Педагогическая поэма
Здравствуйте!
Извините за безумное обращение, но я обращаюсь сразу ко всей редакции «КМ», а в Вашем лице, может быть, и ко всей аудитории, читающей Вашу великолепную газету.
Являюсь вашим давним и регулярным читателем и очень благодарен вам за то, что вы есть на свете с Вашим очень нужным издание.
У меня есть небольшой опыт общения с аналогичной редакцией – мои письма были напечатаны в газете «М-р Х», но честно говоря, ваша газета вызывает гораздо больший интерес. Дело в том, что я являюсь давним и убежденным поклонником садомазохизма, а точнее, самой классической, самой интересной, импульсивной и эмоциональной его формы – флагелляции. Тема флагелляции стал для меня не только увлечением, привлекающей своей пикантностью новизной, но превратилось в своего рода жизненный интерес, в хобби души и тела. Этому увлечению я не изменяю уже много лет и располагаю довольно приличным количеством информации, которая, в свою очередь, дает богатую пищу для размышлений и умозаключений, которых так же накопил бы приличное количество.
В сборе материалов на тему порки я не зацикливаюсь только на ее эротическом аспекте в самом распространенном вопросе: «Порка молодой девушки мужчиной ради чисто сексуального наслаждения».
Я собираю материалы по следующим аспектам флагелпяции:
1. Сексуально-эроитческий. Это порка для придания ощущений, новизны, пикантности в сексуальных взаимоотношениях. Это имеет огромное количество таких разнообразных форм и способов, что если перечислять, то этому надо посвятить отдельное письмо.
2. Педагогический аспект. Известный вопрос: «Порки детей – за и против», пороть или не пороть. Нельзя дать однозначный ответ, есть масса условностей и условий, которые в совокупности предопределяют правильность выбора. Но лично мое мнение однозначно – пороть! Приводить аргументы в пользу этого решения, высказывать свои мысли и обосновывать выводы тоже не буду – это получится целая статья.
3. Физический или физиологический аспект. Вкратце поясню свою позицию: порка безусловно является очень действенным и эффектным массажем и кроверазгоняющим средством. Следствие – укрепление мышечной системы (в какой-то степени – формирование фигуры, особенно у девушек), лечение кое-каких недугов (старинный русский народный метод), например импотенции, женских болезней и т.п. Здесь будет уместно сказать, что в процессе порки человек испытывает бездну острых физических и эмоциональных ощущений, что в свою очередь является бесспорным стимулятором развития (особенно у девушек) чувственности и эмоциональности, что мы, мужчины, так ценим в женщинах.
4. Порка – небольшой, но ярко выраженный элемент культуры у многих народов. Вы удивлены? Тогда давайте обратимся к истории. Например, Древняя Эллада. В Спарте, воспитывая воинов и просто мужчин, мальчиков регулярно пороли. Девочек и девушек, впрочем, не меньше. Во многих городах, в один из религиозных праздников приносили «жертву». Жертвоприношение – порка самой красивой юной девушки и самого красивого и сильного юноши на алтаре одной из богинь. Например публичная порка достигших совершеннолетия юношей и девушек на алтаре богини Артемиды. Данный аспект широко перекликается с эротическим и тем не менее...
5. Хочу выделить еще один аспект, который меня интересует. Он являет собой нечто среднее между эротикой и педагогикой, но я этот аспект выделяю отдельно. Это – классическая супружеская порка. Считаю, что при взаимном согласии, доверии и любви, сглаживание ссоры и выход из конфликтных ситуаций не путем ругани, оскорблений, обид (потом – довольно долго примирение), а с помощью старинного традиционного способа – ее величества Розги. Вариантов, способов, форм, стилей супружеской порки тоже огромное количество, перечислять не буду. Главное – цель, которой необходимо достигнуть, душевные ощущения перед любимым человеком, выплеск отрицательных эмоций, все это переходящее в эротическую фазу, а не ругань и битье посуды. По-моему, в данной ситуации, порка – неплохой вариант, альтернатива!?
Вот, вкратце, я вам изложил свою позицию, если так можно выразится, направления моего интереса, которое подогревает ваше издание – «КМ»!
Мне 33 года, офицер. Пишу эротические рассказы и очерки на тему флагеляции. Мои рассказы и очерки отчасти плод моих фантазий, отчасти – не выдуманные истории, услышанные, подслушанные или прочитанные, дофантазированные и обработанные.
Выставляю на ваш суд один из моих «шедевров»!
Вагон то и дело вздрагивал на стыках и метался из стороны в сторону на стрелках. Скорый поезд «Северная Пальмира» Адлер-Петербург уносил загорелых, утомленных черноморским солнцем отпускников все дальше от одного моря к другому. Володька, 25-летний, разбитной холостяк из Питера возвращался после трех недель бурного, насыщенного морем, солнцем, вином и любовными приключениями отдыха не турбазе в Кудепсте, домой – в Северную столицу.
Время было позднее и пассажиры вагона, напившись чая, начинали потихоньку угомоняться. Володенька продрых весь день и спать, невзирая на приближающуюся ночь, уже не хотелось. Он так и лежал на верхней полке с закрытыми глазами, пытаясь уснуть. Постепенно его внимание начал привлекать разговор двух его попутчиц, которые сидели за столиком и в полумраке светильника о чем-то беседовали.
Одну из них звали Светлана. Это была женщина 28-30 лет, судя по всему, не замужняя, разведенная, которая со своей 8-летней дочерью, мирно сопевшей на нижней полке за спиной матери, возвращалась из санатория в город Тулу. Ее собеседницей была темноволосая, широкобедрая, с узкой талией, великолепной грудью и потрясающе красивыми ногами женщина лет 38-40. Вначале женщины болтали о всякой ерунде. Постепенно разговор коснулся проблем педагогики и воспитания детей.
Светлана, как бы между прочим посетовала, что дочь растет без отца, что находить общий язык с ней становится все труднее и труднее, девочка иногда бывает просто неуправляемой, а наказывать, лишая каких-то детских удовольствий – улицы, мультиков – или просто отругав, совершенно не эффективно. Дочь довольно спокойно сносит подобные взыскания и порой даже делает назло. Но Галина Владимировна, а именно так звали собеседницу Светланы, вдруг очень живо отреагировала на это сетование.
Она вдруг как-то с очень сильным любопытством поглядела на Светлану, затем на ее мирно сопевшею проказницу, потом как-то очень осторожно, словно вспомнив что-то свое, очень далекое и в то же время очень близкое, улыбнулась, потом в упор посмотрела в глаза Светланы и сказала:
– Есть один очень действенный и верный метод воспитания, которому лет столько, сколько человечеству и есть один очень эффектный воспитатель всех времен и народов.
– Что же это за воспитатель такой и что за метод? – удивленно спросила Света.
– Воспитатель – это ее величество Розга. А метод воспитания с помощью с помощью такого воспитателя существует только один – это... порка.
