Год издания книги: 1811
Роман Джейн Остин «Чувство и чувствительность» в нашей стране часто можно встретить под названием «Разум и чувства». Первоначальный сюжет романа был написан Джейн Остин в возрасте 19 лет, затем он более 15 лет дорабатывался и лишь в 1811 году был опубликован конечный вариант произведения. Книга «Разум и чувства» Джейн Остин получила широкую известность и экранизировалась пять раз. Последняя экранизация произведения вышла на экраны в 2008 году. Роман переведен на многие языки мира и считается образцом классической английской литературы.
Сюжет романа «Разум и чувства» кратко
В кратком содержании романа «Чувства и чувствительность» Джейн Остин читать можно о двух сестрах Элиноре и Марианне. У них есть еще третья сестра Маргарет, но она практически не участвует в сюжете романа. Действие произведения начинает развиваться с того момента, когда умирает отец девушек – мистер Дэшвуд. Все свое состояние и имение Норлэнд-парк он оставляет своему взрослому сыну от первого брака – Джону. На смертном одре Генри Дэшвуд требует от Джона побеспокоится о благополучии своей второй жены миссис Дэшвуд и трех ее дочерях – сёстрах Джона. Он дает такое обещание и вроде как полон желания исполнить его, но вмешивается его жена – Фанни. Она убеждает мужа оставить женщин без средств к существованию и дает им понять, что отныне им не рады в Норлэнд-парке. Примерно в это же время в Норлэнд-прак прибывает брат Фанни – Эдвард Феррас. Между ним и Элинорой вспыхивают чувства, но Эдвард ведет через-чур сдержанно, а Фанни и ее мать выступают категорически против брака с бесприданницей. Поэтому, когда мисс Дэшвуд и ее дочерям поступает предложение перебраться в Бартонский коттедж, от некого богатого родственника, они соглашаются.
Новый дом главных героинь романа Джейн Остин «Разум и чувства» намного хуже Норлэнд-парка, но женщины полны решимости изменить это. В гостях у их нового соседа они знакомятся с полковником Брэндоном, который сразу обращает внимание на Марианну. Но девушка считает полковника слишком старым, ему 35 лет, для того чтоб любить. Тем более что во время прогулки она знакомится с Джоном Уиллоуби. Их отношения развиваются очень бурно и Марианна просто в восторге от мужчины, но неожиданно Уиллоуби заявляет, что вынужден как минимум на год уехать к своей тетке в Лондон. Это повергает Марианну в уныние.
Тем временем в Бартонский коттедж пребывают сестры Энн и Люси Стил. Оказывается Люси четыре года как помолвлена с Эдвардом Феррасом. Но выйти замуж за мужчину она не может, так как против такого брака категорически выступает мать Эдварда. Эта новость делает Люси и Элинору врагами. Тем временем на зиму Марианна и Элионора отправляются в Лондон. Здесь выясняется, что мистер Уиллоуби помолвлен с мисс Грей, состояние которой оценивается в 50 тысяч фунтов. А при личных встречах он предельно холоден. В то же время до мисс Феррас доходят слухи о помолке Эдварда с Люси. Под страхом лишения наследства она требует разорвать ее. Эдвард любит мать, но как в , предпочитает строить жизнь самостоятельно. Поэтому, даже учитывая то, что они не любят друг друга, он решает не разрывать помолвку. В результате он лишается наследства, а его часть получает его брат Роберт. Эдвард решает принять духовный сан, а полковник Брэндон предлагает ему приход с доходом в 200 фунтов.
Тем временем главные героини романа Джейн Остин «Чувства и чувствительность» возвращаются в Бартонский коттедж. По пути они останавливаются мисс Дженнингс. Здесь Марианна заболевает на почве утраты Уиллоуби. Поэтому, когда молодой человек приезжает дабы объясниться с девушкой, его выслушивает Элионора. Так она узнает, что причиной жениться на мисс Грей стала тетка Уиллоуби, которая лишила его наследства. Но его чувства к Марианне были искренними. Когда Марианна узнает о этом разговоре, то решает стать такой же рассудительной, как и ее сестра, и больше не поддаваться чувствам. Тем временем неожиданно приходит новость о том, что Роберт женился на Люси. Благодаря этому Эдвард делает предложение Элионоре и та принимает его. Вскоре и мать Эдварда решает вернуть долю наследства сыну. Такую же позицию занимает и тетя Уиллоуби, которая за благоразумное поведение возвращает ему часть наследства. Джон понимает, что так же поступила бы тетя и женись он на Марианне. В то же время сама девятнадцатилетняя Марианна выходит замуж за 37-летнего полковника Брэндона.
