В каких республиках Северного Кавказа древнему обычаю верны по сей день и почему так трудно убедить людей от него отказаться.
Кровная месть – один из самых известных кавказских обычаев, который на протяжении веков выступал главным сдерживающим фактором в обществе. Но избавиться от него окончательно не удаётся и сегодня. Почему, разбирался «АиФ-СК».
Увидеть дочь и умереть
Фатима потеряла своего отца в девять лет. Она, как и все в её селе, знает, кто убийца, но призвать к ответу не может. Таков обычай.
«Мой дедушка застрелил своего односельчанина. Семья погибшего объявила нам кровную месть. Но охотиться они начали не за дедушкой, а приняли решение убить его самого уважаемого и преуспевающего близкого родственника. Выбор пал на отца. Он много лет находился в бегах, хотя никакого отношения к убийству не имел. Свою младшую дочь смог увидеть только однажды, в день своей смерти. Отца подкараулили и расстреляли. После этого кровная вражда между нашими фамилиями прекратилась», - рассказала Фатима.Известный историк Нурдин Кодзоев, возглавляющий отдел ингушской истории ИнгНИИ имени Ахриева , утверждает, что такие случаи – скорее нарушение древнего адата (обычая) ингушей - а именно в Ингушетии по сравнению с другими республиками Кавказа он на сегодняшний день распространен больше всего. Исконный обычай кровной вражды, по его словам, предусматривал только принцип «око за око».
«У адата были свои условия, - рассказывает он. - Кровная месть могла быть объявлена только непосредственному убийце. Но нарушения встречались часто: родственники погибшего, действительно, в отместку старались убить самого выдающегося представителя фамилии».
По словам Кодзоева, обычай кровной мести такой же древний, как история ингушского народа. Но как это ни странно звучит, ввели адат как раз для того, чтобы предотвратить насилие.
«Адат заставлял людей серьёзнее относиться к чужим жизням, осознавать неминуемость возмездия. И это был весьма эффективный сдерживающий фактор. Практика показывает, что люди его боятся больше, чем Уголовного кодекса», - говорит историк.
Сейчас влияние древнего обычая на общество ослабевает. В последнее время люди намного чаще прощают обидчиков, руководствуясь религиозными соображениями – в исламе умение прощать является одним из наивысших достоинств, присущих мусульманину. С пережитком прошлого активно борются примирительные комиссии. Но окончательно искоренить его пока не удаётся.
72 года на ножах
В Ингушетии примирением « кровников» занимаются общественно-религиозные объединения и отдельные авторитетные старейшины. Крупнейшая организация, работающая в этом направлении, - примирительная комиссия при главе Ингушетии. Её в 1995 году создал своим указом первый президент республики Руслан Аушев. Члены комиссии сегодня работают во всех районах. Возглавляет её Сейт-Хусен Акилов.
По данным секретаря примирительной комиссии Микаила Аушева, в республике сейчас остаётся неразрешенным 91 факт кровной вражды на почве убийства. Буквально несколько дней назад с участием членов комиссии примирились две крупные ингушские фамилии, которые состояли во вражде в течение 72 лет. Всего с начала года комиссии удалось урегулировать семь случаев кровной мести, а за последние 5 лет – более 100.
Отдельная история - случаи кровной вражды из-за ДТП. Если человек погибает в дорожной аварии по вине другого водителя, то последнему так же объявляется кровная месть. Примирители занимаются и такими ситуациями. На их счету более 40 подобных эпизодов, в которых удалось остановить кровопролитие.
Простить и забыть
Председатель примирительной комиссии при главе Ингушетии по городу Малгобеку и Малгобекскому району Алихан Муцольгов более 20 лет занимается примирением. Признаётся – работа тяжёлая.
«Мы по многу раз посещаем кровников. Разъясняем с точки зрения ислама пагубность этой вражды, призываем и даже упрашиваем простить и забыть. Но люди не всегда готовы сразу это сделать. Обычно семья прощает кровника через 10-15 лет. Случается, конечно, и раньше, но бывает, и десятилетия проходят во вражде. С большей готовностью люди прощают виновников ДТП со смертельным исходом, а вот если смерть наступила из-за огнестрельного ранения или поножовщины – это простить гораздо сложнее, требуют больше времени», - говорит Муцольгов.
Абдул-Хамид Доскиев возглавляет другую примирительную комиссию – при муфтияте республики. Заниматься проблемой он начал всего 4 месяца назад и за это время успел принять участие в разбирательстве по трём случаям кровной мести. Все они были связаны с убийствами. И все три семьи пока оказались не готовы простить тех, кто отнял у них родных.
Хизир Цолоев – один из самых известных имамов республики, он возглавляет Центральную соборную мечеть Назрани. Там также работает примирительная комиссия. В своих проповедях имам часто призывает людей к терпению и милосердию, стремясь предупредить кровную месть. Он уверен, что большинство людей могут услышать доводы разума.
«Сегодняшние случаи кровной вражды – это, в основном, последствия ДТП. У нас практически война идёт на дорогах – люди часто гибнут в авариях. Чаще всего в таких ситуациях удаётся добиться прощения и предотвратить кровную месть. Если только водитель не был пьян или не вёл себя по-хамски. Эти обстоятельства могут затянуть примирение, - поясняет имам. - С ростом религиозного самосознания люди больше склонны прощать».
Правообладатель иллюстрации TASS
Гудермесский суд Чечни готовится начать рассмотрение дела о покушении на убийство главы Чечни Рамзана Кадырова по мотивам кровной мести. Русская служба Би-би-си спросила исследователей этого обычая, в какой форме он сохранился до наших дней.
Кровная месть - это признак так называемого традиционного общества, где большая роль отводится обычаям - подобная практика социальной регуляции складывается веками. Речи о свободе поведения в таком обществе практически не идет: то, как следует поступать, определяется религией, общиной и родственниками.
В северокавказских регионах России - Чечне, Ингушетии, Дагестане, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии - на современном этапе, считают специалисты, сложилось полутрадиционное общество: модернизация его затронула, но точечно и абсолютно не коснулась сферы общественных отношений.
Дело о покушении на Кадырова было передано в Гудермесский суд в конце мая этого года. Заказчиком покушения следователи считают Ису Ямадаева. По версии следствия, с его стороны это месть за смерть братье - депутата Госдумы Руслана Ямадаева, застреленного на Смоленской набережной в Москве в 2008-м году, и бывшего командир а батальона " Восток " Сулим а Ямадаева, убитого год спустя в ОАЭ.
- Кадыров: убийство Ямадаева - кровная месть
Покушение на Кадырова, как считает следствие, обвиняемые готовили весной прошлого года на территории Ножай-Юртовского района Чечни. Материалы в отношени и Исы Ямадаева выделены в отдельное производство.
Перед судом предстанут бывший охранник Исы Ямадаева Азиз Альвиев, экс-боец батальона " Восток " Беслан Закараев и его сосед Шамхан Магомадов. Все они полностью признали вину.
За что объявляют кровную месть?
В основе кровной мести лежит принцип возмездия: за умышленное убийство человек, который его совершил, карается смертью, если семьям, к которым принадлежит убитый и убийца, не удается это урегулировать другими способами.
У некоторых народов Северного Кавказа кровная месть могла быть объявлена не только за убийство, но и за похищение женщины, прелюбодеяние и оскорбление.
Если речь идет не об убийстве, а ранении, то практикуется принцип "глаз за глаз".
Кровная месть - это только про мусульман?
Обычай кровной мести существует в обществах, исповедующих разные религии. В исламе он входит в категорию адата ("обычного права") - это совокупность обычаев в сфере имущественных, семейных и других отношений.
Так, адат регулирует традиции гостеприимства и почтения старшим, а также, например, обряд выкупа невесты.
Эти обычаи сложились в большинстве своем до того, как сформировался шариат - свод религиозных законов, основанных на богословско-юридическом толковании Корана.
Всем ли могут объявить кровную месть?
Кровная месть распространяется на любого человека вне зависимости от его положения. Даже если представить, что убийцей оказалась беременная женщина, она все равно будет подвергнута наказанию после родов и отнятия ребенка от груди.
"Сегодня кровная месть наступает чаще всего в случаях, когда виновный не признает вины, или же потерпевший чувствует свою силу и возможности, - говорит Шахбан Хапизов, научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии дагестанского научного центра РАН. - В 95% случаев такие конфликты решаются все-таки в рамках современного уголовного кодекса РФ, по крайней мере, в Дагестане. Конечно, в этих случаях потерпевшая сторона чаще всего пытается давить на следствие и суд, добиваясь более сурового наказания. Но убийство за убийство - это 1-2% от общего количества смертельных случаев".
Можно ли обойтись без ответного убийства?
В большинстве регионов Кавказа в качестве одного из наказаний за убийство практикуется изгнание из общины - на время или навсегда.
"Несколько веков назад это было весьма суровое наказание, ведь убийца лишался всего имущества, родственников и поддержки общины, - поясняет Шахбан Хапизов. - В другой общине этот человек практически был бесправным".
В некоторых случаях кровная месть может быть заменена "платой за кровь" - денежной выплатой, о которой договариваются при посредничестве представителей общин или религиозных деятелей.
Обычно размер такой выплаты - постоянная величина, которая прямо указывается в своде законов.
Кровный мститель может убить самого убийцу или его ближайшего родственника, однако убийство родственника виновного вместо него самого в большинстве случаев осуждается. За этим могут последовать санкции по отношению к клану, который совершил кровную месть.
Однако если, к примеру, убийцу укрывает род, то наказать могут всех: изгнать из общины или разрушить дома.
Сожжение домов также практикуется, если преступник сам не сдался властям или потерпевшая сторона не смогла его найти.
Как можно помириться?
"Примирение возможно после суда старейшин рода, - рассказывает член научного совета Московского центра Карнеги Алексей Малашенко. - В зависимости от региона и этноса такой суд носит разное название. Суд выносит решение, по итогам которого одна сторона может простить другую".
Но есть и другие способы.
В Чечне, например, существует особый ритуал примирения между семьями. Это целый обряд, во время которого убийца и его родственники коллективно выражают скорбь и с извинениями приходят к дому убитого. Сам виновный стоит на коленях перед родственником потерпевшего - отцом или братом. Виновная сторона озвучивает, какое произошло преступление и просит прощения, выражает сожаление. Часто при этом ритуале виновный приходит с саваном.
В Дагестане, приводит пример Хапизов, в случае автомобильной аварии, где случилось непреднамеренное убийство, виновная сторона всегда приходит с извинениями. В случае увечий она может оплатить лечение. Если же виновник ДТП отказывается извиняться, это воспринимается как крайняя степень неуважения. После этого может последовать объявление кровной мести.
А что говорит российский закон?
Уголовный кодекс РФ (ст. 105) отдельно регулирует убийство на почве кровной мести, оно наказывается лишением свободы на срок от 8 до 20 лет. Однако по факту такой мотив правоохранительным органам сложно выявить, говорит Алексей Малашенко. "Это традиция, которую вряд ли возможно искоренить", - считает он.
Согласно практике применения УК, для квалификации убийства по мотиву кровной мести не имеет значения место совершения преступления, оно может быть совершено и за пределами территории, где кровная месть признается населением.
Власть и до революции, и после пыталась искоренить обычай кровной мести.
Так, например, в 1928 году в Уголовном кодексе РСФСР появилась 10-я глава "Преступления, составляющие пережитки родового быта".
В 1931 году после принятия поправки в Уголовный кодекс убийства по мотиву кровной мести стали "государственными преступлениями", за которые применялся расстрел. Комсомольцы объединялись в комитеты по борьбе с обычаем кровной мести и следили за такими случаями.
Однако свести на нет этот обычай не удалось. И уже на излете советской эпохи в регионах совершенно легально существовали созданные властями советы старейшин, а в постсоветское время в случае конфликтов со смертельным исходом населению рекомендовалось обращаться в шариатский суд.
В настоящее время в некоторых районах Кавказа настолько сильны правила адата, что порой при примирении враждующих потерпевшая сторона снимает все свои претензии к виновному в рамках уголовного разбирательства.
Суд и прокуратура в таком случае могут пойти навстречу, если между сторонами урегулированы все вопросы, говорит Шахбан Хапизов: "Они могут закрыть глаза на незначительное преступление: драка без ранений или с небольшими ножевыми ранениями".
Сколько поколений может длиться кровная месть?
У кровной мести не существует сроков давности.