– Но ведь это не цивилизованный, варварский метод воспитания – пороть ребенка. Это только озлобит, сделает его жестоким и грубым! – с жаром произнесла Света.
Галина опять внимательно посмотрела на свою собеседницу, опять чему-то улыбнулась и произнесла:
– Ведь испокон веков на Руси, да и не только на Руси, а во всем мире детей за провинности секли. И мир был намного добрее и человечнее. Не было таких жутких войн, как в наше время, да и чисто бытовые отношения между людьми были гораздо человечнее, не было такой жестокости, хамства, неуважения к старшим, к женщинам, и вообще между людьми было больше душевной теплоты. Никогда справедливая родительская порка не приносила вреда юному чаду. Я не буду приводить вам, милая Светлана исторические и литературные примеры пользы порки в воспитании детей. Расскажу лучше о себе.
И тут Галина опять про себя о чем-то улыбнулась.
– Неужели родители вас в детстве пороли?! – изумленно воскликнула Светлана.
– Да. Меня пороли, а точнее, секли в детстве, да и не только в детстве, мои родители, и я считаю, что в отношении меня это был самый правильный и верный способ, и я очень благодарна своим родителям за то воспитание, которое я получила в отчем доме. А те качества, которые они мне привили, и привили – надо сказать – неплохо, чему способствовал этот старый дедовский метод, эти качества мне помогли кое-чего добиться в этой жизни. Я в свои неполные сорок лет стала доктором наук, завкафедрой одного из питерских вузов. Имею прекрасную семью, и мои дети растут неплохими людьми может от части потому, что сызмальства знакомы с розгой и с тем, какие чудеса она творит при грамотном, умном и умелом использовании. Так что, Светлана, если вы еще не очень хотите спать и вам не надоел этот разговор, то я вами немного расскажу о себе и своем детстве, а вы сами делайте выводы.
– Что ж, с удовольствием послушаю ваш рассказ, Галина, может что полезного для себя и почерпну из него, – сказала Света, поудобнее устраиваясь на полке, рядом со спящей дочкой. – Интересно узнать, как вас и за что секли в детстве.
– Ну, что ж, коль интересно, то слушайте.
И Галина отхлебнув остывший чай, опять чему-то далекому улыбнувшись, начала свой рассказ.
– Родом я с Кубани, из-под Армавира. Росла и воспитывалась в казачьей станице по всем казачьим законам и традициям. Мои родители – сами выходцы из казачьих семей, поэтому и в моем воспитании строго соблюдали все традиции.
Одной и безусловной такой традицией в нашей семье было наказание за какие-либо провинности. И этим наказанием, как правило была порка. Это была классическая русская порка на широкой скамье по обнаженному телу розгой – ивовым прутом, вымоченном в воде, для лучшей гибкости. У моих родителей был свой дом с большим двором и баней, поэтому меня пороли, а точнее секли, обычно в пятницу или субботу после бани. Соседнюю половину дома занимала живущая с нами сестра моего отца – тетя Зоя с мужем дядей Николаем и их сыном Ромкой. С нами еще жила бабушка, мать моей матери.
Секли нас – меня, мою младшую сестру Елизавету и нашего двоюродного брата Ромку (они с Елизаветой ровесники) за какие-либо серьезные проступки. Но что за детство без шалостей, озорства, а значит, и без проступков? Бывали и проступки в виде плохих оценок, так что грехов к концу недели набиралось достаточно.
Не буду описывать все свои перепитии и мысли, свое состояние, когда придя из школы домой в субботу, я уже знала, что сегодня меня ждет порка. Все буквально вываливалось из рук, мысли постоянно возвращались к предстоящему! Надо сказать, что для подобного мероприятия, в нашей семье соблюдался довольно строгий ритуал.
Для этого собиралась на кухне вся наша семья: мать, отец, тетя Зоя с мужем, их сын Ромка, моя сестра Лиза и я. На середину кухни ставилась деревянная лавка, потемневшая от времени, на которой леживали под розгами моя прабабка, моя бабка Наталья Петровна, и моя мама в девичестве. А теперь мы с Лизой, да братец Ромка. Как я ненавидела эту скамью, и в то же время относилась к ней с каким-то странным уважительно-благоговейным трепетом, видя в ней некий символ, «алтарь очищения от грехов».
Но вот субботний вечер, готовая баня. Уже ушли туда на первый пар мужчины. Когда они напарившись возвращаются, туда идем мы – «женская половина». На время баньки все страхи улетучиваются, мысли, и те расслабляются, веник и пар создают такое душевное расслабление, а холодный ковшик с водой дополняют это удовольствие. Состояние души и тела невообразимо! После русской баньки – беда не беда. Но вот, ополоснувшись напоследок, выходим в предбанник. Бабушка хитро прищуривается, с ухмылкой, хлопнув нас с Лизой по голым попам своей ладонью изрекает: «Вы девчонки, трусики с майками оставьте, они вам нынче вечером без нужды. Халатики накиньте и в хату, а то время вечернее, а вас еще разговор ждет серьезный в хате». Лиза в эти минуты становилась белее мела, да и я, наверное, была такая же. В хате уже стояла эта злополучная скамья, выставленная на середину кухни. Отец Ромки, дядя Николай, вынимал из металлического корыта длинные мокрые прутья, пропуская их сквозь сжатый кулак, стряхивая воду, затем взмахивал ими, со свистом рассекая воздух, проверяя на гибкость. На ватных от страха ногах мы с Лизой заходили на кухню и садились на стулья, где уже сам не свой от страха с бледным, зареванным лицом ожидал своей участи Рома.
Бабушка и тетя Зоя суетились около скамьи, на которой нас должны будут сечь – они накрывали ее домотканным покрывалом, готовили длинные льняные рушники, которыми перед поркой обычно привязывали нас к скамье – одним через подмышки за шею, а другим – ноги у лодыжек или за коленями.
Отец брал в руку розгу, взмахивал ею с устрашающим свистом? От которого холодело внутри, и все как бы обрывалось. Потом он не спеша произносил: «Ну, девоньки-припевоньки, за удовольствие скверно вести себя расплата одна – лозой тело погладить!» Затем обращался ко мне: «Что, Галина свет-Владимировна, тебе, как старшей, первой ответ держать!»
Пока отец, мать и бабушка решают вопрос о строгости наказания, которое обычно сводилось к обсуждению количества ударов, я на подгибающихся ногах стою, низко опустив голову. Но вот количество розог определено. В зависимости от степени вины и серьезности проступка, мне обычно полагалось от 20 до 50 ударов. Отец, прищурясь, произносил: «Итак, сударыня, на старт!».
Тетя Зоя в это время отворачивала голову Ромки, чтоб не видел нашей с сестренкой наготы. Я дрожащими руками развязываю поясок на халате, мамины руки снимаю его с моих плеч. Бабушка подходила, крестила меня, целовала в лоб и произносила: «Смелей, казачка, смелей. Телу страданье, душе очищение. С богом!» И поощрительно хлопнув меня пониже спины, подталкивала к скамье.