Роман «Чувство и чувствительность» на сайте Топ книг
Роман «Разум и чувства» Остин читать настолько популярно, что произведение заняло высокое место среди . Кроме того, произведение представлено среди . И учитывая стабильно высокий интерес к романам Джейн Остин вот уже много лет мы далеко не в последний раз видим роман в рейтингах нашего сайта
Уильям-Уилки Коллинз родился 8 января 1824 года в Лондоне, в семье известного пейзажиста Уильяма Коллинза. Двенадцатилетним мальчиком он вместе с семьей на три года уехал в Италию. Книги его впоследствии отразят эти первые яркие итальянские впечатления. По возвращении в Англию и окончании средней школы, уступая воле отца, Коллинз, подобно множеству английских молодых людей, начинает заниматься «деланием денег» (to make money) на службе в крупной чайной фирме. Но торговля не привлекает его. Влюбленный в Италию по воспоминаниям детства, подогретым чтением Бульвера Литтона, он пишет первый свой рассказ и показывает его отцу. Художник, почувствовав талант в своем сыне, дает ему возможность завершить образование в Линкольн-Инне , откуда Уилки Коллинз в 1851 году выходит со званием стряпчего.
Профессия юриста не одному только Уилки Коллинзу, но и множеству других английских писателей дала огромный материал для романов. В Линкольн-Инне Коллинз впервые столкнулся с особенностями английского законодательства, с курьезами его, с устаревшими формами майоратного права. При нем еще был в полной силе и действии так называемый «шотландский брак» со всеми его последствиями. Если венчание происходило в Шотландии, то брак был недействителен в Англии; если влюбленные ехали в Шотландию, останавливались в одной гостинице и проводили ночь под одной крышей – они считались законными мужем и женой. Сколько тем для своего творчества почерпнул Коллинз из этих уродливых проявлений местного права! Тут и «двоеженство», и насильственная связь с нелюбимым и нелюбящим человеком, и несчастная судьба детей, лишенных имени… Каждую из этих коллизий Коллинз разработал в совершенстве и довел до крайней драматической остроты.
В год окончания Линкольн-Инна он встретился с Чарлзом Диккенсом, который был старше его на 12 лет . Знакомство это крепнет и в 1853 году переходит в дружбу, которая становится все более и более тесной. Сначала Диккенс и Коллинз совершают совместную поездку в Булонь, Швейцарию и Италию. Потом, в 1855 и 1856 годах, оба они живут в Париже; в 1857 году, после короткой совместной поездки по северу Англии, они пишут вместе книгу «Ленивое путешествие двух досужих подмастерьев». Сохранились письма Диккенса к Коллинзу, необычайно теплые и сердечные, показывающие не только их взаимную привязанность, но и творческое содружество.
В дальнейшем их сердечная связь перешла и в родственную: младшая дочь Диккенса вышла замуж за брата Коллинза.
Встреча с Диккенсом определила жизненный путь Коллинза как романиста. Правда, еще до нее, в 1848 году, он выпустил большой труд – двухтомную биографию своего только что скончавшегося отца. За ней в 1849 году последовал исторический роман «Антонина, или Падение Рима». Но только Диккенс помог ему найти себя в литературе и стать одним из своеобразнейших писателей Англии. Диккенс издает журналы, в которых Коллинз неизменно принимает участие. Ряд лучших романов Коллинза, в том числе «Женщина в белом», появился в журнале «Круглый год» и в других журналах Диккенса. Многие вещи Коллинза были им написаны совместно с Диккенсом, начиная с пьесы «Маяк», имевшей огромный успех; пролог к ней принадлежит перу Диккенса. Об этом говорит письмо Диккенса от 14 октября 1862 года. Узнав, что друг его плохо себя чувствует (Коллинз с самой юности был слабого здоровья и часто хворал), Диккенс с трогательной заботливостью предлагает приехать и помочь ему в работе.