Возмездие может настигнуть членов клана и через 100 лет, даже когда виновный и его близкие родственники умерли. Поэтому в интересах старших в роду решить все вопросы, связанные с местью, как можно скорее, чтобы не рисковать потомками. "Если примирения не происходит, гарантированно будут дальнейшие эксцессы. Поэтому старшие постоянно пытаются его добиться", - поясняет Шахбан Хапизов.
Эксперты сходятся во мнении, что кровная месть в том или ином виде продолжит существовать в традиционных и полутрадиционных обществах кавказского региона, где жизнь регулируется и адатом, и исламским правом, и российским законодательством.
Кровная месть на Кавказе
Кавказ принадлежит к числу достаточно редких в мире регионов, где кровная месть, возникнув в глубокой древности, никогда не прерывала свою историю, существует в некоторых местностях и поныне. Это — область южной Евразии, расположенная между тремя морями, пересеченная горными хребтами, отличающаяся разнообразием климатических зон, в основном благоприятных для постоянного проживания людей, ведения земледелия и скотоводства. С доисторических времен на кавказской территории селилось множество племен и народов, вынужденных существовать в условиях жесткой конкурентной борьбы за лучшие территории, природные и иные ресурсы, что надолго определило суровость нравов в межнациональных отношениях, повышенную чувствительность людей к таким ценностям, как национальное единство, неприкосновенность национальной территории, нетерпимость к любым формам давления извне. За этими вроде бы современными ценностями просматривается наследие родовых традиций, присутствие которых ощущается и в наши дни. Кавказ всегда был удивительным этническим феноменом. Многонаселенный и много языкий, он исторически избежал смешения племен, не переживал эпохи «переселения народов», осевшие на своих землях племена трансформировались в малочисленные народы с уникальными языком и традициями. Предки многих кавказских народов составляли аборигенное население региона, так что может показаться, что они жили в нем со времен «сотворения мира». Если в западных странах и в Древней Руси родовой строй был свернут сравнительно рано, то на Кавказе он законсервировался надолго, ибо многие внутренние и внешние обстоятельства этому активно содействовали. Официальная пропаганда советского времени предпочитала говорить о «пережитках родового быта» на Кавказе, но на самом деле у некоторых народов родовой быт существовал в натуральном, хотя и адаптированном к современным условиям, виде.
Еще одной особенностью этнической ситуации на Кавказе является неравномерность социального развития народов. Наряду с племенами, которые придерживались архаических родовых порядков, прибегали к кровной мести без каких-либо «скидок» на цивилизацию, еще до нашей эры определились высокоразвитые народы, далеко ушедшие по пути исторического прогресса. Они создавали ранние государства, налаживали экономические и политические связи с тогдашними мировыми центрами, каковыми в разное время были государства Древнего Востока, Древняя Греция и Древний Рим, Персия, позднее — Византия. Кавказ никогда не был «культурной окраиной мира», через него осуществлялся обмен духовными ценностями между Востоком и Западом. Многие кавказские народы имели собственные культурные достижения мирового значения (достаточно вспомнить нартовские сказания осетин и адыгов). Однако кровная месть на Кавказе оставалась практически повсеместным явлением, ей как выражению родовой традиции отдавали дань практически все народы, включая наиболее продвинувшиеся в социальном и культурном отношении.
Очень трудно себе представить некий усредненный или типический институт кровной мести на Кавказе, ибо такового просто не было. Нормы, регулирующие данный институт, у каждого народа были своими и отличались крайним своеобразием. Сведения о кровной мести на Кавказе до XIX века не имеют систематического характера, собирание и запись обычаев кровной мести в научных целях, изучение соответствующей практики началось довольно поздно. Но практические попытки письменно зафиксировать некоторые обычаи в качестве адатов, действующих в рамках мусульманской правовой доктрины, предпринимались некоторыми ханами, начиная с XVI века (правовой сборник уцмия Умма-хана), В Дагестане эти попытки отражали религиозно-политическую ситуацию, связанную с распространением ислама, поэтому здесь институт кровной мести был адаптирован, не без некоторых трудностей, к требованиям Корана, который, как известно, не поощрял месть как таковую, но рассматривал примирение кровников и прощение убийцы как богоугодное дело. В случаях неумышленного убийства существовала высокая вероятность того, что дело закончится прощением виновного и выплатами в пользу родственников. Умышленного убийцу Коран разрешал подвергнуть смерти, но если ему удавалось бежать и скрыться, он становился «канлы» — человеком, обреченным на месть со стороны родственников, если только со временем не получит их прощения. Проходили годы и десятилетия, прежде чем родственники убитого («хозяева крови») соглашались через посредство духовных лиц вести переговоры об условиях прощения. Материальным соображениям при этом придавали обычно второстепенное значение, важно, чтобы виновный и его родичи повинились, согласились пройти унизительные процедуры в доказательство искреннего раскаяния убийцы, желание забыть вражду и жить в добром мире с бывшими врагами (3). Это — характерная черта поздних форм кровной мести, которая не является чисто кавказским явлением. Согласно старым курдским обычаям, если убийца явится к мстителю одетый в саван и с приставленным к горлу клинком сабли в знак того, что отдает себя на милость родственников убитого, то это мирное предложение не может быть отклонено [Никитин 1964, с. 214]. Когда кровная месть на Кавказе обратила на себя внимание в России и Западной Европе (XVIII-XIX вв.), она, судя по всему, уже прошла стадию высшего развития, но еще не достигла времени упадка. Месть на Кавказе существовала с незапамятных времен, еще в ХIХ - начале ХХ века она распространялась настолько широко, что, казалось, соответствующей практике конца не будет. Согласно официальной уголовной статистике начала ХХ века, 80% всех преступлений в Дагестане совершались на почве кровной мести, ежегодно фиксировалось 500-600 убийств, более двух тысяч телес ных повреждений [Бобровников 1999, с. 174]. Кровную месть считали «визитной карточкой Кавказа». К тому же она была необычайно пестрой и разнообразной, ибо рядом существовали институты кровной мести, происхождение которых относилось к разным историческим этапам, отвечало различным уровням социального развития племен и народов. Здесь уживались архаические и поздние формы, доисламские и исламские элементы кровной мести, переплетались обычаи родовой и семейной мести, что в целом усложняло общую картину, порождало представление о неупорядоченности данной сферы отношений. Между тем кровная месть всегда была делом, тщательно регулируемым, и даже анархические порывы, к которым обычно склонны слишком темпераментные участники кровной вражды, имели нормативные границы; они означали, собственно, «упорядоченную анархию». На общем фоне выделялись отдельные регионы, где обычаи мщения осуществлялись с большим размахом, имели особенно важные последствия в общественной жизни. «Главным очагом кровомщения была центральная часть региона — Чечня, Ингушетия и Осетия, в особенности горная. Здесь мстили за все: за убийство, независимо от его мотивов, увечье (вопреки рекомендуемому шариатом принципу талиона), обиду, тем более нанесенную женщине. В этой части региона, вопреки преследованию по закону и многократным попыткам примирительных комиссий уладить старые распри между фамильно-патронимическими группами, кровная месть не умерла и до настоящего времени» [Думанов, Першиц 2008, с. 69]. Самые древние обычаи обнаруживали высокую степень сопротивляемости внешним давлениям, оказывались весьма живучими.
О преобладании архаического характера мести говорит то обстоятельство, что денежные выплаты как знак искупления вины убийцы перед родственниками убитого долго и упорно отвергались многими родственными группами и семействами. Иностранные путешественники по Кавказу отмечали «состояние постоянной войны, страха, подозрительности, которое царит между черкесскими племенами. Никто не выходит без страха. Особенно свирепствуют в своей местности князья и дворяне, поскольку они никогда не соглашаются на “тхлил уасса”», то есть плату цены крови, а всегда требуют кровь за кровь» [Адыги, балкарцы 1974, с. 447-448]. В XVIII в. академик П. Паллас, совершивший поездку на Кавказ, писал в своих Заметках о путешествии в южные наместничества Российского государства в 1793 и 1794 гг.: «У черкесов ответственность за убийство падает на всех родственников. Эта необходимость мстить за кровь родственников является причиной большой части распрей между ними и между всеми кавказскими народами; и если они не кончаются в конце концов выкупом или женитьбой между семьями, то вражда продолжается до бесконечности» [Адыги, балкарцы 1974, с. 220]. Многие враждебные и натянутые отношения между родами могли перерасти в кровную месть. Поводов для этого было великое множество. Вражда и месть проистекали часто из бытовых ссор, драк и рукоприкладства, оскорбления, присвоения имущества, поджогов, скотокрадства и т.д. Серьезной причиной вражды и мести у абхазов были оскорбление матери и отца, неурядицы в семейно-брачных отношениях, например, отказ от данного слова при заключении брака, самовольного развода, оставление женой мужа и наоборот [Инал-Ипа , с. 433-434]. Первоначальное убийство, если оно не было случайным, совершалось на почве уже возникшей, иногда давней, вражды между родственными группами из-за женщин, земли, территории — здесь находятся самые распространенные поводы для мести. В эпоху родового строя, а в некоторых регионах и в более поздние времена, кровная вражда могла вспыхнуть в любом случае, когда члены группы полагают, что какие-либо слова и действия чужаков, соседей являются оскорбительными, задевают честь их рода. Высокими понятиями о родовой, а затем и семейной чести можно объяснить живучесть обычаев кровной мести на Кавказе. Понятия эти, как отмечал этнограф В.А. Калоев, обобщая осетинский материал, восходят к культу предков: «Символом единства семьи был очаг. Религиозное почитание очага и надочажной цепи было тесно связано с культом предков. Поэтому сильнейшим оскорблением, неминуемо влекшим за собой кровную месть, было оскорбление очага и надочажной цепи. Однако, месть возникала часто и из-за оскорбления чести дома или отдельных его членов — в связи с похищением женщин, прелюбодеянием, нарушением обычая левирата» [Калоев 1967, с. 167]. Многие враждебные и натянутые отношения между родами могли перерасти в кровную месть. Поводов для этого было великое множество.
У кавказских народов, как и у многих других, кровная месть была долгом, но, как правило, не являлась слепым его исполнением. Присущие поведению ее участников фанатизм и анархия до известной степени уравновешивались общими правилами, представлявшими собой зачастую определенные этические ограничения. В древние времена зародилась абхазская поговорка «Убей врага по совести», т.е. с соблюдением множества этических требований, составляющих неписаный кодекс кровной мести — кодекс совести, предписывающий находящемуся в глубоком расстройстве человеку, что можно и нельзя делать. Кто-то мог пренебречь этими правилами, переступить через них в порыве гнева, но тем самым он покажет свою слабость, несдержанность, заурядный характер и недалекий ум. Никто не одернет зарвавшегося мстителя, не станет угрожать санкциями, но ему скорее всего откажут в уважении, перестанут относиться как к почтенному человеку, на его род и семью падет нехорошая слава. «Позор страшнее смерти» — это, по существу, принцип поведения участников отношений кровной мести. Тот, кто попадал в ситуацию кровной мести, старался выйти из нее с достоинством, выдержать испытание с честью для себя и своих родственников. Убийца или обидчик, которому объявлена месть, не должен был присутствовать на публичных собраниях, пока там находился мститель или его родственники, обычай избегания строго соблюдался до завершения конфликта. Смысл этических ограничений поведения мстителя сводился к требованиям не нападать на врага врасплох, когда он безоружен, беззащитен. Обычаи тех же абхазов не позволяли убивать кровника, когда он спит, отдыхает, принимает пищу, купается и особенно, если находится у кого-то в гостях [Лакырба 1982, с. 98].
У дагестанских аварцев существовало понятие «черное убийство», оно обнимало случаи лишения человека жизни по корыстным мотивам, убийство ночью из засады, в собственном доме, с нарушением обычаев гостеприимства. Тот, кто убил «по-черному», покрывал себя презрением односельчан. Право убежища кровника обеспечивалось существованием многообразных и безукоризненно соблюдаемых обычаев гостеприимства, которые часто помогали разрядить напряженную ситуацию, подготовить необходимые условия для примирения сторон. Убийца всегда остается под охраной гостевого права, весьма развитого на Кавказе, до тех пор, пока его родственники не уладят дело с семьей убитого. В ожидании этого убийца должен прятаться подальше от мест, где проживает семья убитого, к себе он возвращается после того, как дело улажено, и платит «баш» — или сразу, или по частям [Адыги, балкарцы 1974, с. 393-394]. Нападение на гостя в доме или усадьбе хозяина, когда бы оно ни произошло и чем бы оно ни мотивировалось, считалось кровной обидой хозяину, который становился мстителем по отношению к нападавшему. Обычаи гостеприимства на Кавказе являлись своеобразным институтом убежища, которым мог воспользоваться кровник, спасаясь от немедленной расправы. Преследуемый по пятам, он не всегда мог добраться до какого-либо гостеприимного дома, но когда это удавалось, защита и покровительство хозяина, обычно сильного и влиятельного человека, были гарантированы. Хозяин ответствен не только за безопасное пребывание гостя в своем доме, но и за благополучный уход из дома. На Кавказе говорили: «Приход в дом — дело гостя, а уход — дело хозяина». Если месть настигала гостя сразу же после выхода из дома, то хозяин считал себя обиженным. В основе «гостевого права» на Кавказе лежат понятия чести семьи, каждый гость, находящийся под крышей дома, пользовался защитой и покровительством его хозяина. В случае нападения на гостя хозяин расценивал это как «оскорбление дома», считал своим долгом объявить кровную месть нападавшему.
