КАК МЫ ХОДИЛИ В ТЕАТР
Могло бы быть лучше, чем есть, но ничего, и на том спасибо, - сказала мама о нашем будущем и добавила: - У нас есть два билета, мы с тобой пойдем в театр.
Мне уже исполнилось восемь лет, но в театре я еще никогда не была. Я ходила в школу, кроме литовского знала русский и польский и только один раз видела во сне мертвого дедушку. Не открывая глаз, он сказал мне какое-то очень важное слово, но я его забыла, как только проснулась.
После школы мы с мамой по снегу пошли к реке. Это было подготовкой к театру. Пока мы дошли до симпатичного деревянного домика на берегу, ноги у меня совсем промокли. Здесь была баня. Мама сказала, что когда-то давно здесь бывал русский царь Петр Великий. Теперь посреди комнаты стоял деревянный стол, на нем блюдо с колбасой и огурцами, сыр и бутылка «Жумбровки». Мама выпила две стопки водки, заела кусочком сыра и сказала:
Потом разделась и, в чем мать родила, прошла в баню. Я сидела возле окна и смотрела на замерзшую реку. «Жумбровку» я не пью, она воняет, а сыр был какой-то противный.
Вдруг я увидела, что из второй двери, ведущей из бани прямо к реке, повалил пар. Окутанные этим паром голые мужчины и женщины побежали к деревянной лесенке, ведущей в воду. Я с трудом узнала маму. Она безуспешно пыталась прикрыть свою наготу деревянной скамеечкой, которой потом разбила лед, и бухнулась в эту прорубь. Поднялось облачко пара. Довольно быстро после этого она вернулась в комнату с деревянным столом, где я ждала ее. Она была в халате, раскрасневшаяся, теперь, одетую, я узнала ее сразу. Подойдя к столу, она, не садясь, опрокинула еще две стопки водки. Потом мы собрались и пошли домой.
Дома было тепло, и мама заснула. Спала она долго. В конце концов пришла тетка и, так как было ясно, что от мамы сегодня толку не будет, одела меня и повела в театр. Я смотрела во все глаза. На всех своих трех языках.
Мы вошли в просторное помещение, где стояли скамейки, вроде как у меня в школе, только красивые. По центру был оставлен широкий проход. Я еле успевала вертеть головой по сторонам.
Сегодня показывают спектакль о жизни в деревне, - сказала тетка, и мы уселись.
Тут поднялся занавес, и я увидела деревянный стол, на котором стояла миска с огурцами, сыр и колбаса, а посредине бутылка «Жумбровки». Правда, я не могла разобрать, как она пахла, потому что то, куда мы смотрели (тетка сказала, что это называется «сцена» и что смотреть надо именно туда), было покрыто чем-то вроде дощатого пола, его недавно вымыли, и поэтому пахло мокрыми еловыми досками. По сторонам зала были очень красивые колонны. Оглядевшись вокруг, я увидела балкон. Когда-то он был позолоченным. Но все вместе никак не соответствовало друг другу и выглядело как корова под седлом.
Это что, церковь? - спросила я тетку тихо.
Раньше была церковь, теперь театр.
Тут на сцену вышли крестьянки и крестьяне, наряженные, как на ярмарку; к ним в гости из города приехали гости, трое, все в черном. Одна женщина и один молодой человек. Третий гость был неопределенного возраста и пола.
Только они появились, как тетка прошептала:
Сейчас что-то будет!
Где? - спросила я, но тут со скамьи у нас за спиной кто-то протянул нам две свечи и коробок спичек.
Как - где? - продолжила тетка, беря свечи. - Видишь, на наших скамейках сидят только женщины, а там, за проходом, справа, одни мужчины. Как в церкви. Женская и мужская половина.
И что? - спросила я.
Я заметила только, что у некоторых женщин лица были старее их задниц, а у других, наоборот, задницы выглядели старее, чем лица. Но я ничего не сказала, чтобы не получить подзатыльник.
Тут вдруг на сцену вышла девушка, похоже что она была главным действующим лицом. Ей было около двадцати лет, на ней были очень красивая узкая синяя юбка, белая блузка с открытым воротом, у нее были сильно загорелые, почти красные, руки и шея. К тому же щеки ее были здорово нарумянены, а на голове длиннющая желтая коса и кудряшки надо лбом. Она была похожа на мою куклу Клару. Всех, кто ходил по влажным доскам, она просто очаровала, особенно молодого человека в черном костюме, который приехал из города. Она что-то спросила у него, люди вокруг нас начали зажигать свечи. Сначала в женской половине, потом и в мужской. Мы с теткой тоже зажгли.