Коллинз не раз принимал участие в театральных затеях Диккенса, ставил у него в доме пьесу для детей. В Париже он написал драму «Замерзшая глубина» («Frozen Deep»), в постановке которой участвовал и Диккенс. Сохранилась длинная программа первого спектакля, где среди участников значатся два мистера Чарлза Диккенса, отец и сын. По собственному признанию Диккенса, замысел «Повести о двух городах» зародился у него в то время, как он играл в этой пьесе. Таким образом, характерная для Коллинза напряженная драматическая коллизия нашла свое отражение и в творчестве Диккенса.
Начиная с 1860 года выходят из печати один за другим романы Уилки Коллинза. Они имеют успех не только среди широкой публики – у них появляются поклонники среди мастеров искусства, серьезные и постоянные читатели из среды ученых.
За «Женщиной в белом» (1860) – страшной историей о «незаконнорожденном» – последовали: «Без имени» (1862) – о последствиях «шотландского брака», первый вариант этой темы; «Армэдель» (1866) – о влиянии «наследственности» и «роковой женщины» на судьбу человека; «Лунный камень» (1866); «Муж и жена» (1870) – второй вариант темы о «шотландском браке»; «Бедная мисс Финч» (1872) – об успешной операции при слепоте, считавшейся безнадежною; «Новая Магдалина» (1873) – история проступка и раскаяния «падшей женщины», очень сильный и смелый вызов английскому лицемерию; «Закон и жена» (1875) – повесть о женщине, выступившей на защиту несправедливо обвиненного мужа, и ряд других романов, качество которых с годами заметно снижается, а форма становится все схематичней и безжизненней. После смерти Диккенса Уилки Коллинз все более и более обособляется от общества и замыкается в одиночестве. Умер Уилки Коллинз в Лондоне 23 сентября 1889 года.
При всей популярности романов Коллинза очень мало было написано о нем самом. Кроме десятка-другого маленьких заметок в словарях, читатель находит лишь несколько страниц о его творчестве в книге Суинберна .
Уилки Коллинза можно назвать основоположником детективного романа в Англии.
«Лунный камень» был знаком русскому дореволюционному читателю в двух переводах 80-х и 90-х годов. Эти старые переводы не точны, содержат сознательные искажения и значительные пропуски. В основу нашего перевода взят последний из них, вышедший в качестве приложения к журналу «Северное сияние» в 90-х годах прошлого века. Он был мною сличен с английским изданием «Лунного камня» Таухнитца «Wilkie Collins «The Moonstone» in two volumes. Bernard Tauchnitz (1868)», являющимся точной копией первого лондонского издания 1866 года. В результате пришлось его в корне переработать и восстановить около 80 пропущенных мест. Таким образом, читателю предлагается уже новый перевод, с сознательно сохраненной мной от прежнего лишь некоторой старомодностью синтаксиса, соответствующей английской речи 60-х годов прошлого века.
Мариэтта Шагинян
Лунный камень
Пролог
Штурм Серингапатама
Письмо из фамильного архива
Я пишу эти строки из Индии к моим родственникам в Англию, чтобы объяснить, почему я отказал в дружеском рукопожатии кузену моему, Джону Гернкастлю. Молчание мое по этому поводу было ложно истолковано членами нашего семейства, доброго мнения которых я не хочу лишиться. Прошу их отложить свои выводы до тех пор, покуда они не прочтут мой рассказ. Даю честное слово, что напишу строгую и безусловную истину.
Тайное разногласие между мной и моим кузеном возникло во время великого события, в котором участвовали мы оба, – штурма Серингапатама под командованием генерала Бэрда 4 мая 1799 года.
Для того чтобы обстоятельства были вполне понятны, я должен обратиться к периоду, предшествовавшему осаде, и к рассказам, ходившим в нашем лагере о драгоценных каменьях и грудах золота, хранившихся в серингапатамском дворце.
Один из самых невероятных рассказов относится к желтому алмазу – вещи, знаменитой в летописях Индии.