Несмотря на эксцессы в ходе преследования и уничтожения врагов, практика кровной мести на Кавказе не отличалась от подобной практики в других регионах мира какой-либо изощренной жестокостью. Обычай отрубать голову, уши и руки у кровника не был широко распространенным, хотя в некоторых областях он существовал до XIX в. У хевсуров, например, кисть руки является символом власти, крепости, силы. Поэтому обычаи требовали от хевсура отрезать у кровника кисть правой руки и в качестве трофея прибить к стене своего дома [Крупнов 1960, с. 367]. Существовали правила, исключающие особо мучительные способы умерщвления человека, например во время поединка. По чеченским обычаям кинжал надо было держать так, чтобы наносить только рубящие раны. Если это правило нарушалось и человек умирал от колющего удара, смерть считалась умышленным убийством, а виновный подлежал мести. Он не мог рассчитывать на примирение с родом убитого. Со временем, однако, излишне жесткие нравы смягчались, суровые обычаи уступали место другим, более гибким институтам, позволяющим надеяться на мирный исход дела, на получение материальной компенсации, если семья или близкие родственники убитого испытывали в ней нужду. В древности осетины имели обычай мести, согласно которому мстители, если им удавалось захватить виновного, убивали его на могиле убитого, дабы напоить его кровью. Впоследствии этот обычай был заменен символическим пролитием крови посредством надрезания уха убийцы на могиле убитого, что являлось частью обряда примирения [Калоев 1967, с. 167]. Впрочем, тенденция к смягчению обычаев мести затрагивала не все области и не все слои населения. Прекращение кровопролития, замена мести платой за кровь отвечали перспективам простонародья, чего нельзя было сказать о высших слоях общества. По свидетельству русского чиновника И.Ф. Бларамберга, изучавшего обычаи черкесов в XVIII веке, «между людьми низкого происхождения убийство в зависимости от обстоятельств улаживается посредством денег, имущества, скота и так далее; но между князьями и узденями убийство редко улаживается с помощью денег; обычно требуют кровь за кровь. В этом случае кровная месть передается от отца к сыну, от брата к брату и тянется до бесконечности, пока не будет найден способ примирить оба враждующих семейства. Лучший способ прийти к этому — это чтобы обидчик выкрал ребенка в семье пострадавшего, взял его к себе в дом и воспитал его до возмужания. После того, как ребенок возвращен в родительский дом, все старые обиды обрекаются на забвение с помощью двухсторонней клятвы» [Адаты балкарцев 1997, с. 127]. Примирение является наиболее желаемым исходом кровной вражды для обеих сторон или хотя бы одной из них.
Довольно часто возникали ситуации, при которых к примирению стремилась виновная сторона, тогда как потерпевшие не спешили избавляться от конфликта, поскольку по горячим следам обычай разрешал им нападать на противника, его имущество, захватывать скот и т.п. На определенное время, обычно, до придания тела убитого земле, родственники жертвы, если они были достаточно сильные, могли подвергнуть «разграблению» дом и имущество виновного. «Вообще у горцев в случае смертоубийства виновный и его родственники стараются, как можно скорее, через кого следует, похоронить павшего, а родственники убитого стараются медлить, потому что до придания тела земле все родственники делают набег в дом и кутаны убийцы, забирают, сколько могут, баранты и все, что успеют забрать, оставляют в свою пользу; назад из взятого не требуется ничего и во время уплаты за кровь не полагается даже в цену; обряд этот называется хадатеж или ульдук» [Адаты балкарцев 1997, с. 127]. В этой связи могли возникать сложные проблемы по выплате материальных компенсаций, разрешить которые мог только умелый и опытный посредник. XIХ век на Кавказе ознаменовался развитием множества институтов посредничества и примирения. В эпоху, когда кровная месть стала значительной помехой на пути объединительных экономических и политических процессов, зарождения первичных форм публичной власти у одних народов и ранней государственности — у других, отношение к данному институту, хотя и медленно, но менялось. Союзнические отношения между горскими народами нередко срывались из-за кровной вражды, которая ослабляла совместные политические действия, например, во время кавказской войны XIX века. «Не лишнее сказать, что обычай кровомщения, бывший причиной постоянных междоусобий в чеченской земле, был лучшим союзником русских, которые нередко прямо пользовались им, как средством бросить в страну семена розни и внутренней вражды» [Потто 1994, с. 67]. Однако провоцировать кровную месть со стороны не было особой необходимости, поводов для нее в это бурное время было более чем достаточно. Одновременно росло понимание необходимости положить конец практике кровной мести, ограничив ее для начала умелым применением выплат, компенсаций, платы за кровь. Все больше людей становились сторонниками подобного образа действия. Хотя месть не перестала быть «частным» делом, население и общественность старались использовать свою силу, чтобы предотвратить трагическое развитие событий, направить его в мирное русло. Они часто обращались к враждующим сторонам с предложением «доверить народу решение их дела». Не удивительно, что многие кровавые распри благополучно улаживались в ходе коллективного и единоличного посредничества. Многие посредники достигали в своем деле высокой степени мастерства, о них говорили, что «они умеют примирить огонь и воду».
Надо сказать, что институт кровной мести хорошо вписывался в действительность раннего феодализма, играл не последнюю роль в формировании вассальных отношений между семействами, одни из которых искали союза и покровительства у предводителей сильных родов, т.е. у феодалов. Так было не только в Европе, но и в других регионах мира. Некоторые семейства на Кавказе, спасаясь от кровной мести, бросали свои дома и семьи, переселялись во владение феодала, где оказывались в полной зависимости от него. Нередко феодал оказывал разоренному семейству помощь при внесении платы за кровь, но в таком случае оно попадало в крепостную зависимость от покровителя [Калоев 1967, с. 167]. Могущественный род имел возможность усиливать свое экономическое и политическое влияние в округе, присоединяя к числу своих «вассалов» враждебные или нейтральные родственные группы посредством института аталычества. Его важное значение в системе общественных связей кавказских народов отмечал в свое время М.М. Ковалевский в известной работе «Закон и обычай на Кавказе».
Аталычество зародилось в глубокой древности, широко использовалось как средство укрепления межродовых связей, предотвращения вражды, примирения в случаях кровной мести. Обычаи устанавливали порядок, при котором один род усыновлял и воспитывал ребенка или детей из другого рода, возникала форма искусственного родства, порождавшая, как правило, не менее сильные обязательства, чем настоящая родственная связь. Это был эффективный метод умиротворения социальной среды, укрепления союзов между родами. С этой целью применялись обряды взаимного и неоднократного усыновления детей, что являлось абсолютной гарантией против возникновения кровной вражды между соответствующими группами. «Воспитание ребенка по обычаю аталычества и усыновления преграждало путь мести, так как этим способом два различных рода заключали между собой родственный союз, а внутри одной родственной группы кровная месть не допускалась» [Инал-Ипа , с. 441]. В чужом доме ребенок воспитывался как родной сын, а когда он достигал совершеннолетия, то его, наградив конем, оружием, одеждой, с церемониями возвращали в родную семью. Как средство примирения институт аталычества действовал в условиях углубляющегося неравенства социального положения групп в пользу привилегированной стороны. Под давлением родственников, не желающих ввязываться в кровную вражду с богатым родом, потерпевший мог согласиться отдать на воспитание своего сына (у некоторых кавказских народов, например у абхазов, можно было отдать дочь, брата, сестру или иного близкого родственника) в семью убийцы, что, собственно означало прекращение кровной вражды. Если глава обиженного рода или семейства упрямился, то родственники убийцы похищали его ребенка для воспитания и тем самым принуждали его к примирению. Такой же эффект достигался, если сам убийца, ворвавшись в дом потерпевшего, насильно касался губами груди женщины из его рода либо мать, сестра или жена убийцы тайно проникала в дом убитого, хватала первого попавшегося ребенка и делала вид, что кормит его [Инал-Ипа , с. 442]. За все этим следовало примирение, материальные выплаты, обязательства помогать друг другу по-родственному. В процессе феодализации общественных отношений сильные княжеские семейства на Кавказе, опираясь на освященные обычаем механизмы родового общества, в том числе и институт аталычества, успешно формировали зависимый слой населения из числа людей, принадлежавших некогда к враждебным родам, и даже к бывшим кровникам.
Практика кровной мести у большинства народов Кавказа по многим линиям пересекалась с таким необычным, своеобразным и сложным явлением как абречество. В него втягивались люди, для которых вражда и месть становились на определенное время или навсегда главным делом жизни; они были одержимыми в своей ненависти к врагу, иногда неперсонифицированному, представленному какой-то категорией лиц или даже первым встречным. Возможно, что на каком-то этапе оно существовало как некое дополнение к институту кровной мести, порождение соответствующей практики, но со временем переросло это значение, и в XIX в. абречество превращается в особый тип индивидуального и группового бунтарства на почве различных конфликтов, связанных с ослаблением родовых отношений, угрозами безопасности традиционного общества (4). Месть и вражда остаются ведущими мотивами действий абреков, но они, эти действия, не вмещаются в рамки частной кровной мести, приобретают более широкую направленность и своего рода повстанческий, террористический характер. Во время кавказской войны абреки часто нападали на русские войска и русское население, так что в сознании последних надолго закрепилось представление о них как о разбойниках. Абреками, как свидетельствует один из авторов, русские называли лихих наездников, спускавшихся с гор небольшими партиями для набегов. Это был тип людей, принявших на себя обет долгой мести и отчуждения от общества вследствие какого-нибудь сильного горя, обиды, позора или несчастья [Потто 1994, с. 65]. Как правило, людьми данной категории становились молодые воины с неуравновешенным характером и необузданными страстями.
Слово «абрек» этимологически восходит к индоевропейским и древнеперсидским языковым формам с устойчивым значением — разбойник, изгой, бродяга [Ботяков 2004, с. 5-6]. Все эти значения в достаточной степени верно характеризуют и само это явление, однако абрек является изгоем, бродягой и разбойником на почве мести. Важно то, что он мститель, этим объясняется многое в природе абречества. Связь между перечисленными «ипостасями» абрека, разумеется, не оставалась неподвижной, соотношение между ними изменялось в зависимости от времени и места. Когда-то он был больше мстителем, чем разбойником, где-то он был больше изгоем и отшельником, чем бродягой. Поэтому попытки определить, хотя бы описательно, типическую фигуру абрека в старой литературе бывали часто неудачными. Один из первых исследователей кавказских правовых обычаев Ф.И. Леонтович, например, писал: «Абрек — изгой, исключенный из семьи и рода, т.е. вышедший из родовой зависимости и потому лишившийся защиты и покровительства рода. Абрек по преимуществу убийца» [Леонтович 1882, с. 359]. Но этот тип абрека, хотя он существовал, не имел повсеместного распространения. Выступая против власти Российской империи, абреки часто были не в ладах и с собственной родовой властью, бросали вызов родственникам и старейшинам. Разрывая полностью или частично отношения с собственным родом, они не стремились опереться на поддержку других родов, отвергали установленный порядок вещей, пренебрегали некоторыми традиционными ценностями, что ставило их в положение изгоев, людей без определенной социальной среды. Некоторые абреки становились одинаково страшными и своим и чужим, отличались ненавистью ко всему человеческому. Обрекая себя на подвиг абречества, молодой чеченец давал клятву не щадить ни своей крови, ни крови всех людей. В одной из таких клятв были слова: «Клянусь отнимать у людей все, что дорого их сердцу, их совести, их храбрости. Отниму грудного младенца у матери, сожгу дом бедняка и там, где радость, принесу горе.