Я совершенно отрешенно, хотя и с чувством огромного стыда, медленно подходила к скамье и со вздохом вытягивалась на ней. Нежные, но очень сильные руки бабушки в изголовье, мамины – у лодыжек крепко, так что не пошевелить ни ногами, ни головой, (хотя попой и бедрами можно было крутить сколько угодно!) привязывали к скамье. Отец стоял слева от меня и держал в руке прут, слегка хлопал им по ладони.
Итак порка начиналась...
Галина Владимировна сделала паузу в своем рассказе, отпила немного остывшего чая и спросила не проронившую за все это время Светлану:
– Ну, как, интересно, Света, слушать мою исповедь?
– Очень интересно! Я вот сижу, слушаю, затаив дыхание и думаю: «Неужели такое бывает?»
– Очень даже бывает. Это ведь наши исконно русские традиции, а традиции надо поддерживать, и многие семьи эти традиции поддерживают.
Володька лежал на верхней полке боясь пошевелиться и с вожделением слушал каждое слово, доносившееся с низу.
Галина между тем продолжала свой рассказ.
– Итак порка начиналась. Отец несколько раз со свистом взмахивал розгой, затем почти нежно провел не сколько раз розгой по моему телу, от лопаток до пяток, сильно прижимая плашмя прут к телу.
Затем еще раз со свистом взмахнув прутом, отец говорил: «Я сейчас, сударыня, претерпевай!». И высоко над головой подняв прут, он со свистом опускал его на мои ягодицы. Боль бала такая, будто это была не ивовая лоза, а докрасна раскаленная стальная проволока. Еще до начала порки я решала, что буду терпеть и, закусив нижнюю губу, сжимала зубы. Но не выдержав «жгучего поцелуя» розги, я отчаянно взвивалась, дернувшись всем телом.
Через несколько мгновений резкая боль чуть-чуть отступала, давая место острому жжению, переходящему в зуд. Но это, кстати довольно странное, почти приятное ощущение длилось всего несколько секунд, как опять раздавался свист ненасытной розги, и «раскаленный стальной пруток» расчеркивал своим невероятным ожогом мое тело, но уже не ягодицы, чуть по ниже лопаток. Задохнувшись от боли, я дернувшись, выгибаюсь назад, но привязь врезается в мое тело, не давая оторвать грудь от скамьи и приподнять голову.
Боль опять переходит в саднящий зуд, но через несколько мгновений раздается свист лозы и я буквально взвиваюсь от непереносимой боли, но уже в верхней части моих полушарий. И опять свист и безумный по своей остроте «ожег» ощущаю на своем теле. От непереносимой боли я отчаянно виляю задом, пытаюсь запрокинуть назад голову и через несколько минут, когда привязь немного ослабевает от моих неистовых метаний, мне удается запрокинуть назад голову, сопровождая это движение протяжным стоном, даже скорее воплем. Когда розга ложится поперек ягодиц, я судорожно сжимаю их, делая их почти каменными, одновременно подаваясь телом вперед, выгибаясь при этом, выпячиваю вверх свой зад.
Если розга ложится поперек спины, то я запрокидываю голову и пытаюсь свести вместе попытки, сопровождая это протяжным стоном, визгом и воплями. Бабушка всегда учила, что между ударами надо полностью расслаблять все тело, как бы растекаясь по скамье, так легче перенести боль. Но когда чувствуешь этот «жгучий поцелуй» свистящей над тобой лозины, то уже не до этой науки, тут просто извиваешься, как уж, стараясь хоть как-то увернуться от этой свистящей, жалящей розги, стараясь заглушить эту нестерпимую боль отчаянными стонами и криками.
Просить о пощаде, умолять о прощении, перекладывать свою вину на сестру или брата категорически не приветствовалось в нашей семье. За это можно было схлопотать «добавку» в виде дюжины розог.
Где-то после 20-25 розог, отец останавливает экзекуцию, давая возможность перевести дыхание. Пока отец выдирает новые розги для продолжения порки, бабушка поправляет мою привязь, которой мое тело прихвачено к скамье. Затем бабушка наклонившись, опять, как перед началом порки целует меня в лоб, гладит по голове и говорит: «Терпи Галка, терпи. Еще малость и твоим страданиям конец».
Отец уже приготовил розгу, опять свист и опять я задохнувшись от адского пламени боли, дергаюсь и извиваюсь всем телом...
Как в тумане вижу бабушку и маму, вернее чувствую их нежные руки, которые освобождаю меня от держащих меня на скамье пут, помогают встать со скамьи. Бабушка берет ковш с холодной водой, дает мне напиться. Я пью судорожными глотками, вперемешку со слезами и зубы стучат о край ковшика – рыдания еще душат меня.
Затем бабушка умывает мое зареванное лицо и помогает надеть халатик. Отец поощрительно улыбается, подходит, целует меня и говорит: «Молодцом была, Галинка, прощена». Бабушка с мамой, придерживая меня под локти, подводят к стулу и я, сморщиваюсь от боли (зад и спина пылают огнем) сажусь на край стула. Скамья пустует не долго.
Бледная как полотно Елизавета, обнажившись, вытягивается, плотно смыкает ноги и опустив вниз, вдоль ножек скамьи руки. Теперь бабушка с мамой привязывают ее. Я невольно ловлю себя на мысли, что мне хоть и безумно жаль сестру, но если бы в этот момент ей каким-нибудь образом удалось избежать порки, то я была бы безумно разочарована. И вот с вожделением созерцаю на порку сестры.
Взмах розги, короткий свист, хлопающий шлепок розги по голому телу и отчаянный взвизг сестры. Сейчас вспоминая это, Светлана, я как наяву вижу обнаженное тело сестры, жаркие метания беззащитного девичьего тела под свистящей лозиной, ее взвизги и вопли, вспыхивающие, красные, потом багровеющие полоски поперек спины, ягодиц и той части, что в простонародье мы называем ляжками. Но вот и порка сестры позади.
К моему безумному сожалению, нам не позволяют видеть, как секут нашего брата его родители. Мама с бабушкой уводили нас с сестрой в нашу комнату, мы ложились на живот в кровати, а мама с бабушкой нежно и ласково смазывали гусиным жиром, специально приготовленным для этого, наши исстрадавшиеся спины, ягодицы и бедра, в общем те места, по которым вволю погуляла отцовская розга.
На следующий утро день начинался как обычно, со всеми его заботами и забавами, ни кто не вспоминал о вечернем, только бабушка хитро улыбалась, видя как мы с Лизой морщимся от боли, садясь на завтрак за стол...