Вся церковь - или театр, не знаю, что это было, - от этого озарилась. Те, что были на досках, продолжали свою историю, мы молчали, и тут к ним на доски поднялся ксендз. Он был в черном, только вокруг шеи белел воротничок. Поднял руки, потом перекрестился, перекрестил нас, сидевших на скамейках, и начал проповедь: сказал, что те, кто приходит в церковь, как мы сейчас, получат в награду Царство Небесное…
Пока он проповедовал, актеры на сцене, рядом с ним, продолжали разыгрывать свою хорошо отрепетированную историю (так сказала тетка), притворяясь, что не замечают ксендза, так же, впрочем, как и он делал вид, что театра в церкви нет. В этот момент сидевшая рядом с нами женщина (тоже с зажженной свечой) обратилась к тетке:
Вы слышите, кто-то свистит?
Господи, и это в театре!
В каком театре?! В церкви! Коммунисты превратили церковь в театр! - отрезала женщина. Потом добавила: - Это же ваша девочка свистит!
Тетка, убедившись, что посвистываю действительно я, достала конфету и сунула мне в рот. Хочешь не хочешь, пришлось перестать свистеть. Я сосала конфету и смотрела на сцену. Румяная молодка протянула молодому человеку из города бумажный цветок, ксендз продолжал проповедь, а остальные - деревенские и городские вместе - ели колбасу и пили водку…
Что было дальше, не знаю. Я заснула. Ни те, что в церкви, ни те, что на сцене, и думать не думали о том, что ребенку нужно поспать. Тетка потом рассказывала, что вынесла меня на руках. Она несла меня домой по снегу, а я спала с конфетой во рту. Это было чем-то вроде обещания лучшей жизни. Которое быстро таяло.
Эдмундо Портильо Круз (АРГЕНТИНА)
У драматурга из Аргентины, писавшего на испанском языке, удивительная судьба. Родился он в Мендосе, образование получил в Буэнос-Айресе и Саламанке, в Испании. Там же, в Испании, начал публиковать свои первые драмы: «Женщина, которая так и не приехала», «Большие поля шляпы». И вдруг все изменилось. Пришло время сказать «да» или «нет». Портильо Круз заболел и вернулся в Аргентину. Время от времени он назывался кем-то другим и писал в такие периоды как тот, другой. Как некий Франциско Мор. Неизвестно, действительно ли эти книги рассказов писал Франциско Мор или все-таки сам Круз. Неизвестно, были ли это разные люди или один человек. Новые сборники рассказов «В защиту ночной жизни» и «Посиделки вдвоем» вышли под фамилией Круз. Под этой же фамилией - Э. П. Круз - были опубликованы и переводы на испанский язык античных поэтов Вергилия, Катулла и Овидия. Здесь мы публикуем один из рассказов сборника «Ночь, когда мы умерли».
Мы пошли в театр.
Мы шли парами, и всюду были лужи, лужи, лужи, потому что только что прошёл дождь. И мы прыгали через лужи. Мои новые синие колготки и мои новые красные туфли стали все в чёрных брызгах.
И Люськины колготки и туфли тоже!
А Сима Коростылева разбежалась и прыгнула в самую середину лужи, и весь подол нового зелёного платья стал у нее чёрный! Сима стала его выжимать, и платье стало как мочалка, всё мятое и мокрое внизу. И Валька решила ей помочь и стала платье разглаживать руками, и от этого на Симином платье образовались какие-то серые полосы, и Сима очень расстроилась.
Но мы сказали ей:
И Сима перестала обращать внимание и снова стала прыгать через лужи.
И всё наше звено прыгало — и Павлик, и Валька, и Бураков. Но лучше всех, конечно, прыгал Коля Лыков. Брюки у него были мокрые до колен, ботинки совершенно промокли, но он не унывал.
Да и смешно было унывать от таких пустяков!
Вся улица была мокрая и блестела от солнца.
Над лужами поднимался пар.
Воробьи трещали на ветках.
Красивые дома, все как новенькие, только что выкрашенные в жёлтый, светло-зелёный и розовый цвет, глядели на нас чистыми весенними окнами.
Они радостно показывали нам свои чёрные резные балкончики, свои белые лепные украшения, свои колонночки между окнами, свои разноцветные плиточки под крышами, своих вылепленных над подъездами весёлых танцующих тётенек в длинных одеждах и серьёзных печальных дяденек с маленькими рожками в кудрявых волосах.