Если же я не исполню клятвы моей, если сердце мое для кого-нибудь забьется любовью или жалостью — пусть не увижу гробов предков моих, пусть родная земля не примет меня, пусть вода не утолит моей жажды, хлеб не накормит меня, а на прах мой, брошенный на распутье, пусть прольется кровь нечистого животного» [Потто 1994, с. 68]. Если подобного рода клятвы действительно приносились, то человек, произнесший эти человеконенавистнические слова, ставил себя вне религии, и он должен был покинуть религиозное сообщество. Абрек становился изгоем в полном смысле этого слова. Отсюда его безрассудная храбрость, не сдерживаемая никакими заповедями жестокость, привычка не дорожить своей и чужой жизнью, готовность переступить любые законы, кроме тех, которые приняты самими абреками в качестве их неписаного этического кодекса. Можно бы назвать абречество в пору его расцвета особым движением, которое временами принимало широкий размах, но это было бы едва ли верным по отношению к абсолютно неорганизованному, неуправляемому явлению.
Очевидно, что абречество есть продукт разложения родовых отношений, возникло оно на относительно поздних стадиях развития института кровной мести, когда принципы родственной мести начинают активно вытеснять месть родовую. Это означало, что большинство родственников со стороны убийцы и убитого, связанных с ними степенями родства, не считавшимися слишком близкими, уже не считают себя обязанными участвовать в отношениях мести, особенно в сборе средств для кровного выкупа. В некоторых случаях убийца, преследуемый беспощадными мстителями, мог оказаться наедине со своей судьбой, без всякой помощи и поддержки со стороны родственников, включая близких. Потрясенный до глубины души, сильно разочарованный в людях, убийца уходил в горы, становился абреком, чтобы «дорого продать свою жизнь». Но, конечно, бывали случаи, когда убийца либо родич, ожидающий неминуемой мести, уходил в абреки с согласия старейшин, одобрения и при содействии родственников. На этот шаг решались тогда, когда группа, будучи малочисленной и слабой, не могла защитить себя от более сильного противника, когда люди понимали, что, приняв вызов к участию в отношениях кровной мести, они поставят свой род под угрозу уничтожения. Выход находили в том, что сам убийца, а с ним иногда и несколько родственников становились абреками, принимали месть на себя, отводя удар от родного семейства. «Иногда случается, что род, которому принадлежит убийца, отказывается от платежа за кровь, предоставляя обиженным самим отомстить убийце. Тогда убийце остается только бежать из общины в абреки и скитаться бездомным, пока он не будет убит мстителями или не найдет средств помириться и заплатить за кровь» [Леонтович 1882, с. 167]. Подобные случаи являлись исключительными, но они все же были, определенно свидетельствовали о том, что родовая организация кавказских народов уже не могла обеспечить безопасность родственных групп, вынуждена искать обходные пути для защиты чести рода.
«Таким образом, формирование социальной категории абреков проходило как за счет тех, кто спасался от мести, так и за счет тех, кто ради нее покидал общину» [Ботяков 2004, с. 22]. Шли объективные процессы снижения возможностей коллективного мщения, месть становилась делом семейным, индивидуальным. Из среды участников отношений кровной мести наиболее значительными шансами стать абреками обладали мстители из небогатых родственных групп. Они не могли на равных условиях вступать в кровавое соперничество с крупным княжеским родом. Предвидя будущее поражение в схватке, не желая терять всех или многих, род признавал за одним из своих членов право осуществить месть на свой страх и риск. Тот, на кого падал выбор, становился отверженным, отчужденным от своей семьи и рода. Он переставал участвовать в каких бы то ни было торжествах, появляться в общественных местах, заботиться о благоустройстве жизни, заниматься полезной деятельностью. Он не имел права вступать в брак и обзаводиться семьей. У всех на виду он демонстративно отходит от дел своего семейства, стремится только к тому, чтобы как можно скорее поразить врага насмерть [Инал-Ипа 1965, с. 436]. Действует, по-видимому, та же логика, что и в случае превращения убийцы в абрека, — мститель старается отмежеваться от рода, чтобы на родичей не распространялись последствия его кровавых дел. Меньше всего можно предположить, что это был сговор между своими людьми, хотя некоторые элементы этого явления, очевидно, присутствовали. Во всяком случае, миссия абрека была самоотверженной, он шел «на значительные жертвы ради ближнего» [Инал-Ипа 1973, с. 55]. Скорее всего, речь идет о рациональной тактике выживания людей в условиях разложения родовых коллективов, имущественной дифференциации, формирования феодальной знати из княжеских родов. Часто уход в абреки выглядел как реакция на трудности осуществления кровной мести. Если убийца скрылся и спрятался в горах, лесу, находится в отдаленной местности либо нашел надежную защиту у своих родственников, то один из мстителей, как правило, молодой горячий человек давал обет уйти из дома и не возвращаться, пока не исполнит кровную месть. Прощаясь с покойником, этот человек должен был ровным и твердым голосом произнести слова клятвы: «Пусть душа твоя будет спокойна, я отомщу за тебя». Отныне месть становилась его зароком, его личной обязанностью и долгом. Другой причиной ухода в абреки могло быть несогласие молодого человека с родственниками, склоняющимися к принятию выкупа за кровь брата или отца. Покрыв голову черным башлыком в знак траура, абрек уходил в безлюдные места, вел там отшельнический, аскетический образ жизни, нападая время от времени на тех, кто имел отношение к вражескому роду, или просто на путников. Иногда абрека в самом деле трудно было отличить от разбойника, встреча с ним на горных тропах считалась небезопасной.
Дело в том, что абреками становились не только участники отношений кровной мести (убийцы и мстители), но и люди, добровольно ушедшие либо изгнанные из своих мест и родственных групп за буйный нрав, позорные дела и неуживчивость. Среди них было немало лиц психически не уравновешенных, мрачно настроенных и жестоких, которые постоянно совершали преступления, наводившие ужас на людей. Не случайно на Кавказе бытовала пословица: «У абрека дурная слава». Бывало, что абреки объединялись в отряды, которые терроризировали население, поэтому абреки не только мстили, но и сами подвергались мщению. История абречества полна примеров, когда бесстрашный герой, неумолимый мститель соединялся в одном лице с жестоким убийцей и садистом. К тому же абреки часто отличались надменным поведением и презрением к простонародью. Убийство из мести, к которому они прибегали, живо напоминало террористический акт: оно было показательным, громким, внушало ужас и страх всем людям в округе, а не только обидчикам. Кроме того, всем своим поведением абрек показывал, что для него требования обычаев кровной мести не являются строго обязательными, он был неумеренным мстителем, не склонным к мирному решению кровного конфликта. Все это не могло не содействовать преодолению феномена абречества в социальной жизни первой четверти ХХ века. Но было ли само это явление необходимым, имело ли оно какое-либо значение для дальнейшего развития общественных отношений на Кавказе?
Абречество не совсем забытая сегодня страница истории Кавказа; анализ этого явления вызывает интерес не только исторический или научный. В последние годы ему посвящен ряд научных публикаций. Ю.М. Ботяков, автор специальной монографии по данному предмету, приходит к выводу, согласно которому абречество «явилось естественным следствием конфликтов личности и общества, развивавшихся в традиционной среде, а также своеобразной формой оппозиционных настроений, давления на общество не только отдельных индивидуумов, но в ряде случаев и целых социальных групп, например, группы мужской молодежи» [Ботяков 2004, с. 202-203]. Конечно, тот материал, который мы здесь привели, недостаточен для столь крупных обобщений, но и наша постановка вопроса (абречество и кровная месть) дает представление о большой степени отчужденности между абреками и социальной средой. Парадокс и «причуда истории» заключаются в том, что это отчуждение приходит в жизнь кавказских народов через институт кровной мести, который веками интегрировал, сплачивал такую традиционную систему человеческих отношений, какой является родовая организация. Современные авторы (Ю.М. Ботяков, В.О. Бобровников) отмечают исторически изменчивый облик абрека на протяжении XIX - начала XX в., но при этом признают наличие определяющих характеристик, свойственных абреку вообще, в какое бы время он ни жил. «Во-первых, речь идет об особом положении, его абрек занимал по отношению к основному ядру общества, которое можно определить как маргинальное.
Во-вторых, не менее важной в плане обозначения контуров этой категории общества является ситуация мести, в которой абреки оказывались и которая выстраивала соответствующим образом их поведение по отношению к окружающему миру. Объектами мести абрека могли стать его кровники, мироеды, представители царской власти на местах или даже сама община, откуда его изгоняли или которую он покидал добровольно» [Ботяков 2004, с. 201-202]. Из этого можно было бы заключить, что абрек, независимый и свободный от всяких уз воин, руководствуется только императивом мести, а мстит он всем и каждому, кого считает носителем зла, источником обид, причиненных лично ему, либо общине, из которой он исторгнут, либо обществу, от которого он отчужден. В его положении много двусмысленности, он как социальная фигура неясен до сих пор.
Идея абречества, в сущности, та же, что лежит в основании института кровной мести, т.е. идея возмездия врагу за творимые им злодеяния. Абрек истинный волонтер мести, на почве которой он «свихнулся», превратившись в «профессионального мстителя», избравшего для себя этот ужасный род занятий. Своим свирепым видом, дикими выкриками, безотчетной жестокостью он пытался «испугать и прогнать зло», действуя средствами насилия, которые меньше всего для этого подходят. Несмотря на многие одиозные черты, абречество невозможно представлять себе как преступное сообщество оторванных от родной почвы людей, так же как не всякого абрека можно отождествить с разбойником, хотя бы и «благородным». Абреков боялись, но ими также и восхищались, о них слагали героические легенды, которые дошли до наших дней, их незаурядность, храбрость и удальство возбуждали острый интерес, хотя отношение к ним со стороны кавказских народов менялось в зависимости от места и времени. Участие абреков в войне против русских, безусловно, имело политическое значение, оно поощрялось теми силами, которые вели эту войну с целью ограничения русского влияния на Кавказе. Нам представляется, что именно политический мотив, скорее, чем сугубо исторический или культурологический, лежит в основе нынешнего интереса к проблеме абречества на Кавказе. Такой вывод представляется логичным, если учесть современную геополитическую ситуацию в этом регионе, опыт работы некоторых политических сил с «мужской молодежью» кавказских народов с учетом ее характера, особенностей и местных традиций.
Если внимательно присмотреться, то в абречестве, по крайней мере в некоторых его видах, мы увидим одно из явлений, исторически предшествующих терроризму, каким он вошел в историю ХХ - начала ХХI века, и в особенности кавказскому терроризму, политизированному криминалитету, который опирается на уголовные институты и преступления для достижения политических целей. Преступники и убийцы не перестают быть таковыми, если они пытаются оправдать свои действия лозунгами политической борьбы за некое «правое дело», которое на самом деле может оказаться предрассудком, иллюзией или чем-нибудь похуже. На вопрос, содержались ли в абречестве элементы террора, нет, конечно, простого ответа, но он, несомненно, будет утвердительным, если взять период Кавказской войны ХIХ в., «устрашающие» нападения абреков на русские войска, набеги на мирное русское и нерусское население. Совершая убийства попавших под горячую руку правых и виноватых людей, абреки стремились к террористическому эффекту, а он состоит в том, чтобы пробудить в людях психологию животного страха, привести общественность в оцепенелое состояние, лишить ее способности адекватно воспринимать действительность. Конечно, абрекам далеко было до современных террористических технологий (взрывов в метро, нападений на школы и театры), разработанных в специальных центрах, но у них тоже кое-что получалось.
Надо полагать, что абрек еще не был совершенным террористом, кровный мститель в его душе, т.е. адепт упорядоченной мести, брал верх над разбойником, нарушителем «законов мести», ниспровергателем древних обычаев. Кроме того, существовали разные типы абреков, что зависело от обычаев и нравов той местности, из которой они происходили. Некоторые из них не занимались разбоем, и, отомстив обидчику, возвращались домой для мирной жизни. Чем больше действия абрека отходили от принятых в округе обычаев кровной мести, тем скорее он мог стать террористом, т.е. расчетливым убийцей, наводящим ужас на людей, которые ему лично ничего плохого не сделали. Статус абрека был сопряжен с необходимостью добровольного или вынужденного оставления общины, которая с этого момента ответственности за его действия не несла. Нечто похожее практикует и современные террористы на Кавказе, которые дистанцируются от своей семьи и близких, чтобы избавить их от вопросов со стороны властей и общественности. Пожалуй, наиболее существенная черта, объединяющая абречество с нынешним терроризмом на Кавказе, это схожий социальный состав, — молодые люди мужского пола, фанатического склада характера и ума, презревшие все виды и роды общественных занятий и «ушедшие в борьбу». Понять психологию и социальные основы подобных явлений значит многое узнать об истоках терроризма, одного из самых тяжелых недугов современного мира.