Перед самым Питером, когда за окном мелькали корпуса Завода. Володя, улучив минутку, признался Галине Владимировне в том, что подслушал ее рассказ. Она только улыбнулась и сказала: «Я знаю это. Отчасти этот рассказ был и для тебя. Вот тебе моя визитка. Будет желание и интерес – звони. Мне есть, что рассказать, а быть может и... показать!» Больше она не произнесла ни слова.
В Питер поезд пришел по расписанию, который встретил его мелким моросящим дождиком и свинцовым небом. В Туле вышла Светлана с дочерью, ставшая после рассказа Галины задумчивой и смотревшей на дочь, будто что-то решая для себя. У перрона Галину Владимировну встретил ее муж и они уехали на темно-вишневом «Фольксвагене».
Володя ехал в вагоне метро рассматривая визитку с золотым тиснением: «Яковенко Галина Владимировна, доцент, доктор филологических наук». И с твердым решением позвонить и продолжить это взволновавшее его знакомство.
Андрей, 33 года.
Поклонник домостроя и флагеляции.
Родители или люди, занимающиеся воспитанием ребенка, сами того не осознавая, являются для него теми волшебниками, которые способны как "заколдовать" на успех в жизни, так и "наслать проклятие". Как это происходит, нам рассказала психолог, кандидат в транзактные аналитики в области психотерапии Влада Березянская, www.vashpsiholog.com.ua.
Представьте себе успешного человека. У каждого из вас – это свой особенный образ, но в основном вы представляете себе целеустремленного человека , у которого получается все, что он задумал. При этом, как показывает практика, чтобы быть успешным, необязательно иметь много денег . Важно, чтобы была гармония внутри, ощущение, что вы живете счастливой жизнью. В то же время есть люди, которые, как ни стараются, постоянно сталкиваются с неудачами. Ощущение что они являются магнитами для всего наихудшего в мире. Или иногда до победы остается один шаг, а человек ломается, бросает дело, без особых на то причин. Таких людей в обществе называют неудачниками .
Сценарий неудачника, как и победителя, закладывается в детстве, до 6 лет. И делают это родители либо родительские фигуры (няни или бабушки, воспитатели). Однотипные сценарии передаются из поколения в поколение, и происходит это неосознанно, под видом правильного воспитания и искреннего желания добра своим детям. Как родители накладывают на детей запреты, прививая неудачные сценарии, покажем на нескольких примерах.
Запрет достигать . Девочка мечтает получить в подарок на Новый год плюшевого медведя. Этот подарок для нее очень важен. Но отец убежден, что конструктор дочери будет полезнее в плане развития, поэтому покупает ребенку конструктор и дарит его. Но когда девочка показывает свое разочарование, он говорит ей: "Зачем же ты плачешь? Ведь конструктор – это так замечательно!"
Последствия . Девочка убеждается, что ее желания не исполняются, она не способна контролировать их исполнение. Кроме этого, она не может показывать свое разочарование от того, что ее желание не исполнилось, ведь родители будут расстроены. В этом случае отец налагает на ребенка следующие запреты: не чувствуй, не желай и не достигай.
Запрет "быть собой" или "быть важным". Дети, играя, веселятся и шумят. Родители с целью призвать их к порядку, дают такие запреты: "Не пой", "Громко не смейся", "Веди себя прилично".
Последствия . Ребенок получает запрет быть важным и ценным, проявлять свои эмоции и чувства, быть естественным. Вырастая, он не сможет, находясь в обществе, быть самим собой, он не будет понимать, что с ним происходит. Если подобные запреты рассерженный папа дает дочери, у нее во взрослой жизни не получается быть близкой с мужчинами, ведь когда она в детстве вела себя естественно, ее не любили, не принимали, не одобряли.
Запрет "не чувствуй" . Мальчик расстроен и плачет. Родители говорят ему: "Ты же мальчик, будущий мужчина. Ты должен быть сильным, не должен плакать . Ни к чему эти телячьи нежности".
Последствия . Мужчины, которым в детстве запрещали проявлять эмоции, постоянно находятся в невротическом состоянии. Внешне они могут выглядеть вполне благополучными, но они не умеют чувствовать свое тело, не понимают, как это – любить, жить полной жизнью. Сценарий, который прививается родителями в данном примере, называется "Без чувств". Очень часто мальчикам, которым родители выражали подобные запреты, в жизни прекращают чувствовать потребности своего тела, не умеют любить и принимать любовь. Иногда они используют допинги, которые помогают добиваться измененного состояния сознания, получая радость посредством наркотиков, кофе, сигарет, алкоголя.
У женщин есть подобный сценарий, который называется "Без любви" . Мамы не показывали им, что можно быть любимой и любить. Особенно часто мамы дают девочкам запрет на близость, если сами пережили развод или были несчастливы в браке. Вместо того чтобы проработать расставание с психотерапевтом, негативные чувства по отношению к мужчинам переносятся на ребенка, передавая информацию невербально (без слов, посредством мимики, интонации, жестов) – "Любить мужчину по-настоящему больно". Повзрослев, дочь большую часть своей жизни либо одинока, либо не может построить нормальные отношения. Это приводит к депрессиям, к тяжелым переживаниям, вплоть до трагического конца – самоубийства.
Запрет на мужественность . Мама развелась со своим супругом, который ее бил. Подрастающему сыну она постоянно твердит: "Ты у меня такой славный, такой нежный, добрый, совсем не такой, как твой папа".
Последствия . Ребенок получает родительское предписание: чтобы радовать маму, нельзя проявлять качества, присущие мужскому полу. У такого неагрессивного мальчика, как правило, потом не складываются отношения со сверстниками, потому что его таким не принимают. Возможен также исход, который называют "навязанным гомосексуализмом", когда мужчина с несвойственным мужчине сценарием нежности вступает в половые отношения не с женщинами, а с мужчинами.
Как изменить сценарий
Родителям самостоятельно очень тяжело произвести анализ и понять, какие именно предписания и запреты они своим детям внушают посредством воспитания. И тем более тяжело спрогнозировать, вырастет ли ребенок неудачником. И для того чтобы ребенку дать сценарий победителя, нужно определить и изменить свой собственный. А в этом поможет психотерапевт с опытом работы в транзактном анализе. Это очень тяжелый процесс, ведь пока человек живет по сценарию, заложенному в детстве, он чувствует себя "окейным", он думает, что он хороший и все делает правильно. Важно проанализировать и научиться осознавать, что ты действуешь в рамках своего сценария.
Вне зависимости от сценария, для того чтобы ориентировать ребенка на успех, важно понимать следующее:
Вы – ОК, и ваш ребенок – ОК, у него тоже есть мысли, чувства и желания, порой не похожие на ваши. И это нормально.
Любите, хвалите и доверяйте своим детям – тогда они смогут любить во взрослой жизни.
Не лгите детям – иначе они начнут лгать вам, когда вырастут.