Уилки Коллинз
Лунный камень
Можно сказать с уверенностью: тот, кто возьмет эту книгу в руки и начнет читать, не отложит ее в сторону. Ее с увлечением читали сто с лишним лет назад, в 1868 году, когда она вышла в свет, ее увлеченно читают и сегодня. Автор позаботился об этом. Он талантлив и мастер в своей профессии, в создании интересного, более того - преинтересного чтения, сохраняющего это свойство, как бы не взирая на быстро текущее время.
Уилки Коллинз (1824–1889) родился в Лондоне, в семье известного художника-пейзажиста Уильяма Коллинза. Профессиональные занятия отца непосредственно коснулись детских и юношеских впечатлений Уилки, пробудив у него интерес к живописи, особенно к пейзажу. Он рано почувствовал влечение к творчеству, однако у него не появилось желания продолжить профессиональную деятельность отца. Его влекло к перу и бумаге, но прежде чем стать писателем, романистом и драматургом, ему пришлось попробовать свои силы в занятиях весьма далеких от литературы.
По окончании школы, выполняя волю отца, Уилки (он был старшим и послушным сыном) занялся коммерцией; в 1841 году поступил на службу к торговцам чаем. Торговое дело тяготило его, и он расстался с ним. В 1846 году он приступил к занятиям в Линкольн-Инне, в одной из четырех старинных лондонских корпораций юристов. Эти корпорации владели монопольным правом подготовки адвокатов и выдавали разрешение на занятие адвокатской практикой. Уилки Коллинз получил такое разрешение, но не воспользовался им, зато во многих своих романах использовал полученные в Линкольн-Инне обширные знания истории, теории и практики судопроизводства.
Первая книга Уилки Коллинза вышла в свет в 1848 году, это была двухтомная биография его отца. Спустя два года появился первый роман Коллинза - «Антонина, или Падение Рима», исторический роман, навеянный ранними впечатлениями от Италии, где он тринадцатилетним подростком вместе с родителями прожил полтора года, и чтением увлекательного романа Э. Булвер-Литтона «Последние дни Помпеи».
В начале пятидесятых годов Коллинз познакомился, затем подружился, а со временем породнился с Чарлзом Диккенсом: младший брат Уилки женился на младшей дочери Диккенса. Уилки Коллинза считают основоположником и образцовым представителем так называемой «сенсационной литературы», сформировавшейся в «школе Диккенса».
Размышляя о том, как увлечь читателя, каким способом возбудить и привлечь к печатной странице его воображение и внимание, Уилки Коллинз обозначил «два главных элемента притягательности всех рассказываемых историй». Они должны вызывать любопытство читателя и удовлетворять его потребность удивляться. Уилки Коллинз стремился учесть и умел учитывать психологию чтения, ее характерные и устойчивые свойства.
Завлекательности чтения способствует нечто загадочное, тайна, которая нуждается в раскрытии и сопротивляется ему. Но исключительная забота о занимательности повествования затрудняет задачу создания социально содержательных и психологически убедительных характеров, таит в себе опасность отвлечения от реальных проблем жизни.
Серьезная английская критика 60-70-х годов прошлого столетия, опираясь на обширный опыт и блестящие достижения социально-психологического романа, прежде всего романа, созданного Ч. Диккенсом и У. Теккереем, выступала против чрезмерного увлечения сюжетностью в защиту и поощрение характеров. Острособытийное повествование, даже исполненное с талантом, обычно наталкивалось на осуждение со стороны этой критики. Нередко примером порицания служил Уилки Коллинз, автор многочисленных сенсационных романов с захватывающей фабулой, самые значительные из них - «Женщина в белом» и «Лунный камень». Ни шумный успех этих романов, ни популярность Уилки Коллинза, ни его творческое содружество и личная дружба с Чарлзом Диккенсом не спасали его от болезненных уколов неотвязчивой критики. В ответ Коллинз спешил заверить и критику и читателей, что создание характеров он считает первейшей обязанностью. «В романе, - писал он в предисловии к «Женщине в белом», - возможно удачно вывести характеры, не рассказывая занимательной истории; однако невозможно удачно рассказать занимательную историю, не выводя характеры: их наличие, как факт реальности, является обязательным условием успешного повествования».