(Окончание следует)
Примечания
(3) Акт примирения был публичным, с элементами ритуальной символики, подчеркивающими искренность намерений сторон. Об одном из таких актов, случившемся среди кочевников Бакинской и Елисаветпольской губерний, сообщала в 1884 г. газета «Московские ведомости» со ссылкой на газету «Кавказ».
«Община приговорила убийцу и его соучастников к уплате вознаграждения семье убитого в размере 1000 рублей. Примирение состоялось при следующей обстановке. Оседлали лошадь, необходимую придачу к вознаграждению, привязали к седлу саблю, перекинули переметную сумку, в которую вложили деньги, и процессия направилась к кибитке семьи убитого в следующем порядке: впереди вели лошадь, позади шел мулла, читая коран, а за ним убийца и его родственники в белых саванах с саблями на шее — знак раскаяния; далее шел отец убийцы, почетные жители кочевья, женщины с распущенными волосами и в заключение толпа зрителей. Навстречу процессии вышла мать убитого, сняла с лошади сумку, пересчитала деньги, сообщила об этом своим родственникам, и тогда все присоединились к процессии и начали оплакивать убитого. Затем мать убитого сняла сабли с шеи убийцы и его товарища и отдала им в руки; разорвала на них белый саван, и церемония примирения была окончена. После этого начался пир, по окончании которого все присутствовавшие на нем отправились на могилу убитого, оглашая воздух заунывными песнями» (Якушкин Е.И. Обычное право русских инородцев. М., 1899. С. 184).
(4) Хотя прямых аналогий абречеству у других народов мы не находим, все же нередко встречались типологически близкие категории полубезумных лиц мужского пола, ведущих бродячий образ жизни, принимающих облик зверей (в основном волков и медведей), чтобы убивать людей, резать скот, уничтожать имущество. У скандинавских народов — это берсерки, бесстрашные воины, впадающие в неистовство в схватке с врагами. У лангобардских племен изгоимстители составляли особый круг или, лучше сказать, шайку, которая жила изолированно в лесу либо на острове. Мстители облачались в волчьи шкуры, внезапно нападали на людей, наводили на них страх и ужас. Обычно это были люди, «лишенные мира», изгнанные из родов за злые дела. Прикрываясь звериными масками, они опустошали «родные селения», мстили за свое изгнание недавним родственникам и соседям. Их дела обрастали легендами об оборотнях, лесных хищниках, людях-зверях [См. Дворецкая и др. 1995, с. 84-85].
МАЛЬЦЕВ Геннадий Васильевич — заведующий кафедрой теории государства и права Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, доктор юридических наук, профессор, член-корреспондент РАН, заслуженный деятель науки РФ
Того, что кровная месть до сих пор существует в северокавказских республиках, не отрицает никто — ни политики, ни социологи, ни правоохранительные органы. Но точную статистику убийств, совершенных из-за кровной мести, найти не получится. Ее вести практически невозможно — ни обвиняемые, ни родственники жертв в настоящих мотивах признаваться суду и следствию не любят. Это не отменяет того, что, как правило, все участники дела все знают.
В новостях с Северного Кавказа периодически звучит словосочетание «кровная месть». То в связи с конфликтом Кадырова с Ямадаевым, то с громкими ДТП или налетами боевиков на полицейских. Как такое возможно в XXI веке?
Причины мести
По словам старшего научного сотрудника Центра цивилизационных и религиозных исследований РАН Наимы Нефляшевой, сегодня больше всего случаев кровной мести происходит в Чечне и Ингушетии. Чуть меньше — в некоторых районах Дагестана. По данным исследователя обычаев Ингушетии Макки Албогачиевой (заведует отделом Кавказа Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого РАН), в настоящее время около 2% всех убийств в республике совершаются по этой причине.
Цивилизация с разной скоростью проникает в традиционные общества и меняет архаичные традиции. Поэтому кровная месть чаще встречается в селах. «Даже сегодня в моем родовом селе не редкость, что в качестве сатисфакции потерпевшие применяют кровную месть», — говорит Асма Мусаева, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Дагестанского государственного института народного хозяйства.
Сегодня кровную месть объявляют в основном за умышленное убийство и только в случае, если известно, кто убийца. Исторически поводом для кровной мести могло быть также оскорбление чести и достоинства, клевета, похищение девушки, воровство и имущественные споры. В роли мстителя выступают близкие родственники жертвы — отец, брат, сын, племянник. Месть объявляется также близким родственникам виновного.
Четкого ритуала объявления кровной мести не существует. Родственники убитого (как правило, старейшина рода в сопровождении еще нескольких мужчин) приходят в дом убийцы и говорят о том, что с этого момента на них кровь. Как правило, это ни для кого не сюрприз. Мужчины обоих родов общаются отдельно, женщины и дети разговора не слышат. Затем они уходят. Никаких ответных убийств сразу не происходит, как и публичного афиширования конфликта. Другое дело, что в небольших селах информация распространяется быстро, и обычно все быстро узнают, какие семьи становятся кровниками.
И власти, и духовенство активно пытаются кровную месть искоренить. В Чечне и в Ингушетии действуют примирительные комиссии. Они существуют в каждом районе и состоят из религиозных старейшин и уважаемых членов общины. Есть и центральные примирительные комиссии при главах республик.
В Ингушетии, к примеру, такая комиссия состоит из 12 религиозных деятелей. Они работают бесплатно и добровольно, их не выбирают и не назначают. Управление по делам религии может предложить вступить в комиссию достойному, на ее взгляд, кандидату, и те, как правило, не отказываются. «За 2016 год нам удалось примирить шесть семей, вражда которых длилась много лет, — говорит Али Котиков, начальник управления по делам религии при главе Республики Ингушетия. — И еще более 40 семей, объявивших кровную месть в результате ДТП». Именно происшествия на дорогах сегодня стали наиболее частой причиной кровной мести в Ингушетии.
ИМЕННО ПРОИСШЕСТВИЯ НА ДОРОГАХ СЕГОДНЯ СТАЛИ НАИБОЛЕЕ ЧАСТОЙ ПРИЧИНОЙ КРОВНОЙ МЕСТИ В ИНГУШЕТИИ
Члены примирительной комиссии ведут долгие переговоры, пока не добьются примирения сторон. В каждом населенном пункте есть люди, занимающиеся этими вопросами всю жизнь. В серьезных случаях подключаются и сами главы республик. «Хотя точной статистики нет, потому что часто семьи и вражду, и примирение стараются не афишировать, но со времени существования примирительных комиссий в Ингушетии удалось примирить около 180 семей», — говорит Макка Албогачиева.
Иллюстрация: Ирина Ши
Ритуал примирения называется маслаат. Его проводят старейшины общины вместе с имамом мечети, которые всегда призывают завершить вражду миром. В процессе примирения участвуют и родственники убийцы, но они не обладают правом голоса, а лишь приносят покаяние и обязуются исполнять условия договора, которые выдвигает сторона убитого. Если стороны обязались соблюдать мир, то никто не имеет права его нарушать. «Процесс примирения сложный и не всегда завершается миром, — говорит Заид Абдулагатов, заведующий отделом социологии Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН. — Если примирение не произошло, даже после наказания светским судом вражда сохраняется и возможно кровавое столкновение».
Вместо тюрьмы?
Механизм кровной мести не отменяет уголовного наказания. Согласно 105 статье Уголовного кодекса, совершение убийства по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды либо кровной мести является отягчающим обстоятельством. За убийство на почве кровной мести предусматривается лишение свободы от восьми до 20 лет, или пожизненное заключение.
При этом, даже после того, как убийца отсидел положенный срок и вышел на свободу, его по-прежнему преследуют родственники жертвы, если примирение не произошло. Заид Абдулагатов вспоминает: «В дагестанском селе в драке погиб молодой мужчина. Виновник был осужден на длительный срок. Отсидев положенный срок, недавно он вернулся в село. Но ему небезопасно вечерами одному ходить по селу, встречаться с родственниками убитого один на один. Как правило, в этом случае, если даже наказание исполнено, кровник старается исключить какие-либо встречи с родственниками убитого. Это связано не только с возможной местью, но и считается, что это норма приличия».
Государство всегда пыталось бороться с кровной местью. «Еще Российская Империя активно это делала, — рассказывает Наима Нефляшева. — Существовали как воздействие через традиционные институты (советы старейшин и религиозных авторитетов), так и через ссылку на каторгу или тюремное заключение. Советский Союз тоже искоренял кровную месть и делал это вполне успешно начиная с 1920-х годов. К 1960-м годам кровная месть практически не применялась на Кавказе. Однако к концу 1980-х снова расцвела, особенно на Восточном Кавказе. Дело в том, что, когда государство становится слабым, актуализируются традиционные институты саморегуляции».
КОГДА ГОСУДАРСТВО СТАНОВИТСЯ СЛАБЫМ, АКТУАЛИЗИРУЮТСЯ ТРАДИЦИОННЫЕ ИНСТИТУТЫ САМОРЕГУЛЯЦИИ
Малика Юсупова из Грозного вспоминает: «Это было в начале 1980-х годов в Грозном. Чеченская девушка вышла замуж за русского парня, и ее семья за это прокляла, потому что она опозорила тем самым весь род. Потом мать, отец и братья выкрали ее из дома, где она жила с мужем, затолкали в машину, увезли в лес, там убили и закопали. Потом хотели начинать убивать семью русского парня, но их поймали, и был громкий суд, все газеты тогда об этом писали. В итоге их всех посадили в тюрьму. Тогда государство сразу пресекало любые проявления кровной мести».
В уголовном кодексе СССР была статья 231, наказывавшая за уклонение от примирения сроком до двух лет лишения свободы. В каждом районе Дагестанской и Чечено-Ингушской автономных республик вполне эффективно действовали комиссии по примирению кровников, в которые входили не только старейшины, но и главы райкомов.
Правила мести
Четких правил, кому, как и в какой мере мстить, сегодня уже не существует. «Говорить о современном обычае кровной мести вряд ли правомерно, никто новые правила не устанавливал. Мы имеем рудименты прошлого, которые деформировались современными правилами и нормами поведения», — объясняет Заид Абдулагатов.
Этот догосударственный обычай, известный еще первобытным народам всего мира и существующий по принципу «око за око», применялся еще у шумеров, а также прописан в Ветхом Завете. Он появился, чтобы уравнять преступление и наказание, причиненный ущерб и компенсацию. В более широком смысле он выражал концепцию справедливости и равновесия, когда любое действие влечет за собой равное противодействие.
Кровная месть в своем изначальном виде нужна была для сохранения порядка. «Человек понимал, что если он убьет кого-то или сделает что-то плохое, то родственники убитого будут преследовать его до тех пор, пока не прольется кровь убийцы. Это было действенным сдерживающим фактором, предотвращавшим преступление», — объясняет Асма Мусаева. Кроме того, члены одного рода понимали, что в условиях круговой поруки, если один совершит преступление, то под угрозой окажутся все. Это заставляло их не только следить за собой, но и присматривать за родственниками, чтобы те не натворили плохого.
Кровная месть — не следствие состояния аффекта и не признак горячей горской крови, скорее наоборот — реакция на такую горячую кровь. Это продуманное действие, которое подчиняется массе правил. Порядок и правила мести регулирует обычай — адат. У каждого народа адаты отличались, и не существовало единого для всех свода правил мщения. И в рамках одного народа обычаи могли различаться. «Даже у кумыков (одна из дагестанских народностей) все было по-разному, — говорит Заид Абдулагатов. — Там довольно сложная ситуация. Когда убивал мужчина — это одно, когда женщина — другое. Когда князь убивал свободного крестьянина, он не становился кровником (канлы), а определял того из своих крестьян, кто приобретал этот статус. Но если слуга князя убивал человека, не он, а князь становился кровником. Если убийца скрывался в доме другого человека, а тот, защищая его, убивал одного из нападающих, он не становился канлы. И так далее».
«Преследованию подвергался только совершеннолетний мужчина или его совершеннолетние родственники. Позор и общественное осуждение грозило тому, кто в порыве мести убивал немощного старика или подростка, — рассказывает Асма Мусаева. — Не подлежали мщению также больные и умалишенные».
