!
Рубрика Артема Костюковского «Свои чужие дети» о том, как складываются отношения усыновителей с приемными детьми. Сегодня мы публикуем историю директора по персоналу крупной сети кофеен Жанны Калачевой (Москва). В январе 2013 года вместе с мужем Иваном, спасателем МЧС, они усыновили двухлетнюю Катю, а в ноябре того же года – годовалого Игната. В интервью Русфонду Жанна рассказала о непростых минутах знакомства с детьми и о том, почему не стала делать из своего усыновления тайну.
Запах
Для меня самым сильным стрессом было знакомство с Катей. Мы шли и думали: сейчас увидим в первый раз ребенка – и что? Как отреагируем? Этого ли ребенка мы ждали? А если нет? А как девочка отреагирует? Если у нас появится первое «да», появится ли это «да» у ребенка? Потянется к нам или нет?
Нас ей представили так: «Катюша, это твои мама и папа». Я была в шоке. Мы же знали, что Катя уже полгода была в статусе усыновления, ее активно показывали, но никто ее не забрал. И что, ей каждый раз такое говорили? Что тогда должен был чувствовать каждый раз ребенок?
В школе приемных родителей (ШПР) нас учили: для того чтобы понять, «твой» это ребенок или нет, надо его понюхать в районе шеи. Я честно нюхала, но у меня в те дни был насморк, и я вообще ничего не унюхала. И когда позже с Игнатом знакомились, тоже насморк был! Так что со мной этот прием не сработал.
Смысл в том, что запах ребенка не должен быть противен. И сам ребенок не должен быть противен, должен быть «твоим». В ШПР отдельно готовят к тому, что мы никому ничего не должны, что будет только хуже всем, если вы поймете, что ребенок не «ваш», но не найдете сил это сразу признать. А я знала про себя, что я как раз из тех, кто не нашел бы сил, не смог бы отказаться. И нам повезло, что не надо было отказываться: мы сразу поняли, что Катя – наша.
Инопланетянин
Еще одно яркое воспоминание: когда мы познакомились, Катя сидела у меня на коленках и внимательно следила, чтобы ее туфелька не касалась папиной штанины. А если касалась, Катя в ужасе отодвигала ногу. У нее, как и у других детей, совсем не было опыта общения с мужчинами – в доме ребенка работают одни женщины. И на папу Катя поначалу смотрела как на инопланетянина. Это какое-то время длилось и дома: когда отец возвращался домой с работы, Катя радостно бежала к нему, но потом как бы спохватывалась, начинала плакать. Нечто похожее было даже с маленьким Игнатом: когда мы познакомились, он еще не ходил, его принесли нам, папа протянул к нему руки, и Игнат испугался, у него слезы были в глазах.
Ярцево
В нашей школе раз в три месяца проходят встречи. Там собираются выпускники ШПР, приводят детей (в последний раз ребят было больше, чем взрослых). Приходят туда и те, кто пока не смог усыновить. Иногда ты чувствуешь себя по-настоящему полезным этим людям, у которых опускаются руки.
Ведь у нас тоже в какой-то момент опустились руки. Мы пытались взять ребенка в Москве и в области, не сложилось. Но нам встретились люди, которые усыновили ребенка в доме ребенка в Ярцево (Смоленская область), и мы решили поехать туда же. И Катя, и Игнат – оттуда. Потом уже мы рекомендовали этот дом ребенка, и наши знакомые взяли там детей.
Там замечательные люди работают. Нам нужно было быть в местной опеке в 9 утра, но мы приехали на час раньше. Стоим под дверью, боимся зайти. Выходят: «Что же вы стоите, проходите скорее!» В итоге в 9 утра мы уже знали, как зовут ребенка, куда надо ехать и что делать. Чувствовалось по всему, что там нам по-настоящему были рады.
Мы до сих пор поддерживаем отношения с этим домом ребенка. Директор попросила нас присылать фотографии, письма. Потом она вывешивает их там на стенде. Говорит, что воспитатели, когда узнают, как живут усыновленные дети, начинают лучше чувствовать связь с теми, кто еще там.