В 80-е годы в трактовке тех же проблем начинают звучать иные ноты. По первому впечатлению может показаться, что во мнении журнальной критики произошел радикальный поворот: только что она отстаивала приоритет характеров, теперь же свои надежды стала возлагать на сюжет. В защиту и прославление остросюжетного повествования выступили молодые авторитеты, среди них Роберт Льюис Стивенсон. «В наши дни англичане, - писал Стивенсон в 1882 году, - не знаю почему, склонны смотреть свысока на происшествие… Считается хорошим тоном писать романы вовсе бесфабульные или же с очень скучной фабулой».
Стоит приглядеться к суждениям Стивенсона, как станет ясным, что они отнюдь не напоминают колебание маятника: в них видно движение мысли, подталкиваемое новым литературным опытом, обстоятельствами времени и чувством традиции, пониманием ее значения для движения литературы во времени.
Роман приключений невозможен без напряженной и увлекательной фабулы, ее требует природа самого жанра. Стивенсон разносторонне обосновывает эту мысль, опираясь на психологию восприятия и классическую традицию, которая в английской литературе ведет начало от «Робинзона Крузо» Д. Дефо. Необычно звучит афоризм Стивенсона: «Драма - это поэзия поведения, роман приключений - поэзия обстоятельств». Интерес к «Робинзону Крузо», самому выдающемуся образцу этого жанра, развивает он свою мысль, «в огромной мере и у подавляющего числа читателей» вызывается и поддерживается не просто цепью «происшествий», но «очарованием обстоятельств».
На страницах «Лунного камня» многократно упоминается «Робинзон Крузо». С ним не расстается, о нем то и дело вспоминает Габриэль Беттередж, значительное лицо «Лунного камня», то лицо, которое открывает и закрывает его страницы. Вот начало его повествования о пропаже алмаза, называемого Лунный камень: «Раскройте первую часть «Робинзона Крузо» на странице сто двадцать девятой, и вы найдете следующие слова: «Теперь я вижу, хотя слишком поздно, как безрассудно предпринимать какое-нибудь дело, не рассчитав все его издержки и не рассудив, по нашим ли оно силам».
Слова разумные, суждение человека опытного, заслуживающее внимания и размышлений. Для Габриэля Беттереджа «Робинзон Крузо» - чудодейственная книга, дающая ответы на все проблемы бытия. Все остальные персонажи «Лунного камня» видят в пристрастии Беттереджа к «Робинзону Крузо» забавную и милую причуду. Этого и хотел автор «Лунного камня», для него необычная причуда старика Беттереджа - способ оживления его образа. А для самого Коллинза «Робинзон Крузо» тоже книга чудодейственная, такая простая и ясная и вместе с тем обладающая необычайной силой притягательности. Для него эта книга - и отдельный урок, и целая школа. И возбуждающая воображение «поэзия обстоятельств», и неувядающее занимательное чтение. Но «Лунный камень» не роман приключений, это первый английский детективный роман.
Незадолго перед смертью, в 1892 году, Стивенсон опубликовал роман «Потерпевшие кораблекрушение». Это произведение остросюжетное, с тайной и таинственными уликами, в нем действует сыщик-любитель. Это роман приключенческий, но уже с жанровыми чертами романа детективного. В эпилоге «Потерпевших кораблекрушение» Стивенсон рассуждает о жанре «полицейского», или детективного, романа. Он пишет, что этот роман и привлекал его и отталкивал. «Привлекала возможность заинтриговать читателя, а также те трудности, которые надо преодолеть, чтобы достичь этой цели. Отталкивала же… неотъемлемая от него лживость и «поверхностность». Преодоление трудностей сводится к тому, чтобы создать занимательную фабулу, сосредоточить внимание читателя на «скрытых уликах», заставить его следить за ходом раскрытия тайны. В заключение своих рассуждений о том, как он решил выйти из затруднения, сочетав в остросюжетном романе занимательность с действительной жизнью, сделав тайну «жизненно правдоподобной», Стивенсон вспоминает о Диккенсе: «Ведь к этому приему прибегал в своих поздних романах Чарлз Диккенс, хотя, конечно, результаты, которых он достигал с его помощью, увы, сильно отличаются от того, что удалось добиться нам».