Адат допускал месть в любой обстановке и при любых ситуациях. Однако в отдельных случаях кровомщение считалось недостойным мужчины: убийство безоружного, удар или выстрел в спину, убийство молящегося, спящего и страдающего временным недугом (до его выздоровления). «По нашим сведениям, если у убийцы случалось горе, несчастье — умирал близкий, сгорал дом и прочее, то мщение на время откладывалось. Если преступника застигали на месте преступления (убийство, грабеж, изнасилование), то за его убийство была запрещена месть. Здесь в роли карателя мог выступить не только родственник потерпевшего, но и его друг», — объясняет Асма Мусаева.
До какого момента продолжалась кровная месть? Во-первых, до примирения. Во-вторых, до убийства убийцы. В-третьих, иногда определялись сроки, до какого времени можно совершить акт мести, после этого срока убийство запрещалось. Естественная смерть убийцы или его арест административными властями не прекращали месть. В первом случае мстили ближайшему родственнику виновного (отцу, брату, сыну, дяде), а во втором кровника преследовали после отбытия административного наказания. Впрочем, часто убийство убийцы не останавливало процесс, а наоборот, запускало череду последующих убийств, которые могли длиться десятилетиями.
ЧАСТО УБИЙСТВО УБИЙЦЫ НЕ ОСТАНАВЛИВАЛО ПРОЦЕСС, А НАОБОРОТ, ЗАПУСКАЛО ЧЕРЕДУ ПОСЛЕДУЮЩИХ УБИЙСТВ
Женщины в кровной мести не участвовали, то есть не мстили сами. Однако они часто становились причиной мести: оскорбление чести и достоинства, изнасилование, похищение, измена. «Но были и исключения. Когда в аварском селе Ругуджа и в даргинском селе Хаджалмахи в результате кровной мести истребляли всех мужчин, то мстить начинали и женщины», — рассказывает Асма Мусаева. Точно так же женщинам не мстили. Если жена изменила мужу, он отсылал ее к родителям, но ни ее, ни ее родственников, как правило, не убивал.
В XIX веке в Ингушетии женщины тоже иногда мстили. «Например, когда единственного брата убивали, его сестра принимала обет безбрачия, одевалась в мужскую одежду, отстригала волосы и объявляла кровную месть. Только после ответного убийства она возвращалась к обычной жизни», — рассказывает Макка Албогачиева.
Чем ближе к современности, тем уже круг тех, на кого распространяется кровная месть. Если сначала за преступление одного отвечал весь род, то постепенно мстили все больше убийце и его ближайшим родственникам. «Вместо неограниченности мести в адат начинает проникать учение о равенстве возмездия и о том, что преступность заключена не столько в материальном вреде, сколько в злой воле виновника», — объясняет Асма Мусаева. Со временем стали считать, что самооборона, убийство грабителя или прелюбодея на месте преступления не должны караться ответным убийством. Неосторожность и отсутствие злых намерений также стали смягчающими обстоятельствами.
Иллюстрация: Ирина Ши
Тамара Магомадова сейчас живет в Нальчике, а до 1992 года жила в чеченском селе Гойчу. «Как-то водитель автобуса, молодой парень, в темноте сбил девушку насмерть, — вспоминает Тамара случай из 1990 года. — Дома все честно рассказал родителям, те расстроились, но делать нечего, положили его в саван и сами повезли в семью погибшей, мол, вот, мы все понимаем, забирайте его и убивайте. Но родители девушки оказались миролюбивыми и кровную месть объявлять не стали. Конечно, повлияло то, что он искренне раскаивался и не был пьян».
Как надо мириться
Обряды примирения, как и правила кровной мести, отличаются от народа к народу, но в общем примерно похожи. «Церемония примирения состоит в следующем, — описывает дагестанский маслаат Асма Мусаева. — Члены враждующих фамилий становятся в два ряда, на некотором расстоянии друг против друга. Между ними стоят почтенные старики нейтральных фамилий. Один из самых уважаемых стариков читает молитву, затем произносит речь, заклиная навсегда прекратить вражду. После этого мир объявляется восстановленным, и устраивается угощение. Расходы на угощение в некоторых общинах берут на себя нейтральные фамилии, организовавшие примирение. После примирения кровники называются братьями крови и участвуют в дальнейшем в решении общих проблем».
ПОСЛЕ ПРИМИРЕНИЯ КРОВНИКИ НАЗЫВАЮТСЯ БРАТЬЯМИ КРОВИ И УЧАСТВУЮТ В ДАЛЬНЕЙШЕМ В РЕШЕНИИ ОБЩИХ ПРОБЛЕМ
В Ингушетии в примирении не обязательно должен участвовать виновный, так как мирятся не частные лица, а род с родом. К тому же, в современных условиях, если убийца известен, то он находится под следствием, а потом под судом и далее в тюрьме. В это же время родственники пытаются примириться. Если за время того, как убийца отсиживает свой срок, им это удается, то при выходе на свободу ему нечего опасаться. Иначе, пусть даже он провел в заключении десятки лет, кровной мести ему не избежать.
В Чечне обычай несколько другой — там в примирении должен участвовать виновный. До примирения он не должен бриться и стричься, а на само примирение обязан явиться в капюшоне и с опущенной головой. Близкий родственник убитого снимает с него капюшон и бреет его налысо.
Не убить, а выгнать
Порой родственники убийцы подвергались остракизму — изгнанию из общины. Это не заменяло кровомщение, скорее, откладывало его. При этом враждующие семьи не переставали считаться кровниками. «Это было очень суровое наказание, так как в условиях дефицита земли и в тяжелых природно-климатических условиях найти пристанище в другой общине было крайне сложно, — говорит Асма Мусаева. — Но даже в случаях обретения нового места обитания они переходили в категорию пришлых, некоренных жителей — «апарак» (в буквальном переводе «находящийся на заднем плане»). И ни они сами, ни их потомки не были равноправными членами общины».
Недавняя новость о том, что из чеченского села Ачхой-Мартан изгнали 35 мужчин— родственников Алама Хаджаева — это как раз пример остракизма. В конце ноября 2016 года Алам Хаджаев совершил ДТП в пьяном виде — выехал на встречную полосу и врезался в машину, в которой находились пять членов семьи Шоиповых. Затем в них врезалась еще одна машина. В результате погибли семь человек, включая самого Хаджаева и всех Шоиповых. Полиция признала виновным Хаджаева.
По одним данным, родственников виновного изгнали из села в Ингушетию родственники погибших. По другим — приехала полиция и заставила их уехать, чтобы избежать кровной мести со стороны Шоиповых. Дело в том, что на следующий день на телеканале «Грозный» глава Чечни Рамзан Кадыров высказался об ответственности родственников: «Каждый родитель знает, пьет ли его сын или нет, хотя и говорят, что не знали. Будут знать, если смотреть. Если поздно приходит домой, спросить, где был, почему так поздно пришел. Если работает, то на смене или где? Отец или родственники должны знать, чем и где занимается сын, чтобы завтра не было поздно», — сказал Кадыров. Но при этом четко заявил, что все должно происходить по закону.
По третьим данным — они сами покинули дом из уважения к семье погибших. Уехали в Ингушетию, но через месяц их якобы выгнали и оттуда, по их словам, по распоряжению самого Евкурова. «Здесь налицо и остракизм, и круговая порука, но в этой истории слишком многое неясно, и вопросов больше, чем ответов, — комментирует Макка Албогачиева. — По чеченским обычаям, если виновный сам погиб, то кровная месть не объявляется. И тем более никакая полиция не вынуждает никого к остракизму». Вот пример того, как в современной мире деформируются древние обычаи.
«Есть еще такое понятие «моральный остракизм». Это когда виновного не заставляют уезжать, но он становится изгоем, — поясняет Наима Нефляшева. — С ним и его родственниками никто не здоровается, не ходит к ним на похороны или в гости, при встрече переходят на другую сторону улицы. Так поступали и поступают в случае не очень тяжких преступлений».
Или простить ради Аллаха
Кровную месть не одобряет не только государство, но и религия. Ислам однозначно выступает против кровной мести, которая существовала на Кавказе задолго до его исламизации. Еще в период национально-освободительной борьбы горцев в XIX веке руководители движения имам Гази-Мухаммад, имам Гамзат-бек и имам Шамиль пытались искоренить ее. «Уникальность наказания за убийство и нанесение увечий в исламе состоит в том, что семья жертвы может выбрать один из вариантов: настоять на наказании, принять материальную компенсацию или простить преступника, — поясняет Заид Абдулагатов. — Предпочтительным выбором по Корану считается прощение преступника. Как свидетельствует Сунна, не было ни одного случая, чтобы люди обращались к пророку Мухаммеду с вопросом о возмездии, и он не посоветовал бы простить».
НЕ БЫЛО НИ ОДНОГО СЛУЧАЯ, ЧТОБЫ ЛЮДИ ОБРАЩАЛИСЬ К ПРОРОКУ МУХАММЕДУ С ВОПРОСОМ О ВОЗМЕЗДИИ, И ОН НЕ ПОСОВЕТОВАЛ БЫ ПРОСТИТЬ
Примирительные комиссии обязательно включают в себя религиозных деятелей и постоянно апеллируют к Корану. «Примирители объясняют семье жертвы, что, когда настанет судный день, им зачтется тот факт, что они простили обидчика, — говорит Али Котиков. — Особенно успешно процесс примирения идет в канун или во время Рамадана. И, к счастью, люди все-таки чаще мирятся, чем нет».
Но и здесь ислам натыкается на древние понятия о чести и достоинстве. Несмотря на то, что ислам призывает отказываться от мщения, во многих случаях и общинах такого рода пацифизм считается позором. «Отказ от мщения в традиционном обществе дагестанцев считался слабостью рода, — подтверждает Заид Абдулагатов.— Если закон не наказал убийцу, а родственники не предприняли никаких мер, это становится показателем слабости его близких и всего рода».
«Если убитый остается не отмщенным, то его род, тухум, покрывается бесчестьем и позором, — добавляет Асма Мусаева. — В некоторых горных аулах Дагестана до сих пор на кладбищах есть специальное место, где хоронят тех, кто умер, не исполнив «кровного долга» или не примирившись с врагами».
«В целом общество благосклонно к тем, кто прощает виновного, если не было злого умысла, — добавляет Наима Нефляшева. — Однако если, например, задета честь сестры, а брат простил обидчика — это вызовет осуждение. А в случае драки или ДТП, совершенного без злого умысла, прощение будет скорее приветствоваться».
Или взять сто верблюдов
Кровная месть не имеет срока давности. Известны случаи, когда мстили спустя десятилетия, когда и сам убийца, и его близкие родственники уже умерли. В 2009 году глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров сообщил о том, что удалось примирить кровников, вражда между которыми длилась 70 лет. Макка Албогачиева вспоминает, как ей в руки попал исторический документ 1802 года, в котором было сказано, что на тот момент в Ингушетии каждый взрослый мужчина имел как минимум одного кровника. Кровная месть была повсюду.
«Ужас механизма кровной мести в том, что вражда может тянуться и сто лет, жертвами становятся люди, абсолютно непричастные к конфликту, например, внуки виновного. Иногда кровная месть задевает несколько поколений», — говорит Наима Нефляшева.
Никто не хочет вымирать целыми родами, и народы Северного Кавказа не исключение. Помимо остракизма, примирения и прощения ради Аллаха в общинах все чаще практикуют штраф вместо крови. «Есть такое понятие «цена крови» — это материальная компенсация, которую родственники потерпевшего готовы принять. Раньше она взымалась скотом, лошадьми, деньгами, оружием, тканями», — рассказывает Наима Нефляшева. Размер штрафа зависел от статуса и богатства рода, а также от тяжести преступления.
Сегодня цена крови имеет вполне четкое денежное выражение. К примеру, еще недавно в Ингушетии она составляла плюс-минус 100 тысяч рублей. А в 2010 году там прошла конференция мусульман, на которой совет старейшин увеличил сумму выкупа кровной мести за умышленное убийство до миллиона рублей. Макка Албогачиева присутствовала на этой конференции и объясняет, откуда взялась такая сумма: «Кадий республики Абдурахман Мартазанов тогда напомнил, что материальная компенсация за гибель человека обозначена в Коране, и Аллах обязывает виновного в этом уплатить цену, равную стоимости 100 верблюдов. Посчитав среднюю цену верблюда в наши дни, муфтият получил сумму в миллион, и на общем голосовании ее одобрили».