Не оставляйте детей на няню, если есть возможность быть с ребенком. Ни одна няня не заменит маму. На консультирование чаще приходят дети, воспитанные нянями или бабушками. Подумайте, какой сценарий закладывает няня в голову вашего ребенка и какие запреты она передает. Нет ничего удивительного в том, что дети успешных родителей, воспитанные няней, не такие успешные, как их родители.
Ребенку необходимо уделять искреннее внимание. Важно веселиться, играть, заниматься творчеством вместе с детьми и поддерживать их в начинаниях. Внимательно прислушивайтесь к желаниям своих детей.
Чтобы ребенок был успешен в отношениях с противоположным полом, покажите, что вы искренни со своим супругом, продемонстрируйте интимность в ваших отношениях (душевную близость, любовь, доверие).
Если вы достигаете успеха на работе, необходимо показывать, что вы умеете не только работать, но и отдыхать. Это покажет вашим детям возможность совмещения работы, отдыха и личной жизни. И они будут здоровы.
Очень важно любить своих детей от всей души, давать им самые лучшие предписания и пожелания, ведь это является огромным родительским благословением.
Татьяна Корякина
– Мария, действительно ли в нашем обществе есть тенденция к «жесткому воспитанию»? И откуда она берет начало?
– Думаю, что правильно говорить не узко о физическом насилии, а о насилии вообще. Особенно в свете принятых на днях законов. Страна у нас с непростой историей. Тема насилия сопряжена с войнами, с длительной историей крепостного права – из которого мы вышли всего 150 лет назад. Близость России к Азии и азиатским культурным традициям, где уважение к личности человека ниже, чем в Европе. Отношение к личным границам у нас другое. Для нас превалирующие понятия, скорее, смирение, покорность. Старшее поколение часто говорит, что в воспитании детей нужна строгость, жесткость. Но люди часто путают жесткость и жестокость. Иногда думают, что страх наказания действительно является воспитывающим, но чему ты хочешь научить ребенка – бояться или научить милосердию, совести? Невозможно научить ребенка тому, чего ты не умеешь сам.
Очень часто приводятся слова из Евангелия о том, что «любящий свое дитя да биет его». Но почему люди думают, что это – буквальное руководство к действию? Нигде в Евангелии не описано, чтобы Сам Христос бил кого-то. Родитель может проявить строгость, ограничивая неправильное поведение ребенка, чтобы уберечь его от чего-то худшего – но нигде в Евангелии не пропагандируется битье детей.
Жизнь в парадигме «тиран-жертва»
– Как влияет опыт битья, физического насилия на эмоциональную и нравственную сферу ребенка?
– Дети, которых били, утрачивают веру в любовь. Может быть, это странно звучит, но такие далеко идущие последствия, глобальные, важнее, чем физические последствия травм детей, которых били. Они теряют и способность доверять другим людям. Потому что любящий человек беззащитен перед тем, кого любит. И если тот, кого ты любишь, часто причиняет тебе боль –значит, чтоб избежать боли, не надо доверять, нельзя любить.
При этом много битые дети склонны ко лжи. И это понятно: чтобы избежать битья. Ведь в стрессе наступает паника. И в стрессовых условиях применяются самые простые эффективные средства, а мораль тут уже излишек. Очень часто задержка развития совести у детей из таких неблагополучных семей связана с целым комплексом причин, но в том числе и с опытом битья. Битье способствует развитию лживости, пренебрежения к моральным нормам, озлоблению.
– Что происходит с физическим и ментальным развитием ребенка, испытывающего насилие, побои?
– У детей, которые растут в напряжении в ситуации насилия, зачастую затормаживается развитие. Проявляется это по-разному, в зависимости от формы насилия. Небрежение, скажем, тоже считается насилием. Но если при этом присутствует привязанность и нет физического и эмоционального насилия, то ребенок может отставать в физическом развитии, например, потому что его недокармливали, может отставать в социальном развитии, в интеллектуальном развитии – если ребенком не занимались специально. Но его эмоциональное развитие остается достаточно сохранным, в нем « сердце живо», и такие дети восстанавливаются довольно быстро.
Если было грубое физическое насилие, то тут тоже могут быть разные ситуации. Если это был разовый эпизод, например, со стороны какого-то постороннего, то ребенок испытывает шок, стресс, но есть защитная база – семья, и с помощью определенной терапии ребенок может довольно быстро восстановиться.
Если же дети растут в обстановке постоянных побоев, физического насилия, то они находятся в эмоциональной зависимости от насильника. И усваивают эту модель поведения. С высокой степенью вероятности, попадая в нормальные условия, они сами становятся насильниками. С таким человеком уже нужна специальная терапия, педагогическая работа. То есть медицинские последствия насилия снимаются быстрее и легче, чем психологические.
– Может ли физическое насилие над ребенком сказываться на его учебе, на интеллекте?
– Грубое физическое насилие затормаживает интеллектуальное развитие. Стресс вообще блокирует развитие. И ребенок, живущий в ситуации хронического стресса, плохо развивается. Аффект тормозит интеллект. Если это были редкие эпизоды, то интеллект может и не пострадать.
– Ребенок, которого бьют, склонен к жестокости или же, наоборот, к зависимому поведению?
– Это зависит от ситуации. Но вспышки неожиданной ярости, неадекватный ответ на какое-то действие, которое «битый» ребенок может ошибочно трактовать как агрессию, могут быть. Если ребенок сломлен, то он, наоборот, теряет способность защищаться. Это снова выбор ребенком для себя позиции тирана или жертвы. Если у ребенка сильный характер, он постепенно войдет в роль насильника и будет отыгрывать свои травмы, выплескивать накопившиеся эмоции, нанося травмы другим людям. Забитый ребенок будет еще и еще попадать в ситуации, в которых он будет жертвой.
В любом случае, работа с детьми, которые долгое время пребывали в ситуации насилия, очень долгосрочная, к которой периодически приходится возвращаться.
Мины, всплывающие на поверхность
– Предположим, ребенок попадает из своей неблагополучной семьи в детский дом, а потом его забирает приемная семья. Справятся ли приемные родители с такой непростой ситуацией? Что может происходить в таком случае?
– У ребенка складывается определенная модель взаимодействия со взрослыми. Битье это очень грубое воздействие. И когда потом такие дети попадают в иные условия, где его пытаются ставить в некие рамки, пытаются учить другими способами, мягкими, – они оказываются к таким методам нечувствительными. Дети, испытывавшие физическое насилие, существуют в дихотомии «тиран-жертва». Это означает, что они пасуют перед теми, кто их сильнее, но сами могут претендовать на лидерство перед теми людьми, которых они считают более слабыми. А сила для них – это именно грубое ее проявление. Поэтому такой ребенок либо провоцирует своих приемных родителей на проявление этой грубости, на битье, пытаясь выстроить из них образ и подобие кровных родителей. Либо может сам проявлять агрессию, в том числе физическую, в семье. И приемным родителям приходится проявлять действительную твердость духа и силу, чтоб противостоять этому и учить своего ребенка жизни без физического насилия. Это бывает невероятно трудно.