Чарлз Диккенс - великая литературная традиция, современная Стивенсону. Уилки Коллинз вышел из школы Чарлза Диккенса, пробивая свой путь. Сам великий Диккенс присматривался к исканиям младших литературных собратьев, поощрял их достижения и учитывал их опыт.
Я пишу эти строки в Индии и адресую их моим родным в Англии. Цель записок – объяснить причину, заставившую меня отказать в дружеском пожатии руки моему кузену Джону Гернкастлю. Молчание, хранимое мной до сих пор по этому поводу, было превратно истолковано членами моего семейства, доброго мнения которых я лишаться не желаю. Прошу их не принимать окончательного решения, пока они не прочтут мой рассказ.
Разногласие между мной и моим кузеном возникло во время великого события, в котором участвовали мы оба, – штурма Серингапатама под предводительством генерала Бэрда 4 мая 1799 года. Чтобы внести ясность, я должен обратиться к периоду, предшествовавшему осаде, и поведать о тех рассказах, что бытовали в нашем лагере.
Один из самых невероятных рассказов повествует о желтом алмазе. Самое старинное из известных преданий говорит, что этот камень украшал чело четырехрукого индийского бога Луны. Отчасти из-за своего необычного цвета, отчасти из-за суеверий, связанных с тем, что в полнолуние он блестит ярче, а с убылью луны, наоборот, тускнеет, он и получил название, под которым до сих пор известен в Индии, – Лунного камня.
Приключения желтого алмаза начинаются с одиннадцатого столетия христианской эры. В ту эпоху магометанский завоеватель Махмуд Газни, ворвавшись в Индию, захватил священный город Сомнаут и ограбил знаменитый храм, несколько столетий привлекавший индустанских богомольцев и считавшийся чудом Востока.
Из всех божеств, которым поклонялись в этом храме, только бога Луны не коснулись варварские деяния магометанских победителей. Под охраной трех браминов неприкосновенного идола с желтым алмазом во лбу под покровом ночи перевезли в Бенарес. Там, в новом капище – в зале, украшенном драгоценными камнями, увенчанном золотыми колоннами, и поместили бога Луны, и он вновь стал предметом поклонения. В ту же ночь Вишну-зиждитель явился трем браминам во сне. Божество велело им охранять Лунный камень денно и нощно до скончания века и предрекло большое несчастье не только тому, кто дерзнет наложить руку на священный камень, но и всем происходящим из его рода. Брамины велели записать это предсказание на вратах святилища золотыми буквами и подчинились воле Вишну-зиждителя.
Один век сменялся другим, а все преемники трех браминов из поколения в поколение продолжали хранить Лунный камень, пока в начале восемнадцатого столетия христианской эры не воцарился монгольский император Аурангзеб. По его приказанию храмы почитателей Брамы снова стали разорять и грабить. Осквернив капище четтырехрукого бога умерщвлением священных животных, один из военачальников Аурангзеба похитил Лунный камень.
Оказавшись не в состоянии вернуть потерянное сокровище, три жреца-хранителя принялись неустанно следить за злодеем. Одно поколение сменяло другое, воин, совершивший святотатство, давно уже погиб страшной смертью, но Лунный камень продолжал переходить от одного магометанина к другому, принося с собой проклятие. Преемники трех жрецов-хранителей наблюдали за этими перемещениями драгоценного алмаза, терпеливо дожидаясь того дня, когда воля Вишну-зиждителя возвратит им его. Так, камень достался Типпу, серингапатамскому султану, который, сделав из него украшение для рукоятки своего кинжала, поместил его среди сокровищ оружейной палаты. Даже тогда, в самом дворце султана, три жреца-хранителя тайно продолжали оберегать его. В числе служителей Типпу были три иностранца, завоевавшие доверие своего властелина тем, что перешли, быть может с умыслом, в магометанскую веру. По слухам, это и были жрецы.
Вот такая фантастическая история ходила по нашему лагерю. Она не произвела серьезного впечатления ни на кого из нас, за исключением моего кузена: любовь ко всему чудесному заставила его поверить этой легенде. В ночь перед штурмом Серингапатама он рассердился на меня и на остальных за то, что мы назвали историю басней. Возник глупейший спор, и Гернкастль со свойственной ему хвастливостью объявил, что мы увидим алмаз на его пальце, если английская армия возьмет Серингапатам. Громкий хохот встретил его слова, и все мы подумали, что этим дело и кончится.