СОВЕТ СТАРЕЙШИН ИНГУШЕТИИ УВЕЛИЧИЛ СУММУ ВЫКУПА КРОВНОЙ МЕСТИ ЗА УМЫШЛЕННОЕ УБИЙСТВО ДО МИЛЛИОНА РУБЛЕЙ
Впрочем, как и с другими аспектами кровной мести, все зависит от конкретного случая. Можно простить виновного и без компенсации. Примирительная комиссия будет настаивать на ней, если в семье убитого остались женщины и дети. Но если семья виновного небогатая, то сумму компенсации можно снизить. Многие семьи и вовсе не берут ее, потому что не хотят уравнивать жизнь человека с каким-то денежным эквивалентом. «На моей памяти был только один случай, когда семья погибшего в ДТП приняла миллион, — вспоминает Али Котиков. — Но деньги сразу же передали имаму, который присутствовал на примирении, на строительство новой мечети».
Война и месть
Как кровную месть практиковали в условиях первой и второй чеченских войн? Олег Орлов, руководитель программы «Горячие точки» правозащитного центра «Мемориал», объясняет, что практически никак:
«Кровная месть, будучи обычаем индивидуальным, когда конкретные люди мстят за кровь конкретных людей, не очень применима к условиям войны. Когда большая группа людей сражается против другой такой же, тут не до кровной мести. Прежде всего, неясно, кому мстить. Как в перестрелке понять, чья пуля попала именно в тебя? Даже если известен батальон и его командир. Но если даже в теории удалось бы узнать личность конкретного бойца, в условиях военных действий не до этого.
Другое дело, если в ходе зачисток конкретный лейтенант Иванов приехал в дом к боевику, увез его и убил. Тогда семья может объявить кровную месть. Но следует помнить, что в мирное время на русских этот обычай не распространяется. Впрочем, русские спецназовцы недаром работали под чужими именами и во время спецопераций были в масках. Это делалось и для того, чтобы избежать возможной мести в будущем. При этом мне не известен ни один случай, когда русскому объявлялась бы кровная месть.
Полковник Юрий Буданов был, безусловно, кровником родственников Эльзы Кунгаевой, которую он убил. Однако Юсуп Темерханов, которого обвинили в последующем убийстве Буданова, родственником Кунгаевых не был, поэтому это уже другая история. Это была определенно месть, но не кровная.
Вообще важно различать кровную месть и просто месть. Второе на войне случалось намного чаще. Во время второй чеченской войны многие шли в вооруженные формирования именно из мести за убитых в первой войне родственников. Был такой громкий случай, когда 18-летняя Айзан Газуева потеряла во время второй чеченской войны мужа, дядю и двух братьев и в 2001 взорвала себя и коменданта Урус-Мартановского района Гейдара Гаджиева. Это была однозначная месть — она мстила за убитых родных. Но это не пример кровной мести, ведь комендант не убивал этих мужчин.
Иллюстрация: Ирина Ши
Когда война кончилась, и установился кадыровский режим, ситуация изменилась. Тут уже происходили точечные зачистки, и они влекли за собой кровную месть с обеих сторон. Но Кадыров сегодня активно борется с этим обычаем, поэтому никто вслух не сообщит, что объявляет кровную месть. Более того, сегодня многим обычным чеченским семьям важнее выжить, а не подвергать себя риску, и если отомстить за родственника в данный момент рискованно, то это всегда можно отложить на неопределенный срок.
Если боевик убил кадыровца, а потом перешел на сторону федеральных войск, кровная месть, если она была объявлена, не отменяется. Так как кровная месть регулирует личные конфликты, то неважно, на какой стороне человек находится в данный момент. На нем кровь, и она на нем и остается.
ЕСЛИ БОЕВИК УБИЛ КАДЫРОВЦА, А ПОТОМ ПЕРЕШЕЛ НА СТОРОНУ ФЕДЕРАЛЬНЫХ ВОЙСК, КРОВНАЯ МЕСТЬ, ЕСЛИ ОНА ОБЪЯВЛЕНА, НЕ ОТМЕНЯЕТСЯ
Сегодня практически все кровники в Чечне официально примирены. Активно действуют и комиссии, и административный ресурс власти. Однако не все эти примирения добровольны, и в таких случаях семьи все равно продолжают если не убивать, то враждовать. При этом официально сохраняется видимость мира. Вообще использование административного ресурса противоречит нормам адатов».
Большинство экспертов считают, что со временем кровная месть исчезнет как архаический пережиток прошлого. По мнению Заида Абдулагатова, есть несколько причин, почему кровная месть существует до сих пор. «Во-первых, это подсознательные стереотипы, которые исторически закреплены в человеке и не подчинены социальным и правовым нормам. Во-вторых, несогласие и недовольство со стороны пострадавших принимаемыми государством законными мерами. То есть, когда закон не соответствует справедливым решениям. Например, в России на сегодня нет смертной казни даже серийным убийцам. Такого рода «гуманность» воспринимается как издевательство над жертвами насильника. В-третьих, имеет место отсутствие должного правового сознания. Даже адекватное наказание законом, например, за непреднамеренное убийство, нередко принимается пострадавшей стороной недостаточным. В-четвертых, нередко преступник, подкупая суды, уходит от заслуженного наказания, и это очевидно воспринимается как несправедливость».
Говорить о кровной мести как о мракобесии, не учитывая национальных особенностей народов, не очень правильно. Представители власти, религиозные авторитеты и сами люди находятся в сложной и в цивилизационном смысле интересной ситуации, когда сталкиваются разные уклады. Но цель их одна — восстановление справедливости.
Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке Казиев Шапи Магомедович
Кровная месть
Кровная месть
Кровной местью обычно наказывалось убийство, некоторые другие тяжкие преступления, а также изнасилование и прелюбодеяние с замужней женщиной (прелюбодеев сажали в яму, привязав руки к ногам, после чего мужчины побивали камнями мужчин, женщины - женщин).
Выход в канлы сопровождался определенным взысканием деньгами или имуществом (алым, дият) в пользу обиженного или его наследников. Наказание это усиливалось тем, что в некоторых случаях вместе с виновным изгонялось несколько его ближайших родственников или все семейство, живущее в одном с ним доме, а порой разрушался и сам дом.
Общины горцев старались регулировать наиболее архаичные правовые нормы. Особенно это касалось кровной мести, могущей привести к взаимному уничтожению враждующих тухумов.
У чеченцев, как пишет 3. Шахбиев: «…При убийстве кого-либо из членов тайповой общины сразу же собирался совет старейшин тайпа погибшего, в котором принимали участие и близкие родственники пострадавшего. После установления подробных обстоятельств и причин убийства совет старейшин принимал решение об отмщении за убитого. Тайп преступника также собирал свой совет старейшин, который искал пути для срочного примирения с тайном убитого. В таких случаях противоположные стороны очень часто не уступали друг другу. И поэтому для их примирения вмешивались представители нейтральных тайпов, и тогда уже собирался совет племени, который и вырабатывал условия примирения».
В Дагестане и у других народов адаты запрещали убийство кровника в мечети, в присутствии суда, начальства и на общественной сходке. В Аварии и Ункратле с лиц, совершивших убийство по неосторожности (случайно), детей и сумасшедших брался штраф.
Нередко община давала шанс на спасение изгоняемому убийце. Свод решений Цекобского сельского общества Дагестана гласил: «Родственников убийцы из селения не изгоняют; наследники убитого не вправе убить кровника своего до тех пор, пока общество через своих исполнителей не доставит его до надежного места выселения». В противовес изгнанию «своего кровника» общество заботилось о невыдаче других кровников, ищущих у него покровительства. Вопрос этот считался делом чести. В рассматриваемый нами период канлы были рассеяны по всему Дагестану и надежно укрыты до примирения. Нередко они так и оставались на жительство в приютивших их селениях.
А. В. Комаров, обстоятельно изучивший адаты народов Дагестана, свидетельствует: «В народе считается добрым и богоугодным делом помогать убийце в примирении не только словами, но и делом. Часто, в случае несостоятельности канлы и его родственников, средства на расходы по примирению дают односельцы. Общее уважение и похвалу заслуживают родственники убитого, согласившись простить раскаявшегося неумышленного убийцу без всякого вознаграждения. Обряд примирения совершается различно. У кюринцев он состоит в следующем. Когда получится согласие родственников убитого на примирение и выкуп будет выдан им сполна, тогда на убийцу надевают саван и опоясывают его шашкой. В этом наряде старики и почетные люди ведут его в дом ближайшего родственника убитого в знак того, что он сам является с повинною головою, принося с собою оружие для отмщения за кровь убитого им и саван для погребения. На подходе к воротам дома убийцу останавливают, из дома выходит выбранный из числа родственников убитого, снимает с канлы шашку, саван и папаху и гладит его по голове. Мулла читает фатихе («Открывающая»- первая сура Корана - Авт.) и затем всякая вражда считается совершенно оконченною.
У кумыков родственники убитого собираются все вместе в назначенный день. Старики и кадий приводят убийцу и ставят его вдали от родственников убитого, так, чтобы только можно было рассмотреть его лицо. Кадий становится посредине и молится о примирении враждующих, оканчивая свою молитву чтением фатихе, которую повторяют за ним и примиряющиеся. По окончании молитвы кадий отирает лицо руками в знак благодарности Богу за ниспосланный мир. После этого прощенный приглашает всех родственников убитого на угощение; как только они подойдут к дверям дома, где делается угощение, он с обнаженною головою падает на землю и не встает до тех пор, пока ближайший родственник убитого не скажет ему: «Встань, мы прощаем тебя», и прочие присутствующие должны поднять его. Во время угощения прощенный канлы стоит без папахи и пьет из одной чашки с родственниками убитого.
По окончании угощения родственники убитого возвращаются домой. У ворот становится заранее приготовленная лошадь, оседланная и обвешанная оружием. Ближайший родственник убитого берет лошадь и раздает оружие остальным своим родственникам. Женщины семейства убитого получают в подарок шелковой материи на платье. Подобные обряды, с некоторыми изменениями, совершаются при примирении и в остальных частях Дагестана. Примирившийся убийца считается кровным братом (канкардаш), то есть заменяет собою убитого им в его семействе. Ему вменяется в обязанность как можно чаще посещать могилу убитого и вообще оказывать всевозможные услуги его родственникам…
С естественною смертию канлы прекращается кровомщение за сделанное им убийство. Взысканный с него алым или дият обращается в полную собственность родственников убитого, которые, кроме того, получают вознаграждение за позволение похоронить умершего на кладбище его селения…»
По словам А. В. Комарова, «везде убийство наказывается кровомщением или примирением на известных условиях; везде дозволяется безнаказанно убивать вора, пойманного на месте преступления, грабителя, ближайшую родственницу, замеченную в любовной связи; везде раненый лечится за счет ранившего, уличенный вор возвращает краденое и т. п.».
Отмечая преимущественно экономический, фискальный характер наказаний, налагавшихся горским судом на правонарушителей, А. В. Комаров писал: «К безусловной смертной казни по адату никто не присуждается; но есть случаи, в которых предоставляется право убивать виновного безнаказанно всякому, кто захочет и может это сделать. Так, например, в Цудахарском обществе виновный в воровстве из мечети, кроме уплаты в 12 раз более стоимости украденного, изгоняется из общества и считается канлы всех жителей того селения, где им сделано преступление».
В Гидатле за умышленный поджог моста виновный подвергается штрафу в 100 котлов, изгоняется из общества и считается кровным врагом всех и каждого, как убийца.
В магале Терекеме Кайтаго-Табасаранского округа, если женщина бежит от мужа и по получении развода не захочет выйти замуж за того, к которому бежала, считается канлы всему обществу.
У кумыков владения Тарковского и ханства Мехтулинского виновные в убийстве своего бывшего врага после примирения с ним, в разрытии могил и похищении саванов с покойников, - могут быть убиты каждым.
За разврат, отцеубийство и некоторые другие преступления, наносящие, по мнению народа, бесчестье для целого семейства, не только дозволяется, но как бы вменяется в обязанность самому ближайшему родственнику убить виновного без всякого суда или разбора дела…
Домашний арест употребляется лишь в виде предохранительной меры. Так, например, родственники убийцы не должны выходить из дома до известного срока, иначе могут быть ранены и даже убиты безнаказанно родственниками убитого. В тех селениях, где по адату убийце дозволяется оставаться в своем доме, он, до примирения с родственниками убитого, не выпускается из дома». Вполне обоснованным представляется вывод, сделанный историком права М. М. Ковалевским в его труде «Закон и обычай на Кавказе»: «Несмотря на пестроту племенного состава и разнообразие языков, жители Дагестана придерживаются более или менее одинаковых начал права».