Маска
Катя сначала была притихшей, затаившейся, ощущение было, что маску надела на лицо. Она как будто прятала свои настоящие эмоции и изо всех сил показывала, какая она хорошая, старалась не навредить себе. Она могла быть напуганной, могли слезы в глазах стоять, но молчала. Детдомовские дети не проявляют эмоции, потому что не видят в этом смысла: там к твоим слезам и крикам безразличны, ничего этим не добьешься. И один из диагнозов у Кати был связан с тем, что она в доме ребенка надорвала живот от крика.
Такой осторожной она долгое время была уже и дома. И только потом проступили ее настоящие эмоции. И наше поведение начала копировать, как дети часто делают.
Тайна усыновления
Мы сразу решили, что ничего не будем скрывать. Я сама не переношу вранье в любом его виде, и если Катя когда-нибудь меня спросит, как я ее родила, просто не смогу обмануть ее. В ЗАГСе удивлялись этому, просили закрыть дверь, проникновенно говорили, что я могу уничтожить документы, и ребенок ничего не узнает. И в нашей ШПР были люди, которые подбирали ребенка по группе крови, по цвету глаз.
Если дети когда-нибудь, уже будучи взрослыми, скажут, что хотят познакомиться с их кровными матерями, я не буду против и постараюсь их отыскать. У меня нет к этим женщинам негативного отношения. Они не смогли воспитать своих детей, такое бывает. Но зато они дали детям жизнь. Спасибо им за это.
Подарок
Как мы усыновили второго ребенка? А мы так друг друга поздравили с годовщиной свадьбы, у нас девять лет было. Решили написать одновременно друг другу SMS с заветным желанием – чего бы хотели в подарок. Ну и написали оба, мол, когда поедем за вторым. На следующий день пошли оформлять документы.
В Тушинской больнице где мы под новый год сначала лежали с рота вирусом, через один бокс лежала девочка из детского дома. Тоже с какой то инфекцией.
Лет 6 примерно, страшненькая даже не то что внешне, а как то блин, смотреть на нее страшно, буквально, вот как наверное.
Днем с ней сиделка весь день сидела, а ночью ее привязывали к кровати и запирали палату на ключ.
Это не о жестокости персонала. Это о том, что просто вот так удобнее и лучше и не только медсестрам, а вообще всем.
Там медсестры — тоже люди были, и жалость у них к ней в глазах была и помочь желание.
Как бы все понимают что девочке плохо очень и одна она и ребенок еще и вообще все жизнь сиротинушкой не нужной никому больной мучается. Но. Если ее не запирать-привязывать, она могла и себя повредить и в другие палаты зайти — детям навредить. Не нарочно. Просто. Вот так.
Визжала она всю ночь. Жутко очень. Так что всех детей будила. Да и взрослые в ужасе просыпались. И вроде хочется как то подойти помочь, чем то участь ее облегчить, а не подходится. Думала я сначала, ни то страшно, ни то за свое дите боязно (он же на ручках, одного не оставишь), ни то брезгливо (да, буду честна!), ни то хрен его знает как она отреагирует и надо ли вообще. На медсестер она с зубами иногда кидалась я слышала.
Так вот.
Иду я как то ночью по коридору, Мику укачиваю. А девочка эта на меня в упор изза стекла своего бокса смотрит. Жутко так смотрит, как в фильмах ужаса, очень зловещее ощущение. А в глазах у нее…
Такое одновременно и чуть безумное отсутствие смысла и полное понимание происходящего.
И тут до меня дошло, как накрыло прям.
Видимо такого блять эта «девочка» в своей прошлой жизни нахуевертила, такой мразью была и столько ужаса натворила, что душа ее выбрала свою карму вот так оттарабанить. Жестко, жестоко, но доходчиво. А уж если говорить не в терминах заморской «кармы», а в терминах христианского бога, то уж этому богу точно виднее, за что он ее так наказал. И вот полное понимание этого и было во взгляде у этой девочки.
«Мне хуево и я знаю за что мне это» — вот клянусь, вот прям так и читалось в глазах у нее.