Теперь давайте перенесемся в день осады. Нас с кузеном разлучили в самом начале штурма. Я не видел его ни когда мы переправлялись через реку, ни когда перешли через ров, ни когда водружали английское знамя на завоеванных территориях. Только в сумерках, когда город уже был наш и генерал Бэрд обнаружил труп Типпу под кучей убитых тел, я встретился с Гернкастлем.
Нас обоих прикомандировали к отряду, посланному по приказанию генерала остановить грабеж и беспорядки, последовавшие за нашей победой. Я встретился с кузеном на дворе перед кладовыми и мог ясно видеть, что горячий нрав Гернкастля доведен до высшей степени раздражения страшной резней, через которую мы прошли. По моему мнению, он на тот момент был неспособен исполнять вверенную ему обязанность.
В кладовых царил хаос и суматоха, но насилия я не видел. Тщетно пытаясь навести порядок, я вдруг услышал страшный вой на другой стороне двора и тотчас побежал на эти крики. Я подошел к открытой двери и увидел лежащие на пороге тела двух мертвых индусов (по их одежде я узнал, что это дворцовые офицеры).
Крик, раздавшийся изнутри, заставил меня поспешить в комнату, которая оказалась оружейной палатой. Третий индус, смертельно раненный, падал к ногам человека, стоявшего ко мне спиной. Он обернулся как раз в ту минуту, когда я входил. Это оказался мой кузен. Джон держал в одной руке факел, а в другой – обагренный кровью кинжал. Камень, вделанный в его рукоятку, сверкнул, как огненная искра, когда он повернулся ко мне. Умирающий индус упал на колени и, указывая на кинжал в руках Гернкастля, сказал на своем родном языке:
– Лунный камень отомстит тебе и твоим потомкам!
Прежде чем я успел что-либо сделать, солдаты, последовавшие за мной через двор, вбежали в комнату. Мой кузен как сумасшедший бросился к ним на встречу.
– Очистите комнату! – закричал он мне. – И поставьте у дверей караул!
Солдаты отступили, когда он кинулся на них с факелом и кинжалом. Я поставил у дверей двух часовых, на которых мог положиться, и ушел.
Рано утром грабеж еще продолжался, и генерал Бэрд под барабанный бой публично заявил, что любой вор, пойманный на месте преступления, кто бы он ни был, будет повешен. В толпе, слушавшей эту прокламацию, я опять встретил Гернкастля. Он, по обыкновению, протянул мне руку и проговорил:
– Здравствуйте.
Я не решился подать ему руки.
– Скажите мне прежде, – произнес я, – из-за чего умер индус там, в оружейной палате, и что значили его последние слова, когда он указывал на кинжал в вашей руке?
– Индус умер, я полагаю, от смертельной раны, – ответил Гернкастль. – А о том, что значили его последние слова, мне известно так же мало, как и вам.
Я пристально посмотрел на него и спросил:
– Вы больше ничего не хотите мне рассказать?
– Нет, – прозвучало в ответ.
Я повернулся к нему спиной, и с тех пор мы больше не говорили друг с другом.
Я прошу заметить, что все написанное здесь о моем кузене предназначено только для родных. Гернкастль не сказал ничего такого, что давало бы мне повод для разговора с нашим полковым командиром. Джона не раз дразнили алмазом те, кто помнил о его горячей вспышке перед штурмом; очевидно, что воспоминаний об обстоятельствах, при которых я застал его в оружейной палате, было достаточно, чтобы заставить его молчать. Ходят слухи, что он намерен перейти в другой полк – вероятно, для того, чтобы расстаться со мной.
Я не могу ни в чем обвинять Гернкастля, потому что у меня нет никаких улик, кроме косвенных. Я не только не могу доказать, что он убил двух индусов, стоявших у дверей, я не могу даже утверждать, что он убил третьего, потому что не видел этого собственными глазами. Пусть наши родственники сами составят об этом мнение и решат, обоснованно мое отвращение к этому человеку или нет.