Все дома были такие красивые!
Такие старинные!
Такие не похожие один на другой!
И это был Центр. Центр Москвы. Садовая улица. И мы шли в кукольный театр. Шли от самого метро! Пешком! И прыгали через лужи! Как я люблю Москву! Мне даже страшно, как я ее люблю! Мне даже плакать хочется, как я ее люблю! У меня всё в животе сжимается, когда я смотрю на эти старинные дома, и как люди куда-то бегут, бегут, и как несутся машины, и как солнце сверкает в окнах высоченных домов, и машины визжат, и орут на деревьях воробьи.
И вот позади все лужи — восемь больших, десять средних и двадцать две маленьких, — и мы у театра.
А дальше мы были в театре и смотрели спектакль. Интересный спектакль. Два часа смотрели, даже устали. И на обратном пути все уже торопились домой и не захотели идти пешком, как я ни просила, и мы сели в автобус и до самого метро ехали в автобусе.
В пятницу у нас в классе был необычный день, потому что три последних урока отменили из-за намеченного похода в театр. За несколько дней до этого учительница предупредила нас, что спектакль, который мы увидим, называется «Пигмалион». Она рассказала нам древнегреческий миф о легендарном скульпторе, влюбившемся в созданную им статую Галатею. Сила любви Пигмалиона была так велика, что статуя ожила.
Драматический театр встретил нас приглушенным гулом собирающихся зрителей, ярким светом многоламповых люстр и ощущением праздника. С волнением ожидали мы начала действия. Спектакль оказался очень поучительным. В роли Пигмалиона перед нами предстал ученый-лингвист, который за месяц обещал превратить бедную девушку цветочницу в светскую даму. Его задумка удалась, однако, будучи грубым и самоуверенным, он не испытывал никакой привязанности к своему «творению», не ощущал ответственности за коренные изменения в жизни девушки. Спектакль показал, как важно быть серьезным и неравнодушным при совершении важных поступков, особенно если они касаются судеб других людей.
Нам всем очень понравился поход в театр. Мне бы хотелось чаще бывать здесь и видеть постановки всех жанров. Еще я удивлялся, неужели можно так замечательно играть-совсем как в жизни. Этот таинственный и завораживающий мир высокого искусства никого не сможет оставить равнодушным.
Сочинение Поход в театр
В нашей большой стране много театров и музеев. А Если вы хотите посетить театр, вам конечно же придется купить билет. Ну и вот вы купили билет. Вы проходите главный вход и идете к гардеробу. Вообще, по законам этики, в театр лучше ходить в классической одежде. Ну например мне в детстве родители говорили сменную обувь брать). Ну и потом вы идете к залу. Здесь ряды сидений. Вы можете видеть партер около сцены. По обе стороны партера находятся ложи.
Бельэтаж выше партера. Балконы выше бельэтажа. В зале прекрасная люстра.
Ну например я сам любитель театра. Я предпочитаю посещать драматический театр ну это кому как. Так как я люблю сидеть в партере, я стараюсь купить билет заранее. Обычно я просматриваю афишу перед тем, как идти в театры. Думаю что все так делают. Два месяца назад я видел «Три сестры» Чехова в Московском театре искусств. Постановка была великолепной и актерская игра была очень талантливо сыграно. В главной роли была Татьяна Доронина. Она мне нравится эта актриса она очень талантлива и очень красиво играет свою роль. Когда занавес поднялся мы увидели красивые декорации и зрители начали аплодировать. Это была буря аплодисментов. По дороге домой мы обсуждали постановку. Обычно я хожу в театр с друзьями или же с родственниками!
– Могло бы быть лучше, чем есть, но ничего, и на том спасибо, – сказала мама о нашем будущем и добавила: – У нас есть два билета, мы с тобой пойдем в театр.
Мне уже исполнилось восемь лет, но в театре я еще никогда не была. Я ходила в школу, кроме литовского знала русский и польский и только один раз видела во сне мертвого дедушку. Не открывая глаз, он сказал мне какое-то очень важное слово, но я его забыла, как только проснулась.