Вообще, иллюзия – считать, что ребенок это белый лист бумаги, а вы создаете из него то, что считаете нужным. Взаимные отношения – это приспособление друг к другу, путь ошибок, компромиссов, который цементируется любовью, когда мы ищем пути для близости друг к другу. Дети, которых били, пытаются выстроить с вами понятные им прежние жесткие отношения – потому что это им понятно, а непонятное – это наихудшая угроза. Применение грубой силы им понятно. Лучше знать, чего ты боишься, чем испытывать панику и напряжение, ожидая неизвестной реакции. Если такой ребенок осознает, что не может добиться от приемных родителей такой грубой модели поведения, он решает, что сам будет давить, и сам становится тираном.
– Можно ли выправить такие усвоенные ребенком нормы поведения?
В каких-то случаях исправить такое поведение реально, в каких-то – затруднительно. Это зависит от многих факторов. В частности, насколько серьезным был опыт насилия, опыт травмированности. Была ли у ребенка в этом опыте любовь, какая-то бабушка, может быть, – хоть кто-нибудь, кто его любил и эта любовь была противовесом насилию. Зависит от индивидуальных особенностей ребенка – характера, склада нервной системы. Важна профессиональная реабилитационная (психологическая,социальная) работа с травмой.
Иногда кажется, зачем «ворошить прошлое» – травматическая ситуация как будто «забывается». Но через какое-то время, когда ребенок уже в безопасности, воспоминания о болезненных событиях сами могут всколыхнуться, подняться. Это как глубоководная мина. Может повлиять какая-то ситуация, напоминающая о прошлом. Так бывает со случаями сексуального насилия – ребенок вроде «не помнит» о том, что с ним/ней было, но потом в какой-то ситуации может начать демонстрировать сексуальное поведение.
Помню историю девочки, которую в 4 года выбросили из окна пятого этажа. Она жила в семье, где пили, она была свидетелем каких-то пьяных оргий, она, скорее всего, подвергалась побоям. После трагедии врачи семь месяцев собирали ее буквально по кусочкам. В этом случае ребенок не помнил, как это произошло, она не могла рассказать ничего ни врачам, ни милиции. Происходит вытеснение – память отторгает воспоминания о каких-то ужасных событиях. С помощью определенных методик можно вытащить эти воспоминания, но тут уже вопрос – стоит ли это делать.
Эта девочку перевели из больницы в приют, затем в детский дом, а вскоре нашлась новая любящая семья. Ребенок отставал и в физическом, и в эмоциональном, социальном развитии. Были проблемы с нервной системой. С девочкой работали специалисты- медики, психологи, педагоги. Но решающую роль в ее судьбе сыграла новая семья. Приемные родители знали всю историю девочки, понимали серьезность проблемы. Это были зрелые, эмоционально теплые люди. Им ребенок не нужен был для того, чтобы сплотить семью, реализовать себя или выполнить какие-то прочие их задачи. Они понимали, что это – «ребенок-чертополох». Но они взялись за дело с открытым забралом. И преодолели все. Сейчас эта девочка уже взрослая, замужем, сама стала мамой, у нее все хорошо. Она все знает о своем прошлом. Да, у нее бывают какие-то проблемы, растущие из детства, с которыми она борется. Но важно, что любящие люди помогли ей выправиться.
Есть другая история. В семье росли два мальчика. Мать была взрывная, жестокая. У нее периодически появлялись разные мужчины. Бабушка любила старшего внука, а к младшему почему-то относилась холодно, и от матери младшему доставалось больше. Этот мальчик не получил никакого опыта любви в семье, в отличие от старшего брата. Братья попали позже в приют, их физическое и интеллектуальное состояние выправилось довольно быстро.Вскоре им нашли приемную семью – хорошую, любящую. В решении возникавших у них проблем – социальных, психологических – принимали участие специалисты. Но младшему брату это не помогло. У старшего брата во взрослой жизни все сложилось благополучно, а у младшего постоянно были конфликты, провокации окружающих на агрессию, нарушение правил, и уже в подростковом возрасте он вел полукриминальный образ жизни.
– С какими проблемами может столкнуться человек, которого били в детстве, уже во взрослом возрасте?
– Физическое насилие для детей – это, во-первых, образец поведения. Они учатся относиться так к другим людям, в том числе к своим собственным детям. Позже таким людям стоит большого труда сдерживаться, они легко впадают в ярость в конфликтных ситуациях. Это результат собственной травмированности и усвоенная модель поведения. Чтобы разорвать этот порочный круг, человеку нужно сначала осознать, что это неправильно, а потом – еще более сложная вещь – понять, как же возможно по-другому.
Что такое физическое насилие? Это, во-первых, способ выместить на ребенке свой гнев. Во-вторых – стремление его напугать. Страх – это самый простой способ воздействия, принятый в обществах тоталитаризма и диктатуры. Гораздо труднее думать, искать подходы. Понятно, что быть родителем не так просто. И даже у самых прекрасных родителей бывают моменты усталости, злости, и они могут не выдержать, шлепнуть. Но когда это разовый случай, он таким и запечатлевается в душе ребенка – и даже, в общем-то, имеет значение, ведь ребенок осознает, что его любящий и любимый родитель был выведен из себя.
Но если родитель систематически бьет ребенка, это запечатлевает в нем образец такого поведения, а еще – учит бояться родителей. И когда уже работаешь с такими взрослыми людьми, некоторые из них говорят: у меня были замечательные родители, да, они меня били, но зато я вырос порядочным человеком (хотя таких людей немного). В этих случаях люди объединяют любовь к своим родителям и лояльное отношение к их действиям. Возможно, считая, что неправильно их критиковать. Любить, прощать- это одно, одобрять неправильные поступки – это совсем другое. Надо это разделять. И понимать, что ты именно из любви к своим родителям осознаешь, что какие-то их действия были неправильными и повторять их ты бы не хотел. Это не отказ от своих родителей, это означает лишь, что ты взял все хорошее, что в них было, но хочешь научиться чему-то большему, чего может быть хотели, но не могли они.
«Защита детей не должна быть войной против родителей»
– Каким образом можно вскрывать подобные случаи издевательств над детьми, физического насилия?
– Такую работу должны проводить специально подготовленные социальные работники, психологи, юристы, врачи, и есть специальные техники, в ходе применения которых факты насилия определяются. Это должна быть комплексная работа разных специалистов с учетом возрастных, в том числе интеллектуальных, особенностей детей. Все эти специалисты должны иметь навыки ведения специальных интервью, когда с помощью определенных вопросов можно понять ситуацию. Например, ребенок не сможет назвать то, чего нет в его практическом жизненном опыте, если он чего-то не знает – он не может это сочинить. Есть общие слова – а есть конкретные действия и их описание. Работа специалистов направлена на выявление фактов, подробностей, определенных деталей, дающих основание предполагать, что сказанное – правда.