И вы знаете, меня как отпустило сразу на тему детей-сироток. Полностью. Да, мне их безусловно жаль.
Но.
Теперь я их поняла.
И вот еще.
На тему детей детдомовских в целом я конечно успокоилась, но насчет малышей-младенцев нет-нет да мысль проскальзывала, мол как же они там бедолажки такие мучаются, ни тепла ни ласки не видят.
Особенно когда свой няшный няш приболеет, ходишь его укачиваешь, а волей-неволей промелькнет — господи как же эти сиротинушки то, когда у них так болит, орут же — надрываются, и никто к сердцу не прижмет не успокоит… Жалко так их становилось пездец просто.
Ну жизнь меня любит, отвечает на все вопросы сразу.
В другой больнице (да, мы зимой все вирусы собрали) в соседней палате лежала Настенька, 4 месяца от роду, 3 кг веса, одна кожа да кости и глаза огромные на худеньком личике. Тоже с пневмонией походу. Мама от нее в роддоме отказалась, потому что у девочки сердце с правой стороны. Как бэ. Промолчим сейчас насчет мамы, я не об этом.
Настенька даже почти не плакала, только когда совсем плохо, наверное, знала уже, что смысла нет. Горько так хныкала зато, жалобно, такой, не ожидающий успокоения плач у нее был.
И так мне иногда хотелось пожалеть эту бедняжечку, помочь-приласкать, сердце разрывалось просто.
А у меня сын на руках. Тоже больной, тоже страдающий, только любимый и обожаемый. Тоже в нежности-заботе-ласке-помощи нуждается.
Знаете, есть такой вечный выбор у человека, для кого ты будешь хорошим, для чужих или для родных?
Так вот, чаще всего все выбирают быть хорошим не для родных, аргументируя это тем, что мол они ж свои, они поймут, простят ну и так далее по списку.
И не надо ща отпираться, мол я сначала только для родных все, а потом уже… Пиздежь, всех больше волнует как они в глазах окружающих будут выглядеть, ибо свои родные они ж все равно поймут, простят и ну вы поняли. Бывает, что «жалостливость» некоторых настолько далеко заходит, что о своих родных просто напрочь забывают жертвенницы. А потом удивляются, а ШОЖ я такое в жизни сделала, что родные дети не вспоминают?
Короче.
Поняла я окончательно для себя раз и навсегда. Мне пиздец как жалко эту Настеньку, и вообще всех таких «Настенек», но.
Я не хочу тратить свои душевные силы на чужих, в тот момент, когда мои в этом нуждаются.
А эти душевные силы и энергия тратятся, даже когда просто думаешь-сопереживаешь-сочувствуешь (и не надо сейчас гонева про абсолютную любовь, лучи добра, нескончаемые источники света, и прочую хуйню)
Здесь не о равнодушии и отсутствии сострадания, а о том что у каждого своя судьба и не нам судить со своим маленьким человеческим мнением.
Я хотела этим сказать одну очень простую вещь.
Что жалость — это тоже осуждение.
И не нам решать. Нам — принимать.
Выбирая где, как, когда и у кого родиться, эти «Настеньки» понимали что делают и зачем. У них были свои цели и задачи на этой земле. Ну или, опять же, христиане, боженьке вашему, поди виднее свысока, кому какую судьбу выбирать.
И я уважаю их выбор.
Пойду, поцелую своих няшек, за то, что они выбрали меня своей мамой.
Из камментов, очень точное от mrkinglion :
«Я не понимаю, почему люди не могут разделять жалость, сострадание и помощь? Ведь это далеко не синонимы! Сострадать и помогать можно и нужно без жалости. Жалость отвратительное, мерзкое чувство.
Автор написала, что приняла горе и страдание этих детей без жалости, без взгляда свысока и только это. Где вы увидели слова о том, что людям нельзя сострадать или помогать я не понимаю, видимо мы с вами читали разные тексты, но как говорится, каждый думает о людях в меру своей испорченности.
«Жалость – чувство, заключающееся в удовлетворении своего самолюбия путем сочувствия тем, кого заранее считают хуже себя.»