После школы мы с мамой по снегу пошли к реке. Это было подготовкой к театру. Пока мы дошли до симпатичного деревянного домика на берегу, ноги у меня совсем промокли. Здесь была баня. Мама сказала, что когда-то давно здесь бывал русский царь Петр Великий. Теперь посреди комнаты стоял деревянный стол, на нем блюдо с колбасой и огурцами, сыр и бутылка «Жубрувки». Мама выпила две стопки водки, заела кусочком сыра и сказала:
Потом разделась и в чем мать родила прошла в баню. Я сидела возле окна и смотрела на замерзшую реку. «Жубрувку» я не пью, она воняет, а сыр был какой-то противный.
Вдруг я увидела, что из второй двери, ведущей из бани прямо к реке, повалил пар. Окутанные этим паром голые мужчины и женщины побежали к деревянной лесенке, ведущей в воду. Я с трудом узнала маму. Она безуспешно пыталась прикрыть свою наготу деревянной скамеечкой, которой потом разбила лед, и бухнулась в эту прорубь. Поднялось облачко пара. Довольно быстро после этого она вернулась в комнату с деревянным столом, где я ждала ее. Она была в халате, раскрасневшаяся, теперь, одетую, я узнала ее сразу. Подойдя к столу, она, не садясь, опрокинула еще две стопки водки. Потом мы собрались и пошли домой.
Дома было тепло, и мама заснула. Спала она долго. В конце концов пришла тетка и, так как было ясно, что от мамы сегодня толку не будет, одела меня и повела в театр. Я смотрела во все глаза. На всех своих трех языках.
Мы вошли в просторное помещение, где стояли скамейки, вроде как у меня в школе, только красивые. По центру был оставлен широкий проход. Я еле успевала вертеть головой по сторонам.
– Сегодня показывают спектакль о жизни в деревне, – сказала тетка, и мы уселись.
Тут поднялся занавес, и я увидела деревянный стол, на котором стояла миска с огурцами, сыр и колбаса, а посредине бутылка «Жубрувки». Правда, я не могла разобрать, как она пахла, потому что то, куда мы смотрели (тетка сказала, что это называется «сцена» и что смотреть надо именно туда), было покрыто чем-то вроде дощатого пола, его недавно вымыли, и поэтому пахло мокрыми еловыми досками. По сторонам зала были очень красивые колонны. Оглядевшись вокруг, я увидела балкон. Когда-то он был позолоченным. Но все вместе никак не соответствовало друг другу и выглядело как корова под седлом.
– Это что, церковь? – спросила я тетку тихо.
– Раньше была церковь, теперь театр.
Тут на сцену вышли крестьянки и крестьяне, наряженные, как на ярмарку; к ним в гости из города приехали гости, трое, все в черном. Одна женщина и один молодой человек. Третий гость был неопределенного возраста и пола.
Только они появились, как тетка прошептала:
– Сейчас что-то будет!
– Где? – спросила я, но тут со скамьи у нас за спиной кто-то протянул нам две свечи и коробок спичек.
– Как – где? – продолжила тетка, беря свечи. – Видишь, на наших скамейках сидят только женщины, а там, за проходом, справа, одни мужчины. Как в церкви. Женская и мужская половина.
– И что? – спросила я.
Я заметила только, что у некоторых женщин лица были старее их задниц, а у других, наоборот, задницы выглядели старее, чем лица. Но я ничего не сказала, чтобы не получить подзатыльник.
Тут вдруг на сцену вышла девушка, похоже, что она была главным действующим лицом. Ей было около двадцати лет, на ней были очень красивая узкая синяя юбка, белая блузка с открытым воротом, у нее были сильно загорелые, почти красные, руки и шея. К тому же щеки ее были здорово нарумянены, а на голове длиннющая желтая коса и кудряшки надо лбом. Она была похожа на мою куклу Клару. Всех, кто ходил по влажным доскам, она просто очаровала, особенно молодого человека в черном костюме, который приехал из города. Она что-то спросила у него, люди вокруг нас начали зажигать свечи. Сначала в женской половине, потом и в мужской. Мы с теткой тоже зажгли.
Вся церковь – или театр, не знаю, что это было, – от этого озарилась. Те, что были на досках, продолжали свою историю, мы молчали, и тут к ним на доски поднялся ксендз. Он был в черном, только вокруг шеи белел воротничок. Поднял руки, потом перекрестился, перекрестил нас, сидевших на скамейках, и начал проповедь: сказал, что те, кто приходит в церковь, как мы сейчас, получат в награду Царство Небесное…
Пока он проповедовал, актеры на сцене, рядом с ним, продолжали разыгрывать свою хорошо отрепетированную историю (так сказала тетка), притворяясь, что не замечают ксендза, так же, впрочем, как и он делал вид, что театра в церкви нет. В этот момент сидевшая рядом с нами женщина (тоже с зажженной свечой) обратилась к тетке:
– Вы слышите, кто-то свистит?