Факты избиения ребенка могут вскрыться и на медицинском осмотре. Либо же об этом становится известно со слов ребенка. Он может рассказать друзьям, учителю….
– Как разграничивать реальные и нереальные жалобы детей и как это вообще вскрыть?
– В работе с ребенком применяются дополнительные исследования. Важен возраст ребенка, его интеллектуальное развитие и его понимание социальных последствий того, что он говорит. Вот конкретный случай: девочка-подросток жаловалась на своего отчима, заявляя, что он проявляет насилие по отношению к ней. Органы опеки стали разбираться. Я консультировала специалистов, девочку опросили, задавая конкретные подробные вопросы. Выяснилось, что на самом деле никакого сексуального насилия не было, девочку «достало», что отчим заставляет ее делать уроки. Но она не преследовала цели очернить отчима, посадить его – она была совершенно далека от этой мысли. Просто «жаловалась».
Собственно, сейчас есть две крайности. В школу приходят такие «правозащитники» в кавычках, и говорят: «Если вас дома обижают, сразу жалуйтесь, мы вас защитим». Или наоборот, ребенок рассказывает достоверные подробности о своей тяжелой ситуации, а ему просто не верят или стыдят, обвиняют в том, что он «предатель, разваливает семью».
В итоге ребенок подчас вообще не знает, как себя вести. Поведение родителей тоже важно в этих ситуациях. Есть редкие случаи, когда в случае грубого насилия второй родитель встает на сторону ребенка: я буду с тобой, я защищу тебя, мы разберемся с этой проблемой, я не позволю ему тебя обижать. Дети ждут именно этого, защиты. Но в 80 процентах случаев второй родитель встает на сторону первого, и говорит ребенку: «Ты врешь» или «Ну, терпи». Тогда у ребенка, если он восстал против насилия, остается ощущение, что он предал свою семью.
В большинстве случаев детям тяжело, стыдно обсуждать тему насилия в семье. И когда они говорят об этом, их цель – вовсе не причинение вреда родителям. Они хотят другого – прекращения насилия со стороны близких. И восстановления возможности жить со своей семьей в любви. Как ни странно это покажется кому-то, но дети тоже хотят уважения, это в их представлении справедливо..
Изъятие же из семьи – это колоссальная травма для ребенка. В условиях недостатка профессионализма у специалистов, работающих в социальной сфере и сфере защиты детей, никому не хочется разбираться, проще сбросить проблему с плеч – найти виноватого и наказать. Но в случае лишения родителей прав«наказанными» нередко оказываются дети, которые теряют семью. Реальная работа по защите детей – это работа по профилактике, раннему выявлению и предотвращению насилия. Реабилитационная работа с последствиями травм. Помощь семьям в трудной жизненной ситуации, просветительская работа в обществе…То есть конечная цель – это сохранение ребенка в семье, помощь родителям тогда, когда это возможно. Ничего хорошего нет для ребенка в том, что его семья разрушится и он попадет в детский дом.
– Как же избежать крайностей в разборе подобных ситуаций?
– Если мы хотим научить наших детей жить по гуманным принципам, не быть насильником, то нельзя быть насильниками и по отношению к родителям. Если сейчас по щелчку пальцев будут хватать родителей, это очень опасная перспектива. На мой взгляд, меры, которые принимаются в отношении родителей на Западе, слишком категоричны. Кому-то показалось, что родитель не так себя повел – и непроверенного подозрения достаточно, чтобы на родителя сразу надели наручники, ребенка отправили в приют, потом в новую семью… Непонятно, как это стыкуется с принципом неприкосновенности частной жизни, уважением к правам человека – ведь это огромная травма, ощущение своей беззащитности и зависимости. Очевидно, это намеренное формирование у граждан представления, что законы государства выше семейных правил и границ, и у государства больше прав на твоих детей, чем у тебя.
Что будет в нашем государстве? Надо не защищать детей от родителей, а защищать семейные ценности от их разрушения. Защищать интересы детей – не значит нападать на родителей. Нужно разделять ситуации, которые происходят в среднестатистической нормальной семье, где кто-то из родителей сорвался на ребенка, и это разовый эпизод, и ситуации, когда насилие в семье носит хронический характер.В нашем обществе любят искать виноватых, наказывать, а не менять ситуацию и решать проблему. Но защита детей не должна быть войной против родителей.
«Воспитание» детей.
До недавнего времени в общественном укладе многих стран считалось, что родительская любовь состоит в строгом отношении к детям, а любое телесное наказание подразумевало пользу для самого ребенка. И вплоть до начала ХХ века порка розгами
была обыденным делом, а в некоторых странах и до конца столетия это наказание имело место. И что примечательно у каждой народности своя национальная методика порки, выработанная веками: в Китае — бамбук, в Персии – плеть, в России – розги, а в Англии – палка. Шотландцы же предпочитали ремень и угревую кожу.
Один из известных общественных деятелей России говорил: «Вся жизнь народа проходила под вечным страхом истязания: пороли родители дома, порол учитель в школе, порол помещик на конюшне, пороли хозяева ремесел, пороли офицеры, становые, волостные судьи, казаки».
Порка крестьянина
Розги, будучи средствами воспитания в учебных заведениях, находились замоченными в кадке, установленной в конце класса и всегда были готовы к применению. За различные детские шалости и провинность было четко предусмотрено определенное количество ударов розгами.
Английская «методика» воспитания розгами
Наказание за провину.
Народная английская пословица гласит: «Пожалеешь палку – испортишь дитя». Палок на детей в Англии действительно никогда не жалели. Чтобы оправдать применение телесных наказаний в отношении детей, англичане часто ссылались на Библию, в особенности на притчи Соломона.
Приспособления для порки. / Разновидность розг.
Относительно же знаменитых итонских розг ХIХ века, то они вселяли жуткий страх в сердца учеников. Это была метелка из пучка толстых прутьев, прикрепленных к ручке длиною в метр. Заготовку таких розг проводил директорский слуга, каждое утро приносивший в школу целую охапку. Деревьев на это изводилось огромное множество, но как считалось игра — стоила свеч.
Порка розгами
За простые провинности, ученику регламентировалось 6 ударов, за серьезные проступки их число увеличивалось. Секли иногда до крови, а следы от ударов не сходили неделями.
Порка учениц.
Провинившихся же девочек в английских школах ХIХ века секли гораздо реже, чем мальчиков. В основном их били по рукам или плечам, лишь в очень редких случаях с воспитанниц снимали панталоны. В исправительных же школах для «трудных» девочек с большим усердием применяли розги, трость и ремень-тоуз.
Профилактическая порка учеников.
И что примечательно: телесные наказания в государственных школах Британии были категорически запрещены Европейским судом в Страсбурге, вы не поверите, лишь в 1987 году. Частные же школы еще 6 лет после этого прибегали к телесным наказаниям учеников.