В Осетии долгое время судопроизводство по адату вообще не осуществлялось. Были общины, где роды мирно уживались друг с другом в течение столетий. Но так было не везде. Составители «Сборника сведений о Кавказе» писали: «Во многих местах Осетии никогда не доходило до организации народных судов… Каждое, даже самое ничтожное, нарушение права могло довести до самоуправия и даже до самой кровавой мести, потому что обиженный оказывал сопротивление, и словесный спор обыкновенно переходил в ссору, которая оканчивалась убийством. Таким образом, очень часто из-за самых ничтожных пустяков доходило до ужасных кровопролитий, от которых погибали сотни людей. Так было в Осетии еще в начале нынешнего столетия, и мы могли бы даже привести примеры кровавых родовых споров из 20-х и 30-х годов…
Кровавая месть не только дозволена, но и даже вменяется в обязанность свободному человеку. Это считалось необходимою обязанностью при убийстве, все равно, с намерением или без намерения совершенном, ранении, тяжких оскорблениях и нарушении важных личных прав. В подобных случаях скоро мириться с противником, брать выкуп или удовлетворение считалось слабостью или малодушием».
Вражда между сильными родами порой тянулась десятки и сотни лет; захватывались и уничтожались целые аулы; людей убивали или продавали в рабство. Лишь в конце XVIII - начале XIX века общинному самоуправлению в Осетии удалось в какой-то мере взять под контроль кровавые распри. Авторы этнографического очерка об осетинах свидетельствуют: «Старикам, которые при вспышках споров принимали на себя роль посредников, удавалось часто, по крайней мере, в лучших аулах, водворить между враждебными сторонами примирение. Примирение это состояло вначале большею частью только в заключении перемирия. В подкрепление этого перемирия между обоими враждующими дворами или родами сторона преступника посылала противной стороне, как бы в знак особенного почета, в подарок быка, корову или известную сумму денег… По заключении перемирия враждующие стороны могли свободно ходить по аулу, но они не имели права говорить между собою до окончательного примирения. Только виновника не выпускали из дому, дабы не возбудить ярости мщения противной стороны.
Старики между тем всячески старались или заключить непосредственно прочный мир, или, по крайней мере, привести в исполнение выбор третейских судей. Большею частью прибегали к последнему… Дело передавалось в руки этих судей, и враждебные стороны торжественно давали обещание перед стариками подчиниться беспрекословно приговору судей.
Если ответчик не признавал за собою вины, то дело решалось присягою с присяжными. Если ответчик пропускал срок присяги, то тогда судейский приговор вступал в законную силу. В последнем случае дело de facto оканчивалось; в первом же случае род ответчика должен был удовлетворить противную сторону по приговору. Это удовлетворение состояло преимущественно в уплате признанного выкупа, который, смотря по роду преступления, был весьма различен.
Стоимость выкупа, определенного судьями при совещании, оставалась их тайной, то есть приговоренной стороне не объявляли размера выкупа. Уплата его распределялась судьями на сроки. Приговоренной стороне сообщали только: «Вы должны к такому-то и такому сроку дать истцу часть земли, которая бы равнялась стоимости стольких-то коров». По истечении этого срока и по уплате следуемого с приговоренных им снова и уже в последний раз объявлялось: «Дать медной и железной посуды по стоимости стольких-то коров» (наибольший выкуп за преднамеренное убийство по осетинскому обычному праву равняется 324 коровам или, по меньшей мере, 3240 рублям, - сумма, которую частное лицо не могло выплатить).
Если виновная сторона пропускала тот или другой срок оплаты, то с этим de jure являлась возможность тотчас же возобновить кровомщение. Если кровомщение снова начиналось, то в таком случае уже заплаченное тотчас же возвращали; но до этого доходило очень редко, потому что предпочитали лучше ждать и требовать судебным порядком.
По уплате всего выкупа приговоренных обыкновенно обязывали для закрепления мира задать обиженным торжественный пир к известному сроку, и для этого пиршества должно быть заколото столько-то баранов и сварено столько-то котлов пива или же водки. Такой пир сопровождался многими церемониями. Смысл этих церемоний очень прост: преступник просит у обиженного или у наследников его прощения, которое обыкновенно и получает. После этого начинается сильная попойка: едят, шумят, поют и по окончании всего расходятся совершенно удовлетворенные по домам, если только торжество обходилось без нового убийства… Прощенный убийца с этого времени считается «кровным братом», родственником убитого, он отправлялся нередко на могилы убитого и родственников его, приносил в честь их яства и делал возлияние. Так мирится осетин со своими кровными врагами!»
Тем не менее, феодальные распри в Осетии продолжались. С целью их прекращения и разбора взаимных претензий Кавказская администрация учредила в 1830 году во Владикавказе специальную комиссию, функции которой во многом совпадали с деятельностью Временного кабардинского суда в Нальчике.
В Абхазии, как писал фон дер Ховен: «За убийство зовут обыкновенно на суд, когда родственники убитого слабее и не в состоянии отомстить убийце, или когда кровомщение делается бесконечным. Судьи налагают на виновного пеню по званию убитого, что и служит главным различием состояний и точною оценкою силы и звания фамилий кровомстителей…»
Ф. Ф. Торнау, по поводу судебных дел о кровомщении у соседних с абхазами черкесских племен, пишет в «Воспоминаниях кавказского офицера»: «Канла переходит по наследству от отца к сыну и распространяется на всю родню убийцы и убитого. Самые дальние родственники убитого обязаны мстить за его кровь; даже сила и значение какого-нибудь рода много зависят от числа кровомстителей, которых он может выставить. Канла прекращается не иначе как по суду, с уплатою кровавой пени, когда враждующие стороны того пожелают. Они могут судиться духовным судом, по шариату или по адату, произносящему свои решения на основании обычая. По силе шариата все мусульмане равны перед Кораном, и кровь каждого из них, князя или простого землевладельца, ценится одинаково. Адат признает постепенное значение различных сословий, и жизнь князя стоит дороже жизни дворянина, имеющего, в свою очередь, преимущество над простым вольным человеком. По этой причине люди высшего звания предпочитают адат, а низшие стараются подвести дело под шариат.
Одно соглашение враждующих сторон передать дело канлы решению шариата или адата порождает столько споров и ссор, что горцы прибегают к суду только в крайнем случае, когда канла угрожает принять слишком большие размеры, или когда весь народ заставляет семейство кончить свою распрю этим способом».
Евреи-горцы тоже руководствовались адатами, в основе которых лежали общепринятые в горах обычаи и нормы поведения.
Этнограф И. Анисимов в своей книге «Кавказские евреи-горцы», вышедшей в 1888 году, пишет: «Каждая капля крови, по мнению еврея-горца, должна быть отомщена, и покойник до тех пор не успокоится, кровь его не перестанет кипеть и он не будет принят к престолу Всевышнего, пока не будет взята кровь за кровь. Долг мести переходит от одного близкого родственника к другому, и мстить могут родственники убитого не только убийце, но и всякому, попавшему им на пути из его родственников. В последнее время, однако, благодаря увеличению полицейского надзора в селах и городах, убийцы находят защиту и избегают мести, заплатив за кровь убитого назначенную «адатом» (обычным правом) сумму».
Из книги Тюремная энциклопедия автора Кучинский Александр ВладимировичМесть, дерзость, любовь Царская каторга побеги карала жестоко. Однако среди каторжан целыми десятилетиями воспитывалась странная вера в их безнаказанность. Многие считали побеги даже законными. Ни розги, ни новый срок не могли убить эту веру. Те, кто прошел отшлифованную
Из книги Веселые и грустные истории про Машу и Ваню автора Колесников Андрей«Что такое месть?» Маша позвонила и закричала в трубку:– Папа, я заняла первое место! Папа, первое место! Я выиграла!Я онемел просто. Это была первая такая победа. Теперь я знаю, что не последняя.Утром все еще было очень плохо. Накануне случилась трагедия. Один мальчик, с
Из книги Миллениум, Стиг и я автора Габриэльссон ЕваМесть богов В книгах трилогии описывается, как Лисбет Саландер делает себе татуировки в память о том или ином зле, которое ей причиняли окружающие и за которое она желала отомстить. Эти татуировки глубоко врезались мне в память.Многие недели после смерти Стига я не
Из книги Эволюция войн автора Дэйви МорисГлава 9 КРОВНАЯ МЕСТЬ Убийство члена группы всегда и везде, насколько нам известно, считалось преступлением, которое должно быть наказано. Запрет на убийство соплеменника был самым важным табу всех народов. Повеление «не убий» (соплеменника) было необходимым условием
Из книги Грязный футбол автора Дрейкопф МарсельМесть чиновника Финал Кубка европейских чемпионов 1960 года, в котором «Реал Мадрид» одолел франкфуртский «Айнтрахт» со счетом 7:3, до сих пор считается лучшим финалом в истории европейского клубного футбола. Вся Европа, прильнув к экранам телеприемников, восхищалась тем,
Из книги Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке автора Казиев Шапи МагомедовичМесть по-турецки Небольшой швейцарский городок Бюрен, идиллическое местечко неподалеку от Берна, славится двумя вещами: во-первых, тем, что поэт Роберт Вальзер как-то выпил бокал вина в местной гостинице «Левен», а во-вторых, своими газонами и деревенским бюветом, которые
Из книги Ингуши автора Яковлев Николай ФеофановичМесть Монтесумы Английское пиво некоторые считают так себе, слабым напитком, но в стране-хозяйке чемпионата мира-1966 многие полагают, что их команде удалось бы сохранить титул в 1970 году в Мексике, если бы ее игроки утоляли жажду, как они привыкли, «Элем» или
Из книги Мстители гетто автора Смоляр ГиршКровная месть Кровной местью обычно наказывалось убийство, некоторые другие тяжкие преступления, а также изнасилование и прелюбодеяние с замужней женщиной (прелюбодеев сажали в яму, привязав руки к ногам, после чего мужчины побивали камнями мужчин, женщины -
Из книги Подлая «элита» России автора Мухин Юрий ИгнатьевичГЛАВА III КРОВНАЯ МЕСТЬ И ИСТОРИЯ НАГОРНОЙ ИНГУШИИ (Убийства и месть, мстители и ответчики, «нападение на дом», пени за убийство, пени за ранения, суд посредников, присяги, соучастие в убийстве, право убежища, «охрана труда», пени за кражи, происхождение «хороших» и «плохих»
Из книги Пароль - Родина автора Самойлов Лев СамойловичГЛАВА IV КРОВНАЯ МЕСТЬ В ТЕПЕРЕШНЕЙ ИНГУШИИ (Кровная месть и начатки феодализма, кровная месть и разложение рода, ее экономическое и политическое значение; комиссия по примирению кровников 1920 года, обряд примирения, «воровские аддаты», кровная месть и международное
Из книги Путин автора Хатчинс КрисЧАСТЬ ВТОРАЯ МЕСТЬ I. ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО - Погодите минутку!Медлить нельзя. Дороги каждая минута. Мы должны успеть попасть на площадь, где собираются рабочие колонны, покуда там еще людно. В толпе останутся незамеченными пятеро вооруженных, которые сейчас покинут гетто»
Из книги Энциклопедия русской жизни. Моя летопись: 1999-2007 автора Москвина Татьяна ВладимировнаМесть за князя Вот и давайте рассмотрим события (в современном летоисчислении по Лихачеву), последовавшие за приездом Рюрика с варягами-русью на северо-западные окраины России.862 год – Рюрик принял княжение в Новгородской земле.864 год – княжеский престол в Киеве
Из книги За речкой шла война… автора Прокудин Николай НиколаевичПАРТИЗАНСКАЯ МЕСТЬ Ноябрьские ветры продували лес. Водили хороводы желтые листья. Земля, запорошенная снегом и скованная легким морозцем, к середине дня подтаивала и гляделась в облачное небо небольшими темными лужами.Ранним ноябрьским утром вернулся из Москвы,
Из книги автораГлава 13. Месть Путина Удобно устроившись в кресле Президента, чтобы провести в нем как минимум четыре года, Путин осознал, что теперь ему предстоит решить множество проблем. Некоторые из них были серьезными, другие просто досаждающими. К последней категории относились
Из книги автораПравославная месть Лучший вариант ответа России – США: не ругаться бесплодно, а затаиться. Это ставит в тупик прямолинейную Америку Когда-то на евразийском континенте водилось могучее племя, известное под именем «русские православные». Они свободно переходили через
Из книги автораГлава 21. Сладкая месть Естественно, офицерский корпус – не сборище пьяниц, развратников и сумасбродов, но это и не оловянные солдатики, хотя бывают и такие. Военная машина, возможно, сама по себе ржавый бездушный механизм, но те кто служат, не винтики и колесики, а живые