– Господи, и это в театре!
– В каком театре?! В церкви! Коммунисты превратили церковь в театр! – отрезала женщина. Потом добавила: – Это же ваша девочка свистит!
Тетка, убедившись, что посвистываю действительно я, достала конфету и сунула мне в рот. Хочешь не хочешь, пришлось перестать свистеть. Я сосала конфету и смотрела на сцену. Румяная молодка протянула молодому человеку из города бумажный цветок, ксендз продолжал проповедь, а остальные – деревенские и городские вместе – ели колбасу и пили водку…
Что было дальше, не знаю. Я заснула. Ни те, что в церкви, ни те, что на сцене, и думать не думали о том, что ребенку нужно поспать. Тетка потом рассказывала, что вынесла меня на руках. Она несла меня домой по снегу, а я спала с конфетой во рту. Это было чем-то вроде обещания лучшей жизни. Которое быстро таяло.
Каждый из нас хоть раз в жизни говорил «Я люблю тебя» или слышал от партнёра вопрос «Ты меня любишь?» А что такое любовь? В чём она проявляется? Что значит по-настоящему любить другого человека? Читайте об этом в нашей статье.
1. Любить - это не мешать другому расти.
Любящий не предложит тебе кусочек торта, если ты на диете. Он не добавит сахар в твой чай, если у тебя повышен сахар в крови. И не предложит выпить, если ты решил жить трезвым. Равно как он не потребует от тебя соответствовать его картине мира: не пить, если он решил не пить, и жить так, как хочет он.
2. Любить - это не играть в «игры разума».
Любящий не обвиняет тебя и не манипулирует тобой. Он не говорит: «Этого не было», если ты ясно видел, что, да, это было. Он не называет тебя сумасшедшим, если ты отказываешься соглашаться с его ложью.
3. Любить - это не воевать.
Любящий не подкрепляет свои аргументы личными выпадами. Он не наступает тебе на горло и не ведет тебя к гибели. Он ищет решение и готов на компромисс. Он не стремится к победе любой ценой.
4. Любить - это не быть эгоистом.
Любящий не думает, что мир крутится вокруг него. Он берет и дает, а не только берет, берет и берет. Он не всегда может распознать, но, по крайней мере, слышит, что ты устал, болен, расстроен или недоволен. Любящий способен сопереживать и сочувствовать. Он может протянуть руку и подставить плечо. С ним комфортно. Любящий не делает все, что захочет, не считаясь с другими. Он уважает твое время и энергию. Он умеет делиться.
5. Любить - это не контролировать.
Один из первых признаков потенциального домашнего насилия является стремление партнера контролировать каждый твой шаг: кому ты звонишь, куда ты идешь, на кого ты смотришь, что ты делаешь. Любящий не делает этого. Он не проверяет твой телефон не смотрит на спидометр, прикидывая, где ты был. Он не говорит тебе, что ты должен думать, носить или говорить. Он не говорит тебе, что ты должен чувствовать.
6. Любить - это уважать.
Любящий не навешивает на тебя ярлыки и не унижает перед другими. Он не разрушает тебя и не стыдит прилюдно. Любящий уважает твои границы, уважает твое время, уважает твои идеи, уважает твои эмоции, уважает тебя.
7. Любить - это работать над построением доверия.
Любящий не обманывает, не врет тебе постоянно. Он не подвергает тебя допросам о том, где ты был и что делал каждую минуту этого дня. Он не конфликтует с твоими друзьям. Он не флиртует с другими. Любящий не стремится скрывать или недоговаривать.
8. Любить - это создавать пространство.
Любящий дает тебе и себе возможность иметь личное пространство. Пары не должны быть приклеены друг к другу 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Иногда нужно увеличивать дистанцию. Каждому нужно личное время. Время, чтобы побыть со своими друзьями. Время, чтобы пойти в гости. Время, чтобы предаться своим увлечениям, которые партнер может не разделять.
9. Любить - это слушать.
Любящий слушает тебя, даже если ты не говоришь чего-то важного. Он просто слушает. У него нет готовых решений, и он не знает всех ответов. Но у него есть терпение и желание слушать.
10. Любовь - это НИКОГДА не быть жестоким.
Этот пункт не нуждается в пояснениях.