Традиция суровых наказаний детей на Руси
Много веков в России массово практиковались телесные наказания. Причем если в рабоче-крестьянских семьях родители могли запросто накинуться на ребенка с кулаками, то детишек из среднего класса чинно секли розгами. В качестве средств воспитания также применялись трости, щетки, тапки и все на что была способна родительская изобретательность. Частенько в обязанности нянек и гувернанток входило сечь своих воспитанников. В некоторых же семьях папаши «воспитывали» своих детишек сами.
Порка гувернантками отпрыска дворянской семьи.
Наказание детей розгами в учебных учреждениях практиковалось повсеместно. Били не только за провинности, но и просто в «профилактических целях». А учащихся элитных учебных заведений били еще посильнее и почаще, нежели тех, кто посещал школу в родной деревне.
И что совсем шокирует, так это то, что родители за свое изуверство подвергались наказанию лишь в тех случаях, если случайно убивали своих детей в процессе «воспитания». За это преступление они приговаривались к году тюрьмы и церковному покаянию. И это при том, что за любое другое убийство без смягчающих обстоятельств полагалась в то время смертная казнь. Из всего этого следовало, что мягкое наказание родителям за их преступление способствовало развитию детоубийства.
«За одного битого — семь небитых дают»
Высшая аристократическая знать совсем не гнушалась чинить рукоприкладство и пороть своих детей розгами. Это было нормой поведения в отношении отпрысков даже в царских семьях.
Император Николай I.
Так к примеру, будущего императора Николая I, также как и его малолетних братьев, их наставник генерал Ламсдорф порол нещадно. Розгами, линейками, ружейными шомполами. Иногда в ярости он мог схватить великого князя за грудь и стукнуть об стену так, что тот лишался чувств. И что было ужасным, что это не только не скрывалось, но и записывалось им в ежедневный журнал.
Русский писатель Иван Сергеевич Тургенев.
Иван Тургенев вспоминал о жестокости матери, поровшей его до самого совершеннолетия, сетуя на то, что часто он и сам не знал, за что бывал наказан: «Драли меня за всякие пустяки, чуть не каждый день. Раз одна приживалка донесла на меня моей матери. Мать без всякого суда и расправы тотчас же начала меня сечь, - и секла собственными руками, и на все мои мольбы сказать, за что меня так наказывают, приговаривала: сам знаешь, сам должен знать, сам догадайся, сам догадайся, за что я секу тебя!»
Телесным наказаниям подвергались в детстве Афанасий Фет и Николай Некрасов.
Федор Сологуб(Тетерников). / Максим Горький.(Пешков).
О том как был бит до потери сознания маленький Алеша Пешков, будущий пролетарский писатель Горький, известно из его повести «Детство». А судьба Феди Тетерникова, ставшего поэтом и прозаиком Федором Сологубом, полна трагизма, так как в детстве был нещадно бит и «прикипел» к битью так, что физическая боль стала для него лекарством от боли душевной.
Мария и Наталья Пушкины — дочери русского поэта.
Жена Пушкина — Наталья Гончарова, никогда не интересовавшаяся стихами мужа, была строгой матерью. Воспитывая в дочерях чрезвычайную скромность и повиновение, за малейшую провиность безжалостно хлестала их по щекам. Сама же будучи обворожительно красивой и выросшая на детских страхах, так и не смогла блистать в свете.
Императрица Екатерина II. / Император Александр II.
Опережая время, еще при своем правлении Екатерина II в своем труде «Наставление к воспитанию внуков», призывала отказаться от насилия. Но лишь во второй четверти XIX столетия взгляды на воспитание детей стали серьезно меняться. И в 1864 году при правлении Александра II появился «Указ об изъятии от телесных наказаний учащихся средних учебных заведений». Но в те времена пороть учеников считалось настолько естественным, что подобный указ императора многими воспринялся как слишком либеральный.
Лев Толстой.
За отмену телесных наказаний выступал граф Лев Толстой. Осенью 1859-го он открыл в принадлежавшей ему Ясной Поляне школу для крестьянских детей и заявил, что «школа бесплатная и розг в ней не будет». А в 1895-м написал статью «Стыдно», в которой протестовал против телесных наказаний крестьян.
Эта пытка официально была отменена лишь в 1904 году. В наши дни в России официально наказания запрещены, однако в семьях рукоприкладство нередко, а отцовского ремня или розги по-прежнему боятся тысячи малышей. Так розга, начав историю с Древнего Рима, живет и в наши дни.
О том как школьники Великобритании подняли восстание под лозунгом:
«Отменить порку и домашние уроки!»
можно узнать
здесь
«Воспитание» детей.До недавнего времени в общественном укладе многих стран считалось, что родительская любовь состоит в строгом отношении к детям, а любое телесное наказание подразумевало пользу для самого ребенка. И вплоть до начала ХХ века порка розгами была обыденным делом, а в некоторых странах и до конца столетия это наказание...
[email protected] Administrator Арт-обозрениеRelated Categorized Posts
Художник Василий Перов оставил множество картины, по которым с документальной точностью можно изучать жизнь людей XIX века. Каждое полотно содержит множество интересных деталей, достаточно только присмотреться, и можно будет...
Мы привыкли говорить о том, что дети чисты и невинны – это действительно так. Но не потому, что они бесхитростны, наивны и асексуальны, а потому, что они просто дети. Вообще, я склонна говорить о чистоте и невинности всех людей не земле «ибо не ведают, что творят», но это уже другая история. Сейчас я хочу поговорить о детской сексуальности. Хотя, возможно, это только мне так «повезло», а у всех остальных людей было как-то по-другому. (Заранее извиняюсь за откровенность и людям слабонервным, возможно, вообще не стоит это читать). Кстати, я никогда и ни с кем, не разговаривала на эту тему. И мне хочется исповедаться и в этом.
Вся моя детская сексуальность базировалась на том, что мне нравилось представлять себя униженной. Именно это являлось основным гвоздем моих фантазий. Откуда у меня это желание? Вероятно, это мой ответный ход миру, в котором я жила. Родителям было сложно: трое детей, малосемейка, задержка зарплаты, сокращения, талоны… соседи матерились, мы, наверное, не слушались. Это был ад. Не мудрено, что мама истерила, а папа либо пил, либо был на взводе. Ругались постоянно все со всеми. Однако я эти крики воспринимала как крики, направленные лично на меня. И мой внутренний мир придумал себе спасение: поддаться, упасть и «поднять лапки вверх» (в природе, многие насекомые используют этот метод в качестве защиты), признать все обвинения (с моей точки зрения крайне несправедливые) и рыдать до нервного срыва, до потери сознания из-за бесконечной жалости к себе. Моя агрессия была направлена внутрь меня. Возможно из-за этого все эти мазохистические фантазии.
